Два дня из жизни…
Утро, море, чайки, яхты,      
Солнце, словно у Ван Гога, 
Восклицая: "Ух, ты, ах, ты!",
Позавидуй мне немного.     
А.Дольский    
День первый

        Август. Аэропорт Афин. Странные вопросы греческого пограничника о родственных связях между взрослыми и детьми, радостно глазеющими на него, в то время, как он менее радостно глазеет в наши паспорта, где, собственно, эти связи и указаны. "Цель поездки?" - "Туризм, яхтинг". Незначительные препирательства по поводу не вполне корректного произношения по-английски этого самого слова "яхтинг", впрочем, обоюдного. Ура! Свобода! Нас встретили, все в порядке. Полдень. В тени плюс 38.
        Марина. По-русски - это место парковки яхт. Мы, люди не искушенные, видевшие эту роскошь все больше на экране, представить себе такое ее количество в одном месте не могли. Совковый вопрос капитану: "Что, в Афинах так много миллионеров?" Оказалось, что вообще-то вокруг города около десятка марин на пять тысяч яхт. Причем, в основном это чартерные яхты - то есть, плавучие гостиницы для туристов. Мы поняли, что и тут нас подло и долго обманывали, а "просвещенная Европа" давно отдыхает на яхтах, используя все преимущества этого вида туризма. Выяснилось как-то само собой, что арендуют яхты на неделю-две.. десять отнюдь не владельцы заводов, газет.. дальше известно, а нормальные работающие люди - пресловутый средний класс. Многие семьи проводят так ежегодный отпуск - люди "заболевают" яхтингом.
        Удивительной красоты и внешне недоступности лодки, лодочки, корабли отдыхают на приколе, чуть вздрагивая от ветерка и соприкосновения друг с другом. Город белых кораблей. На первый взгляд они все на одно лицо. Но капитан Синь уверенно подводит к "нашей", помогает перебраться с вещами по трапу на первый в нашей жизни "плавающий дом". Пока документы на чартер оформляют в портполиции, мы имеем возможность под восторженные вопли и беготню детей познакомиться с "домом", разместиться. Три двуспальные (именно спальные) каюты - одна в носу и две в корме - их двери выходят в общий салон. В центре стол, проткнутый мачтой, окружен уютными диванами (возможные дополнительные спальные места). Другую часть салона занимает кухня (камбуз) с газовой плитой, холодильником, мойкой, утварью, и штурманский стол с разными приборами над ним. Как во всяком приличном доме у нас два санузла - гальюна (правда, совмещенных).
        Поднимаемся на палубу. В тени, наверное, уже плюс 39. Слепящее солнце, все плывет от жары, тысячи - настоящий лес - мачт покачиваются, металлически лениво переговариваясь снастями. Ирреальность картины воспринимается как видение от марева. Капитан успевает вовремя. Подняв российский флаг на мачте, мы выходим из марины; это еще не открытое море, но ветерок от хода под мотором и окружение воды довольно быстро приводят нас в чувство, взгляд приобретает некоторую осмысленность, становится очень жаль тех несчастных, оставшихся на городских камнях.
Мы все дальше от берега, очертания парящего над Афинами Акрополя и горы Ликавитос начинают сливаться с небом. Проходим среди стоящих на рейде Пирея кораблей. Неожиданно донеслось: "Эй, на шхуне!" Почти из поднебесья - с палубы огромного сухогруза - нас и наш флаг приветствовали русские моряки. Это морская традиция - приветствовать даже незнакомых, а тем более соотечественников.
        Первое купание в открытом море: мы беспечно попрыгали в море, в котором нет акул и разных гнусностей, капитан же, кинув нам вслед привязанный спасательный круг, довольно жестко попросил держаться около веревки. Повторения просьбы не потребовалось: потянул ветерок, и яхту стало относить со скоростью, с которой не справиться городским ручкам-ножкам. Приняв пресный душ на корме, мы были готовы к торжественному моменту поднятия парусов. Ко всеобщему ликованию штурвал был доверен старшему из младших матросов экипажа. Основной парус - грот - с помощью капитана освободившись от ярко-синего чехла, пополз по мачте вверх и, "забрав" ветер, развернулся во всей красе, ослепив белизной на фоне неба. Яхта рванулась, как птица из рук, почувствовав свободу. Кэп освободил второе крыло - геную. Теперь она, счастливая, расправив крылья, набирая скорость, летит. Ход яхты в открытом море под парусами несравним ни по эмоциям, ни по скорости с движением под мотором. Ветер ровный, скорость 5 узлов (по-нашему, около десяти километров в час). Рулевой с помощниками ответственно следят за веселыми разноцветными колдунчиками на парусах, остальная часть команды поднимает стаканы с легким греческим вином, приветствуя начало новой жизни.
