Как мы с Вовкой (История одного лета)
В путь
– Ничего не забыли? – мама напоследок окидывала квартиру взглядом.
Ещё бы. Нас с Вовкой отправляли на два с лишним месяца в деревню к бабке с дедом. Два чемодана на двоих и ещё одна большая сумка с продуктами.
– Не понимаю. Зачем ты каждый год нагружаешь сумки консервами, колбасой и прочими продуктами, – не понимал папа. – Ведь всё равно она всё спрячет в кладовку до “лучших времён”. Когда эти лучшие времена наступят?
– Ну, ты знаешь, что она обидится, если мы ничего не привезём. Я же знаю свою маму. Нам не трудно, а ей приятно, – оправдывалась мама.
Меня в деревню отправляли на всё лето уже два раза. Вовка же ехал туда впервые. Ему в этом году исполнилось уже пять лет, и родители посчитали, что его тоже можно отправлять на свежий воздух вместе со мной. Доставить, так сказать, бабке с дедом истинное, двойное удовольствие.
– Присядем на дорожку.
Мы с Вовкой сели на один чемодан. Папа с мамой на второй. Раздался треск, и чемодан под родителями развалился на две части.
– Ну вот. Плохой знак, – расстроилась мама, поднимаясь с пола и собирая наши вещи.
– Ну, это можно даже не гадать, – смеялся папа, сидя на полу. – В этом году их будет двое. Так что я не завидую твоим родителям.
Через несколько минут вместо чемодана вещи переселились в спортивную сумку, и мы отправились к ожидавшему нас такси.
– Ваших не тошнит в такси? – обратился водитель к папе. – А то вчера вёз с вокзала мамашу с малым, так он мне всё заднее сиденье уделал. Еле отмыл. И чем она его накормила? Похоже было, как-будто макароны по-флотски. Вон прям там, где пацан сидит, – водитель указал на моё место.
– Не переживайте. C нашими такого не случится, – заверила водителя мама. И придирчиво осмотрела указанное место.
Я, в общем-то, люблю макароны по-флотски, и мой детский мозг реалистично представил себе тарелку с этим блюдом. Затем воображение перенесло их на сиденье, и в завершении картины желудок сделал своё дело.
– Ну что за чёрт! – водитель дал по тормозам.
От резкого торможения я уткнулся в переднее сиденье и добавил ещё.
Водитель вышел из машины и открыл дверь с моей стороны. Мама суетилась, доставая платок, чтобы вытереть меня и мой завтрак с коврика.
– Я сейчас всё тут вытру, – заверяла мама водителя.
– А говорили, не случится. Вы хоть пакеты что ли с собой возите. Вам тут не самолёт, сервиса минимум, – расстроился таксист.
– Дяденька, не переживайте, – пытался я успокоить таксиста. – Это не макароны по-флотски, это яичница с колбасой.
– Вот спасибо, парень. Теперь ты меня успокоил. А то я уж переживать начал, что второй день макароны по-флотски. Спасибо за разнообразное меню.
Коврик общими усилиями отмыли, и мы отправились дальше в сторону вокзала.
– Вот наши места, – папа поставил чемоданы, и мы начали обустраиваться.
Мне всегда нравилось ездить на поезде. Обычно я забираюсь на верхнюю полку и смотрю в окно. Порой я себе представляю, как я мчусь параллельно поезду на велике, перепрыгивая через все препятствия, встречающиеся на пути. Иногда я, конечно, врезаюсь, падаю, но затем продолжаю своё движение за поездом. Как-будто меня забыли на вокзале, и я догоняю своих родителей. Но это, если светло. Когда темнеет, я вглядываюсь в пейзаж за окном, в мелькающие домики и представляю себе их обитателей. Что они сейчас делают? Может спать собираются, а может телевизор смотрят. А иногда стреляю из воображаемого гранатомёта по неправильным окнам.
Люди выбегают во двор и кричат: «Пожалуйста! Не стреляй в нас!»
А я им в ответ: «Время уже позднее. Всем спать надо, а не телевизор смотреть».
А когда заняться совсем нечем, просто разглядываю попутчиков, которые ходят взад-вперёд по проходу вагона с полотенцами и зубными щётками. Вроде только из дома, а в поезде их припирает помыться и почистить зубы.
Ещё я всегда жду момента, когда мы усядемся, поезд тронется, и мама достаёт из пакета жареную курицу, яйца, варёную картошку и прочие дорожные припасы. Я специально перед поездом стараюсь много не есть, потому что самая вкусная еда будет в поезде. Я даже как-то попросил дома маму приготовить дорожный набор, но это не оказалось так вкусно, как тут, в вагоне.
Так же неповторимым был чай. В специальном подстаканнике и брикетиком сахара с нарисованным поездом. Тот сахар был тоже каким-то особенным. Я просил всегда маму брать в дорогу с собой сахар, потому что тот, с нарисованным поездом, я оставлял на потом. Чтобы уж дома выпить его с чаем.
В этот раз я так же сразу забрался на верхнюю полку и, перегнувшись, поглядывал, как мама раскладывает дорожную еду.
– Мам. А ты сахар не забыла взять? – на всякий случай интересовался я.
– Не забыла.
– А чай возьмём?
– Обязательно возьмём.
– А в туалет сходим? – не унимался я.
– Нет, – вмешался папа. – Будем все вместе терпеть до деревни.
Я понимал, что папа шутит, и развернулся головой к проходу, понаблюдать за остальными пассажирами.
Напротив, на боковых местах расположились дяденьки. Они тоже уже достали свой дорожный набор и приготовились к обеду.
– А вы чай будете брать? – обратился я к ним.
– В смысле? – не понял один из дяденек.
– Ну, если вы чай будете брать, то вы сахар не кладите.
– Почему? – заинтересовался второй.
– Ну, вы его мне отдадите, – пояснил я.
Дяденьки немного опешили от моего заявления.
– Не приставай к людям, – вмешалась мама.
– Мам. Ты много сахара взяла?
– Достаточно. Тебе-то зачем много?
Я рассказал маме и дяденькам свой план. Всякий раз, когда они заказывают чай, мама им даёт наш сахар, а свой они отдают мне.
Дяденьки засмеялись, восхищаясь моей предприимчивостью, и пообещали обязательно заказать чай, хоть он им в принципе и не нужен. У них, как они сказали, есть с собой и чё покрепче чая. Я же довольный своей находчивостью уже подсчитывал, сколько сахара мне перепадёт в этот раз.
– А жопа не слипнется от такого количества сахара? – поинтересовался папа.
– Бабушка говорит, что нет. Скорее её разорвёт, – вспомнил я угрозы бабки.
– То же, хочу заметить, не лучший вариант, – заметил папа и уткнулся в газету.
Наконец-то мама пригласила всех обедать, и мы с Вовкой с удовольствием накинулись на еду. Между делом я следил за теми дядечками, чтобы они вдруг не забыли про сахар. Пока было всё в порядке, чай они ещё не просили.
После обеда я опять залез на верхнюю полку и предложил маме отправить туда же Вовку. Потому что одному мне там было скучно. На что мама заметила, что Вовка ещё мал и может ненароком оттуда свалиться, и к бабушке с дедом приедет не полный комплект приключений. И они по этому поводу сильно расстроятся. Так, в одиночестве я продолжил своё путешествие. Скоро должна была быть остановка, и папа выйдет за пивом и раками. На этой станции всегда продают раков. По перрону вдоль поезда бегают бабульки и предлагают пассажирам свои товары. Пирожки, дорожные обеды, напитки и собственно самих раков. Я знал, что папа возьмёт меня с собой, и ждал этой остановки. Папа тоже знал, что я напрошусь. Но это был последний раз, когда меня выпустили на стоянке из поезда.
Раки
Поезд остановился, и пассажиры потянулись к выходу. Проводник объявил: “Стоянка двадцать минут”. Этого времени было достаточно, чтобы купить раков и просто прогуляться.
– Ну что? Пошли, – скомандовал папа, и я соскочил с верхней полки.
На перроне, как обычно, суетились бабульки со своими корзинками и вёдрами, предлагая то пирожки, то квашеную капусту, но мы искали раков.
– Раков у кого можно купить? – поинтересовался папа у бабулек.
– Так это тебе, милок, нужно на ту сторону перейти. Там баба Галя стоит с раками. Как раз у московского поезда.
Папа посмотрел на часы и, сказав: “Успеем”, взял меня за руку, и мы пошли. Мы дошли до конца поезда, и перешли через железнодорожные пути на другую сторону. Там мы, поспрашивав у бабулек, нашли эту бабу Галю.
– Раки есть? – спросил папа.
– Есть, но тут уже всё разобрали, – бабка показала пустое ведро. – Но в подсобке на вокзале у меня стоит ещё два ведра.
Папа посмотрел на часы, затем на меня, затем на бабу Галю.
– А далеко?
– Да вот вокзал-то. Две минуты туда и обратно.
“Успеем” сказал папа и, наказав мне никуда с этого места не двигаться, отправился с бабой Галей в помещение вокзала.
Стоять на месте было очень сложной задачей, и я решил, что если я немного и недалеко похожу и посмотрю, что тут ещё продают, то ничего страшного не случится и, как говорит папа, “успею”. C такими мыслями я отправился вдоль поезда. Но не прошло и минуты, как проводник из вагона объявил, что поезд отправляется. Народ в спешке стал сбегаться к вагонам.
Не знаю, что тогда на меня подействовало, но у меня, как у собаки Павлова, сработал рефлекс. Если говорят, что поезд отправляется, а я не в поезде, то это плохо. Папы ещё не было, а поезд уже вот-вот поедет. Нужно было принимать решение. Увидев мой растерянный взгляд проводник успел решить за меня.
– Ты что стоишь? Где твои родители?
– Мама с братом в поезде, а папа за раками пошёл. Сейчас должен вернуться.
– Ты из какого вагона?
– Я не знаю, – испугался я, ведь я не знал какой у нас вагон, да и папы не было видно.
– Иди сюда быстрее. По ходу разберёмся, – позвал меня проводник.
– А папа?
– Ты давай дуй сюда, а с папой твоим сейчас разберёмся.
Я залез в вагон, а проводник крикнул дяденьке из другого вагона, что если увидят мужчину с раками, то пусть он садится в поезд, его сын уже в поезде, и просил передать по цепочке до последнего вагона.
– Ну вот. Видишь. А ты переживал. Ничего не случится с твоим папкой, – успокоил он меня. – Сейчас тронемся и пойдём искать твоих родителей с братом.
Проводники действительно передали информацию до последнего вагона, но из-за периодических свистков поезда и шума информация не то чтобы не дошла. Она дошла, но была несколько искажённой. Поезд тронулся. В предпоследнем вагоне уже начал опускать площадку проводник, как вдруг увидел бегущего мужчину от вокзала к поезду. Мужчина в старых трениках и майке-алкоголичке бежал с авоськой, в которой звенели бутылки с пивом.
“Про него, что ли все переживали тут?” подумал проводник и поднял площадку. Поезд уже поехал и начинал набирать обороты.
– Давай, тащи свою сраку быстрее сюда, – передавал дошедшую информацию проводник. – Весь состав из-за тебя переполошили. И это. К чему-то просили передать – посcышь уже в поезде.
Проводник закрыл дверь, и мы собрались искать моих родителей с Вовкой.
– Значит, номер вагона ты не знаешь? А места, у вас какие? Купе или плацкарт?
Я знал, что купе это с дверью и дороже. Мы же всегда ездим хоть и без двери, но зато дешевле. Я объяснил проводнику словами мамы, что мы не аристократы и деньги не печатаем, поэтому и ездим без дверей. Проводник улыбнулся, и мы отправились на поиски.
Мы прошли все вагоны, но нигде ни мамы, ни папы, ни даже Вовки не было. На обратном пути, на всякий случай, мы уже заглядывали в купе. Никто не признавал ребёнка, да и я не находил ничего общего с моими родителями в этих людях.
– Странно, – почесал затылок проводник. – Ситуация становится мистической. Давай думать логически. Вы на какой станции сели и куда едете?
Честно говоря, я не понимал, что значит “мистическая ситуация”, но логически догадывался, что она хреновая. Я объяснил дяденьке, что едем мы из Москвы к бабушке с дедушкой на всё лето. Проводник побледнел, некультурно выразился и со словами “Стой тут, я сейчас”, куда-то отправился. В этот раз я подумал, что лучше всё-таки постоять и не двигаться.
Через несколько минут он вернулся с ещё одним дяденькой. Как оказалось, бригадиром поезда. Ситуация оказалась действительно “мистической”, то есть хреновой, но вполне решаемой, как заверил меня бригадир поезда. Просто я сел в поезд, который идёт в Москву. А поезд, идущий к бабушке, стоял на других путях.
В поезд, который идёт к бабушке, по рации передали, что ребёнок по случайности оказался в их поезде и уже договорились, что на ближайшем переезде меня будет ждать милиция и она доставит меня в целости и сохранности до поезда и родителей. Просили успокоить их и начальника того поезда. Ведь, по сути, отправление поезда задержалось из-за того, что прибежал испуганный мужчина с пакетом раков и сообщил, что его сын пропал. Проводники на всякий случай обошли два раза весь поезд и даже заглядывали в купе с дверями. И для полного порядку вызвали милицию с собакой. Ну, мало ли?
На переезде меня ждал милицейский бобик. Меня ссадили с поезда, вручив пакет карамелек для успокоения, хотя я почему-то совершенно не нервничал. Во всей этой суматохе, с самого начала, меня не покидала мысль, что что-то не так. Да и поездка на милицейской машине была за радость.
Когда меня доставили к поезду, мама, рыдая, бросилась мне навстречу, а папа смущённо и виновато стоял в сторонке, теребя в руках пакетик с раками. Я так думаю, что папе уже влетело ото всех. И от мамы, и от начальника поезда, и, скорее всего, ещё и от милиционеров с собакой.
Наконец-то мы сели. Несмотря на то, что из-за меня всем пришлось ждать отправления, никто на меня не злился. Наоборот, все встречали меня аплодисментами, как первого космонавта, вернувшегося на землю. А дяденьки, которые сидели напротив, пообещали, что всю дорогу будут заказывать чай и отдавать мне весь сахар совершенно безвозмездно. Лишь бы я до самого прибытия не слезал со своей полки. Вагон качнулся, и поезд отправился навёрстывать время, потерянное на мои поиски. На столе в пакете лежали варёные раки. Несмотря на всю суматоху, папа пакета из рук не выпустил и не потерял, но есть их уже он не хотел.
Про колодец
Автобус от города довёз нас до райцентра. Дальше нужно было идти до деревни пешком три километра. Папа взвалил на себя один чемодан и сумку с продуктами. Мама взяла спортивную сумку, и мы отправились.
– Твой отец, между прочим, мог бы нас встретить, – возмущался взмокший папа.
– Ты же знаешь, что мотоцикл он берёт у соседа, если может. Сегодня, значит, не смог.
Я бы тоже не отказался от мотоцикла и тоже был недоволен тем, что дед “не смог”. Тащиться по такой жаре было, как говорит мама, “выше моих сил”. А моих сил было ещё «ниже», чем у мамы. Значит, мне должно было быть ещё тяжелее. Я уж не говорю про Вовку. Хотя по его виду казалось, что все наши силы оказались у него. Он безмятежно любовался просторами, которые я до него обозревал уже два лета.
Наконец-то, с небольшими передышками мы добрались до деревни. Остался последний рывок. Осилить метров триста по деревне. Мы миновали кладбище, затем деревенский пруд, соседские дома, прошли мимо колодца, и вот уже показался дом бабки с дедом. Во дворе мирно гуляли куры, которые сразу же разбежались по кустам. Видимо, признали меня и решили поменьше попадаться на глаза.
Бабки с дедом не наблюдалось. “Наверно, в огороде или в доме”, предположила мама, и они с папой пошли в дом. Я же взял с собой Вовку, и мы отправились в огород. Нужно было откопать две гильзы, которые я спрятал в прошлом году.
Дед с бабкой оказались в огороде. Из грядок торчали только две разноразмерные задницы.
– Вон та, что большая жопа, это бабка, – знакомил я Вовку. – А та, что поменьше, это дед.
Я тихонько подкрался к ним сзади и радостно крикнул:
– Привет баб! Привет дед!
– Твою мать! – подскочила бабка. – Чё орать-то так? Я чуть не родила.
Дед оказался более стойким и просто без звука присел ещё ниже.
– Приехали сорванцы, – констатировал он факт, увидев нас. – А мы уж надеялись, что передумаете или заблудитесь по дороге. Помощь себе привёз в этом году? Ну, давай знакомиться.
Дед по-мужски протянул руку Вовке, на этом предварительное знакомство состоялось.
– А с тобой я здороваться не буду, – дед демонстративно отвернулся и опять уткнулся в грядки. – У меня ещё с прошлого года на тебя обида. Ну, да ладно. Кто старое помянет, тому глаз в жопу. Тем более за это лето, я так думаю, список твоих подвигов пополнится. Вон, какого дрыща привёз с собой, – дед кивнул в сторону Вовки. – Поди, спец по пакостям, не хуже тебя.
– Нечего трындеть. Иди лучше колодец во дворе заколачивай нахрен, и завтра в райцентр езжай за валидолом. Сезон начался. Этим летом Чук и Гек дадут нам просраться с удвоенной силой.
Про колодец бабка не зря вспомнила. В прошлом году с ним приключилась одна история. Не то чтобы с ним, но не без его участия. Поэтому с тех пор его решили заколачивать от греха подальше. Или как сказала бабка: «Была бы дырка, а ты уж заткнёшь её своей жопой. Так что пусть на одну будет меньше»…
Во дворе у бабки с дедом был колодец. Скорее яма, прикрытая сверху досками и окошком с люком. Для питья он не годился, но поливать огород в самый раз. Тем летом мне было ещё шесть лет, и отдыхал я один.
Так вот. В тот день бабка с дедом организовали поливку огорода, а меня, чтобы не мешался под ногами, отправили играть во двор. Во дворе кроме меня прогуливались куры и мирно копались в земле в поисках еды. Заняться собственно было нечем.
Вдруг за поленницей я увидел мяч, который несколькими днями ранее дед забросил туда. Как раз после той ситуации, когда я пробил штрафной по воротам «Динамо». Я вложил всю свою силу в удар, но тут неожиданно в ворота вошёл дед и ловко отбил мяч своей головой. Удар у меня не сильный, но инерция , видимо, сделала своё дело. Дед полетел в огород головой назад, подкинув вверх ноги и разбрасывая в разные стороны пустые ведра. Хорошо, что ведра были пустые, но с другой стороны если бы они были с водой, то дед, может быть, и устоял бы на ногах в воротах. Насколько я понял, он совсем не собирался отбивать мяч, да и болел он за «Спартак». Но, то ли оттого, что он оказался нечаянно вратарём ворот «Динамо», то ли из-за того, что он в принципе не собирался играть в футбол, он забрал у меня мяч и со словами: «Ебать-колотить! Футболист кривоногий! Я тебе вечером вместо красной карточки, жопу красной сделаю!», зашвырнул его подальше. Но к вечеру он уже отошёл.
Речь собственно была о колодце. После того как я нашёл мяч, я решил немного поиграть, но уже без штрафных и калитку в огород вместо ворот в этот раз я решил не использовать. Там более бабка с дедом были как раз в огороде. Я в этот раз в игру взял куриц во главе с их петухом. Несмотря на то, что я играл один против всех, игроки были из них никудышные. И вот, во время одного паса, одна из куриц не смогла отбить мяч и полетела прямиком в открытый колодец. На её счастье колодец был почти вычерпан и по большей части представлял собою грязную жижу. Курица металась по дну колодца и неистово возмущалась. Я так прикинул, что если сейчас тут окажутся бабка с дедом, то они вряд ли поверят в мою версию, что она сама туда залезла. Курицу нужно было достать.
Я нашёл в сарае верёвку и принёс её к колодцу. Один конец я держал в руках, второй опустил в колодец, но глупая птица никак не хотела хвататься за неё, сколько я ей не пытался объяснить. И тут мне пришла “гениальная” идея. В кавычках она оказалась уже после того, как про неё узнали бабка с дедом. На тот момент она мне казалась гениальной без кавычек. Я пошёл в дом и взял одну из кошек, а может это был кот. Мне было в принципе не важно. Я обвязал сопротивляющегося кошака верёвкой и стал спускать его в колодец. По моему плану кот должен был схватить курицу (ведь коты охотятся на птиц, а курица тоже, в некотором роде, птица), а я их, уже потом, обоих вытащил бы наверх. Кот заподозрил неладное ещё тогда, когда я начал обвязывать его верёвкой. Злобно урчал и всем своим видом показывал, что отказывается принимать участие в спасательной операции, но сопротивляться было бессмысленно. Да и приказы не обсуждаются. Я скомандовал: «Вперёд!» и начал медленно его опускать в колодец.
Кот спускался вниз и орал, судорожно пытаясь цепляться за воздух. Когда он был уже практически внизу, мои планы нарушила курица. Она ни в какую не хотела, чтобы кот начал её спасать. Она металась по колодцу, размахивая крыльями и разбрызгивая грязь. Что-то , видимо, доставалось и коту, судя по его крикам и подёргиванию верёвки.
Вот, собственно за этим занятием меня и застала бабка. Она вышла из огорода и увидела мою задницу, торчащую из колодца. Она, конечно, испугалась и побежала спасать меня. Я, соответственно, ничего этого не видел, потому чтобыл увлечён спасением курицы.
– Ты что там забыл? Убьёшься! – заорала бабка, схватив меня за ноги.
Собственно, это было ошибкой. Я испугался на тот момент не меньше бабки и выпустил из рук верёвку. Теперь нужно было спасать ещё и кота.
Бабка услышала шум из колодца и заглянула внутрь.
– Это чё за нахер? – не понимая происходящего вглядывалась бабка вглубь колодца.
– Это курица и кот, – пояснил я.
– Понятно. Курица, кот и один идиот, – срифмовала бабка и, как мне показалось, недобро посмотрела на меня.