        Еще одно сильнейшее впечатление дня: летящая под парусами наша красавица лодка-птица и летящая нам навстречу стая дельфинов. Они так естественно разошлись с яхтой, только что не помахали нам плавниками, что невольно вспомнилось: "Мы с тобой одной крови, ты и я". Кэп сказал: "К счастью".
        В первый день, вернее полдня, мы прошли 23 мили. Солнце сменило жар на милость, надо было вставать на ночь. По нашей просьбе об отсутствии себе подобных бухта была выбрана безлюдная. Вечером толком ничего не рассмотрели: очень быстро все утонуло в средиземноморской ночи. За четверть часа сымпровизирован ужин, стол накрыли под открытым небом (в кокпите). Очарование южного бархатного неба знакомо многим, но слияние звездной тишины неба и черной тишины спящего моря, когда оно окружает тебя в течение длительного времени и со всех сторон, дает пронзительное ощущение первозданности мира и тебя в нем. Но выплывает чуть бочком луна из-за двугорбого соседнего острова, глаза улавливают движение моря на лунной дорожке - удержаться от купания невозможно.
        Романтический ужин при свечах и луне, песни под гитару сморили окончательно. Ковш Медведицы опрокинулся удивительно для северянина: воды в нем не удержать. Пора спать. Спальных мест на яхте предостаточно, времени, чтобы попробовать все варианты, тоже. Итак: спать можно на палубе, продолжая единение с природой, удивительно для себя засыпая под мерцание звезд (кстати, насекомые не беспокоят по причине их отсутствия как класса, треск цикад на берегу не в счет). В следующий раз можно устроиться в салоне яхты или же опять в своей каюте. Гудения кондиционера не бойтесь: естественная вентиляция поддерживает оптимальный режим человеческого теплообмена. Засыпая в каюте в первый раз, попробуйте впитать и запомнить ощущения, дабы поделиться ими с несведущими. Вас давно укладывали спать в колыбели? Лежа в уютной постели и глядя через открытый люк в бездну неба, чувствуя зыбкость водной опоры, определяешь свое состояние как "между небом и землей". Только вместо голоса матери сопровождать вас в объятия Морфея будет шепот Моря.
        Или эти ощущения восходят к периоду жизни до колыбели?

День второй

        Глаза открылись в шесть утра в полной уверенности, что проспали до полудня. Бодрость и прилив сил после пятичасового сна - приятный сюрприз для измученного стрессами и выхлопными газами горожанина. Яхта стоит неподвижно, не слышно даже всхлипывания моря. Тихонечко, чтобы "не дрожать лодочку", выбираюсь на палубу. Штиль не то, что полный, он полнейший. А вода! При такой чистоте флору и фауну моря можно изучать с борта яхты. Мысль эту подкинули не рыбки, отражающие лучи солнца и сияющие в толще воды, а дивной красоты ярко-красная морская звезда, с достоинством лежавшая на дне. В воду пришлось спускаться по трапу, дабы не нарушать ее покоя. Утренний моцион окончательно убеждает, что двадцатичетырехчасовое слияние с природой имеет неоспоримые преимущества, особенно, если при этом тепло. Дети выпрыгнули на палубу через люк их носовой каюты и, решив познакомиться с морской звездой, попадали в море.
        Остров со стороны нашей бухты кажется не обитаемым, яхта пришвартована к огромному камню. В дымке утра видны очертания многочисленных островов, их названия труднозапоминаемы для новичков, а количество их в Греции - более двух тысяч. На берег попадаем с помощью капитана и надувной лодки-тузика. По вполне цивильной и еще не раскаленной солнцем дороге, которая немного серпантинит по оливковым садам, посаженным за тысячу лет до нас, мы идем в рыбацкую деревушку завтракать. Под ногами краснаая иссохшая земля, не видящая дождей по нескольку месяцев. Как эти древние сады умудряются жить, да еще и заваливать оливками греков и весь мир?! Гостеприимные хозяева таверны накормили нас вкусно и недорого, и неспешно. Побродив по острову, размявшись, решаем двигаться в путь, тем паче, что солнце поднимается, подгоняя нас к воде. Наша команда - свободная стая - не стремится следовать утвержденному плану до запятой, что не раздражает кэпа, - он тоже готов отдаться воле настроения.