– Мне так кажется, что кто-то сейчас огребёт, – продолжила стих бабка, намекая мне на расправу за случившееся…
Кота с курицей, конечно, потом дед достал, но и мне за это досталось. Думаю, влетело бы больше, если бы они узнали каким образом курица попала в колодец. Но в тот момент они как-то не додумались это выяснять. А так, я получил только за неудачную операцию по спасению курицы.
Может показаться, что бабка с дедом меня недолюбливали. Но это не так. Просто им жизненный опыт подсказывал, что сразу, с первого дня расслабляться не стоит. Если пускать всё на самотёк, то, как говорит бабка, “Всей деревне придёт песдец. В войну и то тут спокойнее было”. Так что меня, а теперь и Вовку нужно держать в узде и до кучи в ежовых рукавицах. Что такое узда, я мог себе представить, но ежовых рукавиц пока не встречал. Бабка мне сказала, что я как-нибудь обязательно испытаю их нежное прикосновение к моей жопе. Но я не обижался за это на них. Я понимал, что всё это для безопасности, и чтобы их нервы беречь. Плюс ко всему бабка не особо выбирала выражения для передачи своих эмоций. Да и дед не отставал. Родители не раз делали им замечания по этому поводу, но переучивать бабку с дедом было уже поздно, а нас ещё можно. Поэтому, после каждого лета мне из речи изымали слова ненормативного содержания.
Про корову
Родители через пару дней уехали домой, заниматься своими рабочими делами. Заодно отдохнуть от наших проделок и устроить очередную встряску своим предкам. Как говорит бабка: «Не знаю, за что нам с дедом такое испытание на старости лет. Видимо, где-то мы нагрешили, и боженька теперь каждое лето присылает нам чертят».
Я так понял, что черти это мы с Вовкой. Бабка даже проверила, нет ли у нас хвостов и рожек. Не найдя ничего похожего, она заявила, что: «Бесово отродье по повадкам видно». Нам с Вовкой тоже стало интересно и мы, потом, сами проверили друг у друга наличие хвостов и рогов. Тоже ничего не нашли, но решили, раз бабка так говорит, то так оно и есть.
Настало время знакомить Вовку с особенностями проживания в деревне. Для него в диковинку было всё, даже куры. А то, что молоко добывают из вымя коровы, так это вообще открытие. Для него было большим сюрпризом, что молоко не сразу в пакетах появляется. Он конечно знал, что молоко даёт корова, но не в таком виде и тем более не оттуда.
– Это как поссала получается, – высказал он своё мнение.
Собственно, с этой коровы и произошло «боевое крещение» Вовки.
Когда я показал Вовке корову, он никак не мог поверить, что молоко добывают из этих сосисок.
– Я тебе щас покажу, – заявил я Вовке.
Я конечно уже видел, как бабка это делает и почему-то решил, что сложного в этом ничего нет. Мы сбегали в дом за ведром и отправились в сарай, где собственно и стояла корова. Единственное что я не знал, так это то, что корова не всегда доится. Я так понимал, что если хочешь молока, то иди и бери. Чем мы собственно и занялись.
Я по уму поставил скамейку рядом с коровой, подставил под сосиски ведро.
– Садись, – указал я Вовке на скамейку.
– Зачем?
– Корову будешь доить, – объяснил я Вовке.
– Я-то уже делал, – соврал я – Теперь ты должен попробовать.
Вовка неуверенно присел.
– И что делать?
– Бери вон те сосиски в руки и тяни их вниз. Молоко польётся в ведро.
Вовка присел, корова недоверчиво обернулась и повела задней ногой.
– Она меня сейчас пнёт, – занервничал Вовка.
– Не сцы. Она всегда так себя ведёт. Дёргай.
Вовка протянул руку к сосискам, корова повторила свой манёвр. Мне тоже её поведение не внушило доверия.
– Мы сейчас привяжем её, – поделился я мыслями с Вовкой.
Сбегав в сарай, я принёс моток верёвки. Аккуратно привязал к столбам в стойле и тихонько, стараясь не нервировать животное к каждой из задних ног.
– Теперь можешь смело дёргать.
Вовка в очередной раз протянул руку и не уверенно дёрнул. Корова посмотрела на Вовку, дёрнула немного ногой, но верёвка не позволила ей сделать это так, как она планировала.
– Да чё ты там мнёшься? Дай я.
Я согнал Вовку с места и устроился перед сосисками. Мне самому было уже интересно. Видеть-то я видел, но попробовать всё как-то не получалось. Я уверенным движением заправского дояра (или как там их зовут), взялся двумя руками за сосиски и со всем уважением к своему делу дёрнул их вниз.
Корова подозрительно замычала и опять попыталась возмутиться ногой, но верёвки по прежнему её держали на месте.
Я решил, что это было слабовато, дёрнул сильнее.
Корова, издав протяжное и жалостливое: «м-у-у-у-у», дёрнула ногой, затем второй, затем она попробовала двумя и с усиливающимся: «м-у-у-у-у» повалилась на левый бок.
Раздался треск ломающегося стойла, сопровождающееся усиливающимся мычанием животного.
В итоге корова завалилась на пол и, истерично перебирая ногами, пыталась занять исходное положение.
Моё счастье, что я успел вовремя отскочить. Иначе я, наверное, полетел бы как то пустое ведро.
Я уж не знаю, как услышала бабка позывные коровы. Видимо, жизнь в деревне учит всякому. В том числе и понимать про что мычит корова. Хотя одной коровой там не обошлось. Куры в истерике выбегали на улицу, свиньи визжали так, будто следующие на дойку стоили в очереди они. В общем, в этом зоопарке, как-будто наступил маленький конец света. В дополнение ко всему орал ещё и Вовка, когда вылетающие куры перепрыгивали через него…
Бабка значит прибежала и, увидев носящихся в беспорядке кур, отмахивающегося от них Вовку и валяющуюся на полу корову, почуяла неладное. Один только я стоял опешивший от всего происходящего в сторонке и держал перед собой в руках скамеечку для дойки.
– Вы чё тут натворили, идиоты?
– Вовка корову подоить хотел, – сказал я почти правду.
– Я щас вас обоих подою! Ты посмотри, что наделали! Зачем скотину связали?
– Брыкалась, – оправдывался я.
– Ну всё. Доигрались. Щас вас дед обоих привяжет во дворе, чтобы не брыкались, а я доить буду, пока молоко не пойдёт. И только попробуйте мне не выдать по ведру молока. Я вас на ферму сдам. Там вас быстро раздоят! – орала на нас бабка.
– Так мы же не коровы, чтобы нас доить. Откуда у нас молоко? – вмешался Вовка.
– А ты лучше помалкивай. Неделю ещё не пробыли, а уже хлев разнесли. Куры теперь яйца нести не будут, а с коровой вообще ещё неизвестно что случилось.
– Я если что могу яйца носить, – внёс своё рациональное предложение Вовка.
– Да иди ты! Свои носи пока не оторвала. Яйценос хуев! – продолжала орать на нас бабка. – Два яйца без мозгов. Чё вылупились? Идите в дом, зовите деда.
С коровой конечно всё в порядке было, да и загон дед починил. Куры вроде неслись исправно. Я Вовке объяснил, что яйца курицы никуда не носят. Они просто сидят на них. Я даже потом хотел Вовке показать, как это выглядит, но бабка увидела, что мы собираемся в хлев и не стала ничего слушать про яйца. Она просто предложила нам свои поберечь, а куриные оставить в покое.
Так вот и состоялось знакомство Вовки с хозяйством. Он узнал, как трудно даётся молоко. Как визжат свиньи и как умеют летать куры со своими яйцами.
Тимур и его команда
Нам с Вовкой нравился фильм «Тимур и его команда» и мы решили тоже приносить добро и пользу людям.
– Пусть бабка с дедом знают, что от нас польза может быть, – говорил я Вовке. – Мы вот щас пойдём и наделаем добрых дел.
– А что мы наделаем? – спросил Вовка.
– Ну не знаю. Давай с наших начнём. Посмотрим, чем помочь надо.
Дед с бабкой ушли в поле приносить пользу колхозу. Мы же прошлись по огороду, заглянули в дом. Вроде, на первый взгляд, в нашей помощи ничего не нуждалось.
– Я тут слышал, как бабка деду жаловалась, что котов много развелось. Весь огород перерыли. Будем от котов избавляться, – предложил я Вовке.
– А как мы будем от них избавляться?
– Ну пройдёмся по двору и огороду. Затем в дом заглянем. Будем всех собирать. Надо только решить, куда их складывать.
Я немного подумал и решил, что самое хорошее место – это погреб. Туда их и скидывать удобно и никуда не убегут до возвращения бабки с дедом. И мы с Вовкой взяли мешок и отправились на охоту.
Котов действительно было до хрена. Только во дворе мы насчитали штук пять. Они лежали и грелись на солнышке. Мы потихоньку подходили к ним и со словами «кис-кис», подманивали их и запихивали в мешок. Постепенно мы поняли, что больше чем по одному таскать их неудобно. Мы решили брать по одному. Я отлавливал, а Вовка носил их в дом и вытряхивал в погреб.
Погреб мы предусмотрительно осмотрели и нашли там вентиляционное окошко. И чтобы коты не сбегали, мы забили его старыми тряпками.
Постепенно коты стали чувствовать фальшь в наших «кис-кис» и недоверчиво косились и шипели, когда мы приближались к очередному вредителю. Некоторым удалось сбежать.
В доме дела обстояли проще. Там оказалось всего три кота, которые, оказав небольшое сопротивление, всё равно оказались в погребе.
– Нужно ещё раз обойти всю территорию и проверить, кто остался, – предложил я Вовке.
Мы ещё раз обошли двор и огород. В огороде мы нашли ещё одного спрятавшегося кота. Он залез в баню и, наверное, думал, что мы такие дураки, не найдём его там. Кот отчаянно сопротивлялся, шипел и царапался. Но мы уже были научены опытом. Мы просто накинули на него полотенце и сгребли в мешок.
– Тут вроде всё. Но надо помочь и всем остальным. Надо всю деревню обойти.
И мы с Вовкой отправились в поход по деревне. В деревне было как минимум с двадцать дворов. И даже если представить, что в каждом есть хотя бы один кот, то это уже не мало. Мы точно не знали, сколько нужно котов на двор, чтобы это было нормально, но решили собирать всех, кто попадётся под руку. Бабка с дедом потом сами разберутся и оставят столько, сколько можно. Что они будут делать с остальными, это уже не наше дело. Мы и так провели огромную работу по зачистке деревни от расплодившихся котов.
Пройдясь по деревне, мы ещё насобирали достаточно. Вовка устал бегать с мешком в погреб.
– Они там орут и пытаются вылезти, – сообщил Вовка.
– Ничего-ничего. Так им и надо. Будут знать, как плодиться. Бабка придёт, разберётся с ними.
Я так думаю, что в этой ситуации нам на руку сыграло то, что был день, и в деревне почти никого не было. Все были кто где. Поэтому нам ничего не мешало заниматься добрым и полезным делом.
На всё про всё у нас ушло не меньше трёх часов, и мы, порядком уставшие, с последним котом отправились домой.
– Я так думаю, что мы не всех поймали. Нескольких я видел на деревьях.
Конечно. Скорее всего, коты не хотели, чтобы их зачищали, и прятались кто как мог. Но, тем не менее, я считал, что большую часть нам всё-таки удалось обезвредить.
Мы зашли с последним котом в дом. Из погреба раздавался шум, как-будто гудело несколько сирен. Мы запихнули последнего вредителя в погреб и довольные собой пошли ждать возвращения бабки с дедом…
Мы сидели на крыльце, когда они появились.
– Что такие довольные? Никак учудили чего?
– Неа, – ответили мы с Вовкой.
– А что исцарапанные с ног до ушей? Опять по деревьям лазали?
– Мы баб, Тимур и его команда, – ответил Вовка.
– Эвона как. И что натворили вы со своим Тимуром?
– Прошу пройти в дом, – предложил я бабке с дедом войти.
– Ой, дед. Чё-то, наверно, иди первым. Мне уже страшно, – бабка не осмелилась войти первой.
Дед пошёл, следом за ним бабка и мы, как завершение группы.
– А чё это так гудит? – недоверчиво покосился на нас дед.
– Вредители, – пояснил Вовка.
– Какие такие нахрен вредители? У нас только два вредителя. Это вы.
Бабка не поверила в то, что это вредители, и проследовала на кухню, где был люк в погреб.
– Это отсюда, – заметил дед.
Бабка прислушалась.
– Вы там что? Кота закрыли?
– И, кажется, не одного, – добавил дед.
Дед наклонился, чтобы открыть погреб.
«Я бы не советовал», успел только подумать я, а вслух сказать не успел.
Дед приподнял крышку, и в тот же момент оттуда, как из улья вылетел рой, но не пчёл, а рой котов и кошек. Деда прям как взрывной волной отбросило от погреба. Коты вылетали на волю, сметая всё на своём пути. Мне показалось, что они заполнили собой всё помещение. Они мчались по полу, по стене и, казалось, что даже по потолку.
Бабка орала то ли на котов, то ли на нас с Вовкой. В этом шуме было не совсем понятно.
Когда пыль улеглась и коты распределились равномерно по дому, началась зачистка дома. Бабка с дедом по очереди отлавливали котов и выбрасывали их во двор, не разбираясь где свои, а где чужие.
– Сами потом домой придут, – решила бабка, выбрасывая очередного кота.
– Вы какого хрена котов столько в дом натаскали? – пытала нас с Вовкой бабка. Ей только лампы не хватало, чтобы светить нам в лицо.
– Так ты сама деду жаловалась, что коты весь огород перекопали. Вот мы и решили помочь.
– Одно дело, что вы от рождения убогие, так ещё и глухие, оказывается. Ну, а зачем по всей деревне кошаков насобирали?
– Так мы же Тимур и его команда. Значит, всем помогать надо, а не только своим.
После того, как со всем разобрались, бабка с дедом поделили наказание между нами по-братски. Вовке, так как он был младше, влетело за Тимура. Ну а мне, как самому старшему, за всю его команду.
А коты ещё долго не возвращались домой. По всей деревне народ не мог понять, что же это с котами произошло? Они шипели на людей и убегали прочь, прячась на деревьях и чердаках. Надолго они запомнили Тимура с его командой.
Полевая кухня
На следующий день, когда уже наконец-то избавились от всех котов, бабка нас с Вовкой взяла с собой в поле.
– Нехер вас дома одних оставлять. Ещё чего гляди отправитесь коз или коров истреблять.
И мы отправились в поле истреблять сорняки. Бабка нам выделила грядку и сказала, что домой мы вернёмся только тогда, когда доползём до конца поля, или тогда, когда мы сдохнем. Но конца поля отсюда не было видно, и мне так показалось, что домой мы не вернёмся уже никогда, но подыхать совсем не хотелось.
Рядом торчали другие задницы и пропалывали колхозные, заросшие сорняками грядки. За полчаса мы с Вовкой продвинулись метра на два, не более. Но зато за нами было абсолютно чисто. Это даже бабка заметила, когда подошла проверить нас.
– Вы чё ироды делаете? Вы хоть бы что-то оставили. После вас же можно сеять заново.
Не знаю, как бабке, но нам с Вовкой показалось, что это всё были сорняки, а до культур мы ещё не добрались.
– Так тут же одна трава была.
– Это в голове у вас одна трава. Причём, высохшая уже. Идите отсюда. Всё равно от вас проку, как от сорняков.
Бабка отвела нас на край поля. Там как раз приехали солдаты на помощь колхозу в борьбе с сорняками. Из грузовиков выскочило порядка полсотни человек. Командир их построил и распределил по грядкам. Солдаты уткнули свои пилотки в землю и попёрли вперёд, как на Берлин.
Рядом с машиной разворачивалась полевая кухня. Я такие видел в кино, но так близко – впервые.
– Вот тут и ошивайтесь, – решила бабка.
– Солдатик, – обратилась она к дяденьке в военной форме с колпаком на голове. – Пусть мои тут посидят. Всё меньше вреда будет. А если чё вдруг вытворят, так ты стреляй. Им на пользу только.
– У меня оружия нет, – засмеялся солдат. – У меня только половник. Но пусть остаются. Если что, подсобят в чём-нибудь.
– Ну, половник – тоже хорошо. Как только что неладное почуешь, так сразу половником охуярь по башке. А лучше – сразу, авансом.
Солдат посмеялся, а бабка, оставив нас, пошла обратно в поле.
– За что же она вас так не любит?
– Да неее. Это нормально, – успокоил я солдата. – Просто вчера недоразумение произошло, вот она и злится.
Мы с Вовкой рассказали солдату, как мы избавляли деревню от котов. Солдат ржал на протяжении всего нашего рассказа и просил, чтобы мы его пощадили. А то у него сейчас живот разорвёт. Мы с Вовкой испугались за него и решили, что лучше будем молчать.
Солдат, который оказался поваром Витькой, разложил свой кухонный скарб и стал готовиться к приготовлению обеда.
– Слушайте, – обратился он к нам. – А в деревне ведь есть, где дровами разжиться? А то пока я тут напилю, нарублю, уже и время обедать придёт.
– Есть, конечно. Можем проводить, – предложили мы с Вовкой свои услуги.
Солдат спрыгнул с кухни, и мы пошли в деревню. Можно было конечно взять дрова и у нас, но это надо было дальше идти. Я решил, что можно позаимствовать у крайнего на деревне двора.
– Это хоть ваш двор? Может спросить у кого надо?
– Наш конечно. Бери сколько надо, – соврали мы с Вовкой и показали пример, взяв по паре поленьев.
Пока Витька складывал поленья и перевязывал их верёвкой, на крыльце показался дед. Я его сразу узнал. В том году я залез к нему в сад за яблоками, так он в меня чуть из ружья солью не пульнул. По крайней мере, он так мне сказал и отправился в дом за ружьём. Я быстро соскочил с дерева и пустился наутёк. Вообще, этот дед был не очень хороший и не очень добрый. Дед так и сказал мне, когда я ему рассказал про этот случай. Жадный этот Митрич был, до жути, и вредный такой же. Мне ещё повезло, что я успел убежать, а то получил бы солью, как пить дать.
Так вот, как только я заметил этого деда, я потащил Вовку за рукав.
– Тикаем отсюда быстрее.
Про солдата я как-то и не успел подумать. Нежелание получить солью в жопу было сильнее всего. Витька не заметил нашего бегства, за что и поплатился. Митрич, увидев, что кто-то ворует его дрова, сразу метнулся в дом за ружьём. И когда Витька связал уже дрова и был готов идти на свою кухню, позади него появился дед с ружьём.
– А ну, руки вверх! – скомандовал Митрич.
Витька хоть и был военным, но даже он испугался, когда увидел направленное на него ружьё.
– Ты что дед?
– А я тебе покажу сейчас что. Дрова пиздить надумал?
– Мне твои внуки сказали, что можно взять, – оправдывался Витька, оглядываясь по сторонам, видимо, в поисках нас, с поднятыми руками.
– Внуки говоришь?
– Да. Сказали, бери сколько надо.
– Так значит, ты прямиком из Саратова за дровами пришёл?
– Причём тут Саратов? Мы тут, на поле, приехали помогать. Я повар. А твои внуки сказали, что можно дров взять у вас во дворе.
Витька всё никак не мог понять, куда мы вдруг пропали.
– Так мои внуки в Саратове живут. Значит, варианта два. Либо ты из Саратова, либо ты пиздоболишь. Выбирай, какой тебе ближе.
Витька растерялся, а мы ничем не могли ему помочь. Ведь, если мы выйдем из укрытия, то нам достанется от Митрича, а если не выйдем, то достанется Витьке. Из этих двух вариантов мы выбрали второй, решив, что Витька человек военный и привыкший испытывать тяготы и лишения воинской службы.
– Короче, – продолжил командовать Митрич. – Скидывай портки и сапоги и поднимай руки вверх. Пойдём к твоему командиру. Может, ты вообще дезертир.
– А штаны-то зачем снимать?
– А шоб не убёг.
В таком виде, под дулом ружья, дед Митрич вёл через поле пойманного диверсанта без штанов, в одних трусах.
– Это кого ты поймал-то? – кричали бабы Митричу.
– Да хрен знает. Щас разберёмся. Дрова воровал у меня.
– Я не воровал, – оправдывался Витька.
– А это мы щас и узнаем.
Мы же, увидев, что Митрич повёл Витьку к командиру, побежали к кухне. Ведь если бабка заметит, что нас нет, то нам достанется не меньше, чем Витьке от командира, который уже был тут и, кажется, искал его. Скорее всего – даже больше. Мы спрятались неподалёку от кухни в кустах и наблюдали.
Когда Митрич вёл солдата через поле, эту картину увидела наша бабка. Она признала в солдате того самого молодого человека, на которого она нас оставила.
– Не иначе как без моих не обошлось, – выдвинула предположение бабка и пошла тоже разбираться.
Митрич доставил Витьку до кухни, где их уже поджидал командир, который потерял своего повара. Разобравшись, кто прав, кто виноват, командир поблагодарил Митрича за бдительность, а Витьке объявил два наряда вне очереди за попытку воровства частных ресурсов и отправил его в лес собирать дрова для кухни.
Чуть позже объявилась бабка. Чтобы не доводить до беды, мы выбрались из укрытия.
– Это что тут произошло?
– Не знаем, – честно соврали мы.
– Не пиздите. Если что-то происходит, а вы рядом, значит, это произошло не без вашего участия. Лучше сразу признавайтесь.
Тут из лесу появился Витька с вязанкой хвороста.
– Ну, спасибо ребята. Всю службу буду вспоминать ваши дрова. Мне, между прочим, влетело за вас.
– Ну. Что я говорила. Без вас не обошлось. Щас вас добрый солдат на котлеты пустит, а я помогу ему в этом.
По виду Витьки мы поняли, что котлет из нас он делать не собирается, а вот бабка сможет, и мы решили, что лучше всё ей рассказать самим.
– И в кого вы такие помощники-то? Вот нет ни одного дела, которое вы бы не обосрали.
– Вы уж простите меня, что я вас так подвела, – извинялась бабка перед Витькой. – Я ж вам сразу сказала, что половником их надо было, пока до беды не довели.