        Генеральное направление маршрута - средневековая крепость - выдерживается. Около получаса шли под мотором; наконец "вдуло", поставили паруса, дети пытаются приблизиться к азам парусного спорта: с теорией движения против ветра туговато, практические же занятия доставляют явное удовольствие обучающимся. Взрослые растеклись по палубе, затихли. Не иначе, медитируют… Воображение специально включать не надо: постоянно меняющиеся очертания островов, шум ветра в парусах и прозрачной то темно-синей, то зеленой воды, сами уводят вас в виртуальный мир. М.б. ты летишь "непонятным Буревестником" над самой волной в поисках рыбки, или легкой белоснежной чайкой приближаешься к воде, чтобы лишний раз полюбоваться собой. Да нет же, посрипывание снастей навевает совершенно иные картинки из школьного учебника: древние греки - основатели любимой нами цивилизации, отправляясь в очередной поход, например, в Варяги, также смотрели на это солнце, эти острова, даже звуки их сопровождали те же, что и вас. Легкий бриз срывает пенный гребешой с любопытной волны, помогая ей дотянуться до тебя: ой!, ласковое прикосновение моря, и картинка исчезла. Что дальше?
        Переходы от острова к острову не утомляют даже неопытных мореходов, ведь остановки возможны как в открытом море, так и по периметру ближайшего к вашему курсу острова с желаемой частотой.
        Мы движемся вдоль скалистого покрытого зеленью лишь на макушке острова. Обогнув очередной мыс, замираем от открывшегося вида: над гладью Средиземного моря на невысоком выступе скалы приютилась православная церквушка - белая с голубой луковкой купола. Со стороны суши она прижата к горе, и только с моря доступна. Добираемся вплавь, вскарабкиваемся на площадку-пирс, с удивлением отпираем дверь часовни ключом, втавленным в замок. Внутри несколько старых икон, свечи, спички, ладан, лампадное масло. Недоумеваем: кто кроме мореплавателей может посещать это святое место, вместе с этим чувство благодарности и уважения к традициям братьев по вере остается надолго, как и надежда, что мы никого не оскорбили своим легкомысленным видом. На прощание - удар в незвонкий колокол, и притихшие, мы удаляемся.
Солнце высоко. "Скисло", паруса убраны, над кокпитом натянут тент, под которым предлагаются легкий ланч и прохладные напитки на выбор. "Вон в той бухте соседнего острова есть сказочный грот с золотыми рыбками", - опрометчиво произносит капитан, - и впереди еще одна незапланированная остановка.
        Тишина, будто бы море далеко-далеко, грот "в себе", он не допускает суеты свободных волн простора, здесь все чинно, размеренно - даже капли с потолка срываются по очереди. Чтобы приобщиться к его тайне, придется уважительно поклониться, нарнув под огромный нависающий над водой камень. В полумраке естественного аквариума-замка висит стайка золотых рыбок, оказавшихся красными, почему-то не удирающих при виде чудища в маске. Созерцание подводного царства странным образом пробудило в детях плотоядный инстинкт: они кинулись на яхту разматывать удочки.
        Время сиесты подходит к концу, жизнь на островах активизируется. Поскольку цель явно не будет достигнута засветло, благополучно откладываем на завтра то, что можно было сделать сегодня. Прямо по курсу очередной остров с бело-красным городком, раскинувшимся на склоне. Марина заполнена яхтами, кажется, до отказа. Разноцветие флагов на мачтах, разнозвучие речи - интернационал на воде - объединяющее начало: любовь к морю, парусу и доброжелательность. С ужасом наблюдаем как капитан направляет яхту к узкой полоске воды между французами и немцами, ловко вворачивая корпус лодки между якорными цепями, чтобы не запутать их и не запутаться самому; затем он каким-то образом оказывается одновременно на носу и на корме, на левом и на правом бортах, успевая одобрительно улыбнуться нашим попыткам ему помочь, и мы пришвартовались. Срываем аплодисменты, соседи восторженно-удивленно взирая на российский флаг: "Карашо, карашо!" Теперь от империалистов нас отделяют лишь кранцы и языковой барьер, который на самом деле не очень мешает общению.
        Сходим на берег. Капитан, и раньше подозревавшийся в профессионализме, после столь эффектной "парковки" поднят на щит и в таком виде пронесен по набережной до самого уютного ресторанчика со всеми втекающими последствиями. Ривьера гудит до полуночи, к часу ночи человеческий улей откровенно редеет и молодеет, но окончательно затихает только под утро. День получился ну очень длинный…

                 Алена Окушко, 1995