– Ну, ничего страшного. Я сам малым был и всё понимаю, что не со зла они.
– Зря вы так думаете. Мне порой кажется, что они специально пакости придумывают, чтобы над здоровыми людьми поиздеваться. Самим-то бог разума не дал, вот они и изгаляются над другими. Лучше я заберу их от греха подальше. А то они вам тут ещё чего-нибудь учудят.
– Да не переживайте. Я теперь учёный, – самонадеянно ответили Витька. – За свою шутку они с обедом мне помогут. Отработают, так сказать.
– Ну, дело твоё. Моё дело предупредить, – махнула рукой бабка и пошла в поле.
– Ну что? Будете отрабатывать. Объявляю вам по наряду вне очереди.
Витька в виде наказания отправил нас в деревню за водой, дав нам ведро.
Витька ушёл за очередной порцией дров, а мы с Вовкой прикинули. Если идти в деревню до колодца, то это далеко, а если набрать воды из речки, то получится гораздо быстрее и тащить не далеко. Так мы и поступили.
– Ого! Как вы быстро справились, – похвалил нас Витька. – Дуйте тогда ещё. Мне как минимум три ведра нужно.
Пока Витька носил дрова, мы натаскали ему воды из речки. Не думаю, что это плохая идея. Он ведь всё равно кипятить её будет, а речка у нас и так чистая.
– Ну вот, почти всё готово, – потёр руки Витька, когда дрова в топке уже горели, а вода была в котле.
Когда вода закипела, Витька залез на кухню. Посолил и добавил перловой крупы.
– Когда будет почти готова, добавим тушёнки, и всё. Обед готов, – сказал нам Витька. – Я пока сам сбегаю за водой для чая, а вы следите, чтобы огонь не потух. Если что, подбросьте немного. Я на всякий случай закрою котёл. Вдруг вам вздумается залезть посмотреть.
Витька закрыл крышку и закрутил её.
– На всякий случай, – сказал он, посмотрев на нас. – Пусть на малом огне пока варится.
Витька ушёл, а мы остались присматривать за кухней.
– Надо чем-то помочь ещё ему, – предложил я Вовке. – А то как-то неудобно за Митрича.
– Так мы воды натаскали, – сказал Вовка.
– Этого мало.
Мы сидели, наблюдали за кухней, и думали.
– Предлагаю ему помочь с кашей, – придумал я.
– Как?
– Ну, мы сварим её, пока он ходит за водой, – предложил я. – Видишь, огонь еле горит? Мы добавим дров, и каша быстрее сварится. Витка придёт, и останется только тушёнку добавить и чай вскипятить.
Мы с Вовкой открыли топку и подкинули дров. Огонь запылал сильнее.
– Ещё? – спросил Вовка.
– Дров много не бывает, – сказал я и добавил ещё, почти под завязку.
Кухня загудела, и из-под крышки повалил пар. Складывалось ощущение, что пара там много, а места мало. Крышка пыталась подрыгивать, но винты её держали. Только из щели в разные стороны выбивался пар. Иногда с элементами каши.
– Тебе не кажется, что каша уже готова? – спросил Вовка.
– Фиг знает. Попробовать-то нельзя. Дождёмся Витьку.
Тем временем в котле явно что-то происходило. Кухня недовольно шипела и плевалась кашей. Огонь гудел в топке, как стая шмелей.
Вдалеке показался Витька. Сначала он просто шёл, но затем почему-то побежал. Он бросил вёдра и махал руками.
– Чё это он бежит и машет? – спросил Вовка.
– Не знаю. Спешит, наверно, куда-то. Может, заметил, что каша почти готова и пора тушёнку бросать, – предположил я.
– А чё вёдра побросал?
– Может, тяжело с вёдрами бежать-то и руками ещё махать.
Витька бежал, махал и ещё начал что-то кричать, но было плохо слышно. Кухня гудела громко, и понять, что он кричит, не получалось.
По мере его приближения стало понятно, что он кричит что-то вроде: «Бегите!», но куда бежать и зачем, всё ещё не ясно.
Кухня набирала обороты и гудела, как бы сообщая, что каша уже готова и пора тушёнку кидать, но Витька явно не укладывался в сроки.
– Бегите! В сторону! Бегите от кухни! – кричал Витька, когда подбежал ближе, и мы смогли понимать его.
Мы так прикинули, что Витька человек военный и поэтому почём зря кричать не будет. Раз кричит: «Бегите!», то значит надо бежать. И мы с Вовкой стартанули.
Оказалось, как раз вовремя. Как только мы отбежали на безопасное расстояние, кухня закончила варить кашу и с оглушительным хлопком, сорвала крышку с петель. Крышка полетела высоко и далеко. Вслед за ней в воздух вырвалась струя пара вперемешку с кашей.
Со стороны выглядело красиво. Как-будто салют, но Витька не разделял нашего восторга. Он стоял с растерянным видом возле кухни и оглядывал последствия нашей «помощи». Затем он поглядел по сторонам и взял большой половник. Мы с Вовкой вспомнили рекомендации бабки и решили не испытывать судьбу, а просто опередив мысли Витьки, убежали подальше, в сторону речки…
– Как ты думаешь? – спросил Вовка. – Каша не получилась?
– Я думаю, что получилась. Просто или мы не рассчитали со временем приготовления или Витька долго ходил.
– Ну да. Мне кажется, что мы всё правильно сделали. Просто Витька оказался нерасторопным, – согласился Вовка. – Ведь, если бы он вернулся побыстрее, то как раз успел бы. А так…
Жоподрыщ
Пара дней прошли спокойно. С солдатами разобрались и покормили их, собрав продукты им на обед «всем миром». Витька вообще оказался геройским парнем. Он не стал нас с Вовкой сдавать и списал всё происшествие на технические неполадки. За что, конечно, ему влетело не меньше, но от нас ему «рабоче-крестьянское» спасибо. Мы с Вовкой остались невиноваты, хотя бабка подозрительно косилась на нас.
– Технические неполадки – это вы, – говорила она нам, но доказательств нашей причастности у неё не было.
В деревне ничего не происходило, так как нам строго-настрого было запрещено заниматься добрыми делами, да и вообще чем-либо.
– Я вам руки в карманы зашью, чтобы они ни к чему не тянулись. Так и будете до конца лета ходить, как два пингвина, – пообещала нам бабка и отправила гулять, чтобы мы не мешали ей с обедом.
Мы с Вовкой отправились искать клад в коровьих лепёшках. Точнее Вовка искал, а я с помощью прутика рогатиной выявлял кладоносные. Я уже не помню, откуда мне пришла в голову эта идея, но помню, что я был уверен, что в коровьих лепёшках должно быть золото и драгоценные камни. Но далее речь не об этом.
Тут я вспомнил про одну страшную историю, которую мне как-то рассказывала бабка.
В доме было два туалета. Один – в доме, практически со всеми удобствами (отец в своё время туда привёз унитаз, но говно всё равно падало вниз на кучу соломы), а второй – в огороде, в виде отдельно стоящего здания, метр на метр, с дверкой и окошком в ней в виде сердечка. Так вот, именно к этому сооружению мне строго-настрого было запрещено приближаться.
– А ты знаешь, Вовка, что у нас в туалете во дворе чудище живёт.
– Хорош брехать. Какие ещё чудища могут в туалете жить?
– Пойдём к бабке, она тебе расскажет.
– Жоподрыщ там живёт, – рассказывала в очередной раз историю бабка, но теперь с целью проинформировать Вовку. – Если близко подойдёте, утащит к себе, и будете всю оставшуюся жизнь вместе с ним дерьмо собирать лопатой.
– А почему дед туда ходит? – интересовался Вовка.
– Да потому, что ваш дед – хуев консерватор. Видите ли, унитаз ему жопу морозит. А там – свежий воздух и единение человека с природой. Да и надо же кому-то этого Жоподрыща кормить.
Я не совсем понял, при чём тут консервы и единение с природой, но понимал, что этого Жопдрыща чем-то надо регулярно кормить. Возможно, теми самыми консервами, про которые упоминала бабка.
– А зачем его кормить? – не унимался Вовка, – если он такой плохой.
– Ну, если его не кормить, то он вылезет и съест вашего деда вместе с говном, – подвела итог бабка и сказала, чтобы не ебли ей мозг и шли бы поиграть.
Такая перспектива, что его надо кормить, меня всегда интересовала. У нас дома были рыбки, и я с нетерпением ждал, когда придёт время их кормить, чтобы взять баночку с вонючим дерьмом, достать щепотку корма и бросить в аквариум.
– У меня, Вовка, есть план, – заявил я своему мелкому братцу. – Завтра мы идём кормить Жоподрыща!
– А чем? – заинтересовался Вовка.
– Да хрен его знает, – ответил я. – Завтра придумаем…
Завтра наступило, и мы с Вовкой стали готовиться.
– Я предлагаю скормить ему кошку (тут надо заметить, что большой любви к кошкам я никогда не испытывал, а в доме, как вы помните, их вообще было дохерища), – заявил я Вовке.
– А как мы подойдём? – выразил опасения Вовка, – вдруг он нас утащит?
– Не сцы, – успокоил я брата, – у меня есть план. Мы тихонько подтащим лестницу и припрём дверь, а ещё закроем её на задвижку. Так что с тебя самое лёгкое, закрыть сначала задвижку, – выложил я свой план Вовке.
Вовка почуял подвох, но я ему объяснил, что пока он будет закрывать задвижку, я буду отвлекать Жоподрыща, стуча по задней стенке. Так что он даже не услышит, как будет закрываться задвижка. Тем более, Вовка это должен сделать очень тихо.
На том и порешили. Поймали первого попавшегося кота и, сунув его в мешок, мы пошли в огород. Я взял на себя самую тяжёлую работу, тащить деревянную лестницу. И вот, когда мы уже были недалеко от туалета, я подмигнул Вовке, намекая: «не сцы, и – вперёд». Сам же знаками показал, что я пошёл обходить сзади. На самом деле я притаился за соседним кустом (ну, страшно мне было подходить близко, пока Вовка не закроет защёлку на двери). Вовка же с задачей справился исправно. Он, как партизан, прополз до туалета, затем тихонько подкрался к нему и повернул вертушку, закрывая дверь. И тут же пустился наутёк назад. Я тоже поспешил обратно к лестнице.
– Там что-то шуршит!!! – Шептал он в ужасе мне. – Я чуть не обосрался!!!
– Теперь помоги мне подтащить лестницу, – указал я Вовке.
Мы взяли её с двух сторон и медленно потащили к туалету. В туалете слышалась какая-то возня.
– Он там!!! – шипел Вовка, выпучив глаза.
– «Тихо!!!» – показывал я ему мимикой.
Ещё немного и мы были почти на месте. Подняв лестницу вертикально, мы толкнули её вперёд, к туалету, так, что она с грохотом опрокинулась на дверь и намертво заблокировала её. Из туалета донеслось громогласное: «БЛЯ!!!» И ещё какие-то крики. Мы отбежали обратно к мешку. Я взял мешок с кошкой и вытащил её наружу. Пока тащил, эта паскуда цеплялась за всё подряд, орала и порядком исцарапала меня. Видимо, в отличие от Вовки она не поверила в добропорядочность моих намерений. Но я схватил её за шкирку и бежал уже к туалету. Внутри меня смешался страх и отвага. Я почему-то представил себя пионером-героем, который бежит с гранатой на фашистский дзот. И вот, в таких возвышенных чувствах, я практически влетаю по лестнице и прицельно запихиваю кошака в сердечко…
Видимо, мысли и фантазии мной настолько завладели, что я даже не обратил внимания на какие-то моменты. Единственное, что я запомнил в тот момент, так это огромные глаза Жоподрыща в сердечке… и его благой мат. И мы бежали с Вовкой из огорода, не оглядываясь до самого дома…
Ну, потом мы, конечно, целую неделю были без сладкого и гуляли только во дворе за то, что мы пошли кормить Жоподрыща. Но зато дед начал ходит в домашний туалет. Бабка сказала нам, что с Жоподрыщем покончено, а туалет чуть позже разобрали. Вот так мы с Вовкой победили этого страшного монстра. И пускай нас наказали за это, но мы чувствовали себя героями.
Чапаев в мундире
Что бы мы не слонялись без дела во дворе, бабка решила с нами позаниматься. Мне осенью уже идти в школу, и она решила проверить мою подготовку.
– Будем с вами арихметихой щас заниматься.
Честно говоря, я запереживал. Что такое «арихметика» я не знал, но это слово не внушало мне доверия.
– Баб. А может не надо. Мы же ничего не сделали плохого, – попытался я уговорить бабку, чтобы она не занималась с нами этим.
– Сразу видно – профессор с дипломом по дебилизму, – похвалила меня бабка. – Это в школе ты скажи так, тебе сразу освобождение дадут от занятий. Арихметика – это сложение и вычитание. Тебя что, родители дома не учили?
– Почему это не учили? Учили. Только это математикой называется, – оправдывался я.
– Как это называется, сейчас не важно, – бабка пошла на кухню и принесла несколько картофелин.
– Вот. Будете картошку считать, – высыпала она перед нами на стол с десяток картофелин.
– А мы дома яблоки считаем, – встрял Вовка.
– Дома вы можете хоть вшей друг у друга пересчитывать, а тут я вам – преподаватель и педагог.
Бабка расставила на столе картофелины в ряд.
– Ну, кто самый умный? Сколько тут картофелин? – бабка посмотрела на нас, видимо, выбирая самого умного.
– Так не интересно, – сказал Вовка. – С яблоками интереснее.
– Конечно интереснее, – согласилась бабка. – Вы тут щас вместо сложения, яблок обожрётесь, а потом в сортире подсчитывать, кто больше насрал.
Бабка из ряда взяла одну картофелину и поставила перед нами.
– Ну, вундеркинды. Начнём с задачек для особо одарённых. Сколько картофелин перед вами?
– Одна. – ответил я.
– Всё. Песдесц. Не иначе как на золотую медаль идёшь, – усмехнулась бабка.
– Это командир на боевом коне, – оживился Вовка, показывая на картошку.
– Причём тут командир? – удивилась бабка. – Тебе совсем солнышко голову перегрело?
– Ну, как же? – не унимался Вовка. – Я в кино видел про Чапаева. Там они тоже в арихметику играли.
– Фу ты бля! Я уж подумала, последним умом двинулся.
– А это – боевой отряд за ним, – продолжал Вовка.
Так незаметно наши занятия перешли в идентификацию личностей среди картофелин. Вовка присвоил каждому клубню «арихметического» персонажа.
У нас на столе стояли – Чапаев, Петька, я, Вовка, мама, папа, его друг Серёга, воспитатель из детского сада и дед с бабкой.
Бабка долго всматривалась в свою картофелину и никак не хотела соглашаться, что это она.
– Вот ни хрена не я, – сделала окончательный вывод бабка.
Затем в дом вошёл дед, и Вовка познакомил деда с его картофелиной и со всей остальной командой. Дед согласился, что бабка – один в один. Такая же – с гнильцой и глазками, как бородавки.
– Свою повнимательней разгляди. Вон, гляди, трещина, а из неё уже песок сыпется.
Дед не согласился и сказал, чтобы ему поменяли на другую.
– Так. Нехуй играться, приступим к занятиям, – бабка сгребла всю картошку в кучу. – Значится так, боевой отряд. Нужно поделить всё, чтобы в каждом отряде было поровну.
Вовка в наш отряд отобрал Чапаева, себя, меня, папу с мамой и Петьку.
– Перебор. – сказал дед. – Сдаём заново.
Я объяснил Вовке, что кем-то нужно пожертвовать. Иначе получается не ровно. В нашем отряде шесть бойцов, а в бабкином с дедом четыре. Да и то, какие там бойцы? Бабка с дедом, воспитательница и друг его Серёга. Вовка долго думал. Чапаева отдавать было не резон, а Петьку жалко. Остальные так вообще родственники. В итоге пришлось расстаться с Петькой.
– Теперь, – продолжила бабка. – Если сложить папу с мамой (взяла она две картошки), сколько получится?
– Четыре, – ответил Вовка.
– Тебя не спрашивают. Сколько будет? – обратилась бабка ко мне.
Я, конечно, знал ответ. Задачка-то для младшей группы. Но меня опередил дед.
– Малец правильно ответил. Чё ты докопалась-то?
– С хуя ли четыре? – не поняла бабка.
– Да вот с него-то и четыре, – пояснил дед. – Папка с мамкой два раза сложились и получилось четыре. Нет, ну сначала-то было три, и нам полегче было. А как они второй раз сложились, так и стало четыре.
– Да ну вас в писду с вашими задачками. Я ребёнка хотела к школе проверить, а вы тут устроили Чапаева с еблей.
Бабка бросила картофелины на стол и ушла.
– Дед. А почему четыре? – не понял я решения задачи. – Ведь получается два.
– Подрастёшь, поймёшь. Занимательная эта вещь, сложение, – дед мечтательно посмотрел в потолок. – Правда я уже не очень помню, но у вас всё ещё впереди.
Вечером, когда мы сели ужинать, бабка поставила на стол сковородку с грибами и котелок с картошкой.
– Это что? Из задачки? – спросил Вовка.
– Из той самой, – бабка полотенцем сняла горячую крышку. – Ешьте, пока горячая. В мундире.
Бабка разложила по тарелкам запечённую картошку.
– Я не буду. – отвернулся Вовка.
– Это чёй это ты?
– Там папа с мамой, да и все мы, и воспитательница, хоть я её и не люблю. И Чапаев, то же.
– Чё то да, – согласился дед. – Негоже родственников есть.
– Вы случайно головой не стукнулись? – бабка посмотрела на всех. – Так если чё, надо к ветеринару тогда.
– Ветеринар скотину лечит, – сумничал дед.
– А вы кто? Бабка вас кормит, а вы морду воротите. Скоты и есть.
Бабка наткнула картошку на вилку. И стала сдирать с неё шкурку.
– Щас посмотрим, что у вашей «воспитательницы» внутрях.
Есть, конечно, хотелось, а одни грибы в глотку не лезли. Я посмотрел на свою тарелку, где лежала одинокая картофелина. «Петька» – подумал я.
– А мне вот Петьку не жалко, – сообразил я. – Я с ним не знаком и в принципе готов его съесть.
– Тогда я тоже кого-нибудь съем, – согласился дед. – Пусть это будет друг твой Серёга. Я с ним тоже не знаком. Так что, имею право.
Один Вовка сидел перед своей картофелиной и дулся, как мышь на крупу. Видимо, ему тоже есть хотелось. Из всей команды не родственник – остался только командир Чапаев, на боевом коне.
– Прости, Чапаев, – обратился Вовка к картошке. – Мы не родственники и даже не знакомы.
Вовка наткнул Чапаева на вилку и стал сдёргивать c него командирский мундир.
– Не повезло Чапаю, – заметил дед. – Опять не смог доплыть до спасительного берега.
– Что ж, историю не изменить, – справедливо заметила бабка, доедая Вовкину «воспитательницу».
В поход
Прошло не так уж много дней, как мне в голову пришла очередная идея. Мы решили сходить в поход. Ну, как решили? Я решил, а Вовка подписался. Он вообще безотказный, как клизма у бабушки. В чьи руки попадёт, под тем и продавится. В поход мы решили идти в лес, с ночёвкой.
Мы подождали, пока бабка с дедом уйдут в огород, и я написал корявым почерком им письмо “мы ушли в пахот, не валнувайтесь зафтра придём”. И положил его на стол. Осталось взять с собой припасы.
Про походы я имел смутное представление, но знал, что нужна палатка, спички и еда. Желательно консервы. Правда, от папы я слышал, что нужны ещё бабы и водка. Водку мы ещё не пили, а бабку мы решили с собой не брать, скорее всего, она нам будет только в тягость. Плюс, всю дорогу будет материться, что так далеко надо идти и когда уж наконец-то мы дойдём до этого похода. Так всегда она делает, когда мы идём в сельпо за 3 км. Так как палатки не было, я позаимствовал с верёвки сохнущий пододеяльник, заверив Вовку: «В случае отсутствия палатки, все берут с собой пододеяльник. Ведь дома вполне из него получается палатка».
Свернув “палатку” в рюкзак (рюкзак тоже являлся необходимым атрибутом похода), который позаимствовали у бабки (она с ним за хлебом ходила в сельпо), мы продолжили подготовку.
Дело осталось за консервами. Я знал, где у бабки хранятся продукты. Мама не раз выговаривала бабку за то, что она всё, что мы привозим, складывает в кладовку, а не употребляет в пищу, и там, если поискать, скорее всего, найдутся консервы ещё с первой мировой.
Мы с Вовкой отправились в эту кладовку. Одни мы там оказались впервые. Наконец-то я спокойно мог изучить содержимое кладовки и найти эти консервы “с первой мировой”. Для меня это было равноценно найденным патронам. Ведь именно эти консервы должны более всего подходить для похода. Вовку я отправил искать по низам, а сам занялся верхними полками. Чего там только не было. Пачки соли, крупы, коробки спичек, банки с солениями, большие бутыли и поменьше. По нашим теперешним временам кладовку можно было бы назвать мини-маркетом.
Я взял блок спичек, решив, что как раз хватит. Вовка нашёл мешок с конфетами. Их тоже решили взять с собой, да побольше. Ведь если рассудить здравомысляще, то конфеты поважнее консервов. Ведь без консервов мы вполне обходимся, а без конфет совсем хреново. Но консервы надо было найти, иначе поход не получится.
Помимо полок и мешков вдоль стены тянулись два больших ящика. Высотой мне по грудь. Видимо, там самое ценное, решили мы и попытались открыть один из них. Крышка была тяжёлая, что указывало на ценность содержимого. Значит, открыть надо было в любом случае. Мы с Вовкой изо всех сил поднажали, но крышка открылась буквально на 10-15 сантиметров.
– Непреодолимые трудности, – многозначительно сказал я. – Беги во двор и принеси брусков разной длины.
Дед чё-то во дворе мастерил, и в большой куче пиломатериалов валялась куча строительных отходов.
– Какой длины? – переспросил Вовка.
– Разных, – уточнил я. – Больших и маленьких. Штуки три-четыре. У меня есть идея.
Вовка метнулся и принёс четыре бруска.
– Значит так, мы сейчас поднимаем насколько сможем, затем я кричу – давай! Ты хватаешь вот этот брусок и суёшь в щель, пока я держу крышку, – объяснял я Вовке план.
На счёт три, мы опять подняли крышку. Я крикнул – Давай! И напрягся, как штангист и даже пёрнул. Вовка оказался проворным малым. Он ловко всунул брусок в щель, я облегчённо отпустил крышку. Вовка ржал.
– Ты чё? – спросил я у него.
– Да ты так громко пёрнул, – смеялся Вовка, – я уж подумал, что ты обосрался.
Ничего-ничего, подумал я, настанет и моя очередь смеяться.
– Теперь приготовь вот этот брусок, – показал я Вовке, и мы опять приготовились.
Так мы по чуть-чуть поднимали крышку, заменяя один брусок, на другой, более длинный. Пришлось бежать ещё за брусками. Вконец обессиленные мы открыли крышку на достаточное расстояние, чтобы можно было пролезть в ящик.
Я посветил спичками в ящик и убедился, что консервы есть. И как мне показалось, что это именно те “с первой мировой”. Но лежали они так низко, что отсюда никак не достать.
– Придётся тебе лезть, – схитрил я в очередной раз. – Я не пролезу, а ты в самый раз проскользнёшь в эту щель.
Вовка надулся, но я пообещал ему, что разрешу ему выбрать место нашего похода, и конфет он получит больше. Для Вовки это был аргумент, и я подсадил его. Он ловко проскользнул внутрь и… задел ногой брусок. Тот соскочил с края, и крышка захлопнулась. Сначала было тихо. Затем Вовка завыл. Я предположил, что это очень нехорошо. Передо мной стояла дилемма. Либо бежать за бабкой с дедом, либо что-то придумать, чтобы оказаться не причастным к этому конфузу и как-то выкрутиться самим.
Вовка начал уже орать. Звук шёл как из склепа. Я чувствовал, что орёт он громко, но как-будто звук был выкручен потише. Я попытался приподнять крышку. Это было ошибкой. Вовка схватился за край, а долго крышку я держать не мог. Крышка упала обратно. Вовка заорал ещё громче, но теперь из-за образовавшейся щели его стало слышно получше. Я поднатужился ещё раз и приподнял крышку на пару сантиметров, пальцы исчезли, и крышка встала на место.
Я почувствовал в это время, что из ящика повеяло душком. То ли консервы несвежие, то ли Вовка набздел, или того хуже – обосрался. Ещё раз появилась идея позвать деда с бабкой, но инстинкт самосохранения отвергал её.
Я понимал, что для меня настанет «конец света» за столь возмутительную идею, воровать консервы. Я просто представил себе, что будет. Однажды она отходила деда ухватом за то, что он вынес из чулана чекушку водки. Я невольно почесал спину, представив каково это – ухватом, и стал придумывать другие идеи.
Вовка уже слабо всхлипывал: «Видимо, устал», подумал я и решил его успокоить.
– Не сцы братан, я тебя сейчас вытащу! – нагло я врал ему, но это было единственное, что я мог ему обещать.
Тут меня осенило. В соседнем чулане находились инструменты. Там же лежала бензопила “Дружба”. Дед мне не раз давал подержаться, когда он пилил дрова, и даже пару раз я пытался её завести. Тогда, честно говоря, я даже и не думал о том, каким образом можно будет объяснить распиленный ящик с консервами.
Я метнулся в чулан с инструментами и нашёл бензопилу. Попробовав её взять, я понял, что идея хреновая. Максимум, так это я смогу её дотащить до кладовки, но завести, поднять и пилить – это вряд ли. Но попытка не пытка, и я попёр её в кладовку. Идея оказалась беспонтовой. Плюс ко всему, я ещё представил себе, что вдруг ненароком распилю Вовку, и тогда мне бабка точно устроит «Вальпургиеву ночь». Однажды она мне её обещала, и я так понял, что она как раз сегодня и наступит. Или ещё хуже, отпилю себе чего-нибудь. Тогда бабка точно меня убьёт. Единственное, что из этого вышло, так это то, что я лишился последних сил.
Время приближалось к обеду, и я понимал, что бабка с дедом вот-вот вернутся домой. Эта перспектива меня явно обескураживала и приводила в трепет моё детское тело. Уж очень мне не хотелось быть отхоженным ухватом. Но я твёрдо решил не сдаваться и врал в очередной раз Вовке, что процесс спасения идёт полным ходом.
Заслышав шаги в коридоре, я мысленно уменьшился до размера молекулы и постарался совсем исчезнуть из виду. Ухват стоял у меня перед глазами. Через несколько минут я услышал топот и бабкины крики. Она нас с Вовкой звала и, по ходу, бегала по всем комнатам и не хотела верить, что мы ушли в поход. Затем протопал по коридору дед с криком:
– Я побежал в лес догонять их.
Вместе с ним – бабка, бежать по соседям, собирать народ на поиск двух уёбков. Уёбки, я так понял, это мы. Затем стало тихо и спокойно. Меня отпустило, и я мобилизовался. Я так прикинул, что пока нас ищут в “походе”, у меня есть время придумать, как освободить Вовку.
Я перетащил из чулана все инструменты и поочерёдно пытался то пилить, то стучать, то ковырять стамесками доски на ящике. Даже от топора толку мало было.
Один раз молоток соскочил с древка и улетел в направлении полок. Траекторию его полёта я прочувствовал спинным мозгом. Потому что раздался «дзинь», и пахучая жижа окатила меня с головы до ног. У меня явно не хватало сил справиться с этим ящиком. Максимум, что получилось, так это проковырять щель между досками, чтобы Вовка мог на меня поглядывать одним глазом и дышать свежим воздухом. Потому что мои опасения подтвердились – он обосрался.
Тут я вспомнил, что пришла моя очередь смеяться, но я испытал некую неловкость. Смеяться в такой ситуации мне показалось излишним, и я решил отложить это на следующий раз. Хотя и тут уже пахло не очень. То, что вылилось на меня, неприятно воняло дрожжами. Я пихал в щель Вовке конфеты и успокаивал его рассказами, что я сейчас отдохну и подниму крышку. Просто надо подольше отдохнуть и набраться сил.
Ближе к вечеру вернулась бабка с группой поддержки. Она рыдала и причитала:
– Только бы они нашлись, а там уж пусть. Не буду ни ругать, ни кричать на них.
Эта информация меня воодушевила, и я чуть даже не поддался порыву пойти сдаться. Но Вовка просил не отходить от дырки, чтобы видеть меня, а то ему страшно. Да и мой детский мозг подсказывал, что бабка врёт. Она никогда не упускала случая поиздеваться над нами, если мы что-то натворили. А интуиция подсказывала мне, что в этот раз мы что-то явно натворили.
В чулане стало уже темно, и я жёг спички, чтобы Вовке было меня видно. Он периодически интересовался, не набрался ли я ещё сил, и жаловался, что болят пальцы. «Нехрена руки было высовывать», подумал я, но промолчал. А силы что-то совсем меня покинули. Когда я уже почти стал засыпать, в коридоре послышались шаги. Чей-то голос.
– Валь, а где у тебя самогон?
За ними щелчок выключателя, и резкий свет ослепил меня.
– Бог ты мой! – послышался этот же голос. Валь, иди сюда! – это я так понял, бабку позвали, закрываясь рукой от яркого света, я не видел кто вошёл.
Через несколько секунд вошла бабка и с криком: – Ах, ёб твою мать! – И далее нечленораздельно, но содержательно. Я услышал много неизвестных мне ещё слов и оборотов речи. Кто-то её успокаивал и просил не истерить и успокоиться, чтобы не случилось беды.
Мои глаза привыкли к свету, и я осмотрел окружающую меня картину. Огромная гора жжёных спичек, фантики от конфет, щепки, инструменты. И всё это – в огромной луже, посредине которой сидел я. Всё это на фоне изрядно расхреначенного местами ящика. Апофеозом картины была, бензопила “дружба”…
Бабку удержали от первичного порыва надавать мне по шее и показать, где раки зимуют. Честно говоря, мне было не интересно знать, где зимуют раки, а получить по шее ещё меньше хотелось. Вовку спасли и отнесли мыться, а меня закрыли в комнате до возвращения деда. Он должен был придумать мне экзекуцию…
Следующая группа спасателей ушла искать первую, которая отправилась на поиски с дедом. Спасатели с дедом вернулись из леса только под утро. Я уже спал. Из жалости меня будить не стали, и это, наверно, спасло меня как минимум от ухвата. Вовку посчитали жертвой моей очередной выходки и ему досталось меньше. Мне же всыпали ремня “по первое число”. Я так тогда и не понял, причём тут первое число, сидя в тазике и отмачивая задницу. Бабка отчитывала меня в очередной раз.
Я предложил ей разобрать кладовку, как тот туалет, чтобы никто туда больше не лазил. Она взамен предложила разобрать мне голову, чтобы туда не лезли идиотские идеи. От такого обмена я отказался, и мне предложили заткнуться. Единственное, о чём я сожалел тогда, так это о том, что вместо нас с Вовкой в поход с ночёвкой сходил дед с соседями. Это как минимум было не справедливо. Я с завистью представлял, как они сидели ночью под пододеяльником в лесу, жгли спички и ели вкусные консервы “с первой мировой”.
Педиатр
После нашего похода у меня горела задница, а Вовку всего обсыпало, и пару пальцев распухло.
– Аллергия, – сказала бабка. – Ещё бы. Как минимум, три килограмма конфет слопали в два рыла. Чтоб вас понос пробрал, и глаза на лоб повылазили. Это ж надо дорваться так до шоколада. Дед, бери мотик у соседа и езжай за докторшей. Надо ещё и пальцы посмотреть у этого малахольного. Не дай бог перелом или трещина. Лучше бы у вас жопа треснула. Я, конечно, попытался напроситься с дедом. Мне очень нравилось кататься в люльке. Наденешь шлем на голову, натянешь брезент и представляешь, как-будто в истребителе летишь. Но дед сказал, что он не истребитель и ушёл к соседу. Лучше бы он взял меня с собой…
Вовка лежал в бабкиной комнате на кровати и болел. Ну как болел? Кроме пальцев у него ничего не болело. Разве что весь в сыпи мелкой был. Я тоже помню, как в детстве меня обсыпало красными пятнами, и я ходил весь в зелёных точках.
– У тебя глаза не лезут на лоб ещё? – интересовался я у Вовки.
– Нет, – отвечал Вовка. – Но чё-то болеть уже начинают.
– А поноса ещё нет? – я так думал, что мне это не грозит, раз меня не обсыпало, а вот за Вовку опасался.
Бабка ушла к соседке на часок, надеясь, что за это время мы не сожжём дом и не улетим в космос. Потому что, если сожжём дом, то она нам в зад горящих углей напихает, а за космос она меньше переживает, потому что идиотов туда не пускают. Углей в задницу нам не хотелось, а в космос мы не собирались.
Я решил, что пока дед ездит за докторшей, может случиться беда. Насколько я мог предполагать, деду с бабкой на нас в основном наплевать. И если кто-то из нас сдохнет, им станет легче. Посему, я принял единственное правильное решение, лечить Вовку самому. Я достал из серванта аптечку, взял оттуда вату, бинт и зелёнку.
Мои действия казались мне логичными. Зелёнкой я собирался замазать пятна, бинтом завязать глаза, чтобы до приезда докторши не вылезли, а ватой закрыть жопу, чтобы в случае поноса он не обгадил бабкину кровать. Вовку мои планы смутили, но я ему аргументировано объяснил:
– Бинт для того, чтобы глаза не вылезли, вата от поноса, а зелёнка от аллергии. Всё по науке.
Первым делом я набил трусы ватой. Мне показалось мало, и я добавил марли. Затем замотал бинтом глаза. Осталось замазать аллергию. Я взял ватку и начал закрашивать пятна.
Через 10 минут я устал. Пятен было много и очень мелких. Я принял разумное решение, взять и просто закрасить, не мучаясь с каждым в отдельности. Через несколько минут дело было сделано. Вовка стоял и обсыхал…
Во дворе послышался треск мотоцикла. "Докторша приехала", сообразил я и довольный собой уселся ждать, представляя, как она удивится и скажет:
– "Мне, собственно, лечить-то уже нечего. Всё основное лечение уже проведено, остаётся разве что пальцы осмотреть".
Дверь открылась, и вошла врачиха вместе с бабкой. Я решил дождаться своей славы в зале и, выйдя из комнаты, уселся на лавку.
– Это чёй у тебя с руками? – с подозрением спросила бабка, задержавшись возле меня, но ответ ей было услышать не суждено. Врачиха зашла к Вовке в комнату…
C воплем: "Мама дорогая!" что-то упало на пол. Бабка подозрительно глянула на меня и побежала в комнату.
– Ах ты, педиатр самодельный! – бабка выскочила из комнаты и побежала на кухню.
Я осторожно заглянул в комнату и увидел лежащую на полу врачиху. "Неспроста", подумал я. Бабка влетела в комнату с полотенцем и стаканом воды. Начала брызгать на врачиху и обмахивать её полотенцем. Слабый голос внутри подсказывал, что что-то не так, но пока не настаивал. Врачиха открыла глаза и спросила, указывая на Вовку:
– Что это с ним?
Тут бабка , видимо, вспомнила обо мне, потому что она посмотрела по сторонам, и её взгляд остановился на мухобойке. Она протянула за ней руку, и ласково глядя на меня, сказала:
– Иди сюда, мой хороший. Гиппократ ты доморощенный.
Мне показались её слова несколько наигранными, и я попятился назад. Затем внутренний голос скомандовал – беги! И я побежал. Побежал что было сил, с грохотом распахнув входную дверь. C грохотом буквально, потому что в это время дед пытался зайти в дом, неся в охапке большую бутыль, вместо той, которую разбил молоток в кладовке. Он её купил попутно в селе, когда забирал врачиху. Я так понял, что бутыль упала и разбилась. Потому что, когда я уже бежал вниз по лестнице к улице, дед матерился и не мог понять, что это было…
Когда врачиха вошла в комнату, перед ней стояло зелёное существо с огромной задницей и забинтованными глазами. Увиденное зрелище её, несомненно, повергло в шок, и она, потеряв сознание, упала на пол. Бабка, вбежавшая следом, была всё-таки более закалённой и подготовленной в моральном плане, хоть и не врач. Поэтому она особо не удивилась, а побежала за водой, спасать врачиху. Я же, как минимум час отсиживался за поленницей. Дед во дворе орал, что оторвёт мне ноги и вставит вместо них дрова, чтобы я уже никогда не смог бегать. А ещё лучше, он купит новую бутыль и законсервирует меня в ней.
У Вовки подтвердилась аллергия и ушиб пальцев, ничего страшного, по сути. Глаза не вылезли, и поноса не было. Единственный неприятный момент, так это то, что он ещё долго ходил зелёным, светлея день за днём.
Меня же бить не стали. Дед сказал, что, скорее всего дурь из меня никогда не выбить. Ненароком могут последние мозги вылететь, и тогда родители меня точно не заберут, а бабке с дедом без мозгов я даром не упёрся. Но меня на неделю заперли в комнате под домашний арест, чтобы хоть неделю они смогли бы от меня отдохнуть. На мои возражения, что ребёнку без свежего воздуха нельзя, дед ответил:
– Я тебе несколько раз в день пердеть в комнату буду, надышишься впрок, на свежем воздухе потом сознание будешь терять от избытка кислорода.
Ну вот, таким образом, всю следующую неделю должно было бы ничего не происходить. Но ключевое словосочетание тут – должно было бы…
Суп из петуха
Моё заточение уже практически подходило к концу, и я с радостью ожидал этого послезавтра. Вовка, конечно, пытался меня развлекать и веселить, но у него, от малых лет и неопытности, это не очень получалось. В общем, жизнь без меня остановилась.
Я, конечно, пытался себе придумать развлечения. Попробовал разводить пауков, сушить мух на подоконнике, смотреть в окно. У меня в комнате их было два. Одно в огород, другое на кухню. Не знаю, зачем это окно из комнаты на кухню, но, видимо, для того, чтобы тепло от печки расходилось.
Я постоянно смотрел, когда бабка возилась с чем-то на кухне. Хоть какое-то развлечение и общение.
– Что, каторжник, есть-то, наверно, хочешь уже? – спрашивала бабка, ощипывая свежезарубленного петуха. – Хороший супец сегодня будет.
Я промолчал, мне было жалко петуха.
– Ну молчи, всё равно арестантам нормальной еды не положено. Это я тебя из жалости кормлю. А вот вырастешь, сядешь в тюрьму – а ты сядешь, к гадалке не ходи, вот тогда и вспомнишь бабкин супчик.
Бабка переключилась на суп и что-то ещё бормотала про тюрьму и еду, но я её уже не слушал. Я перелез к другому окну и смотрел, как гуляют в огороде куры, но уже без этого петуха, голова которого валялась на кухонном столе. И у меня, конечно же, возникло желание отомстить за петуха. Я решил не спускать это дело и задумался.
Бабка закончила с готовкой и переставила кастрюлю с супом с плиты на стол. Наложила себе тарелку, отрезала краешек дарницкого и демонстративно передо мной стала есть, нахваливая свой суп.
– Будешь суп?
– Нет, – ответил я. – Я не голоден.
– Ну и сиди там. Может, сухарей тебе передать? Потренируешься. Могу ещё банку консервов, с первой мировой, – бабка порадовалась своей шутке.
Я про себя подумал: «смейся-смейся. Устрою я тебе первую мировую».
Бабка доела и ушла в огород. Я же перегнулся через окно и осмотрелся. Кастрюля с супом стояла как раз на столе под окном. «Надо его испортить», подумал я и посмотрел по сторонам. На глаза мне попалась пачка соли.
– «Щас я вас накормлю петухом».
Я взял пачку, открыл кастрюлю и высыпал почти половину. Затем дотянулся до половника и хорошенько перемешал. Закрыл крышку и довольный собой улёгся на кровать, ждать обеда.
Бабка вернулась и зашла не кухню. Но тут ей на глаза попался грязный половник.
– Ты что ль тут хозяйничал? Супчику захотел? Ну и как, понравилось?
Я тихонько про себя хихикнул и сказал:
– Ничего так. Сойдёт.
– Сойдёт, – передразнила меня бабка.
– Никитична! Иди сюда! – бабка высунулась в окно и звала соседку. – Заходи, по сто грамм выпьем и супчиком тебя накормлю. Только сегодня петуха зарубила. Знатный супец получился. Наваристый.
Через несколько минут на кухне появилась Никитична. Бабка достала стаканы, разлила бормотухи и наложила тарелку супа, подвинув поближе к соседке.
– Да ты много так не клади, я недавно пообедала. Я так, закусить.
– Ешь-ешь. Хороший суп. Я сама уже две тарелки съела, – бабка отрезала по ломтю хлеба и положила на стол вместе с зелёным лучком.
– Ну. Вздрогнули, – и бабка с Никитичной опрокинули по сто грамм.
Никитична занюхала хлебом и отправила ложку супа в рот. Вот в этот-то момент она по-настоящему и вздрогнула. Я исподтишка наблюдал за ними и ждал, когда Никитична что-то скажет. Но соседка поморщилась, набрала ещё ложку, понюхала.
– Ты чё это в суп добавляешь? – соседка ещё раз понюхала суп и лизнула ложку.
– Да то же, что и всегда, – ответила бабка, разливая ещё по одной.
– Ты ешь. Не нюхай. Чай, не помои. Ты же знаешь, как я суп варю.
– Чёт не охота, – поморщилась Никитична.
– Я, видимо, дома наелась, – и потянулась за стаканом.
– Не жрёшь, нехуй пить, – разозлилась бабка и отодвинула стакан. – Ишь ты, пить сюда пришла. Я тебя на обед позвала, а не в рюмочную. Суп ей, видите ли, не понравился.
– Да нормальный суп. Просто я сытая, – оправдывалась соседка.
– Иди лучше свиней покорми своими помоями. Сама-то готовить не умеешь, а от нормальной еды нос воротишь, – бабка совсем обиделась и демонстративно встала из-за стола. Вылила тарелку в ведро и стала мыть посуду.
– Да иди ты в писду со своим супом, – не осталась в долгу соседка, и демонстративно махнув стакан бормотухи без закуски, пошла на выход.
– Попиздовала, сгусток кала, – резюмировала бабка.
Я тихонько смеялся в подушку. Жалко, что Никитична не решилась сообщить о том, что суп пересоленный. Видимо, из вежливости. Но словосочетание “сгусток кала” я занёс в свой словарь.
В коридоре послышались шаги. Дед с Вовкой возвращались с поля на обед. Я так прикинул, что Вовка тоже попадёт под раздачу супа, но предупредить его не мог. Оставалось только ждать финала.
– Явились. Работнички. Садитесь жрать. И только попробуйте что-то сказать.
Дед с Вовкой уселись за стол. Бабка поставила перед каждым по тарелке петушиного супа. Первый отозвался Вовка.
– Я не буду это есть. Кислый, – Вовка отложил ложку в сторону.
– Ешь, дрыщ квартирный. Бабка старалась. И ничего не кислый, я, между прочим, две тарелки уже съела.
– Не буду, – упорствовал Вовка.
Тут очередь дошла до деда. Он зачерпнул полную ложку и отправил в рот. Лицо его исказила жуткая гримаса, но он собрался и привёл лицевые мышцы в исходное положение.
– Можно хоть сто грамм? А то в горло не лезет, – дед знал, что бабке перечить – себе дороже. И если бабка сказала вкусно, значит это должно быть вкусно, и не ебёт.
– Говна килограмм, – парировала бабка. – Ты-то чего морду в жопу собрал?
– Да чё-то не идёт. Может, не голодный? – попытался выдвинуть гипотезу дед.
– Да вы чё? Сговорились все сегодня? Жрать не хотите, так идите в жопу. Только очередь займите, вы не первые.
– А есть что окромя супа? – неуверенно спросил дед.
– Есть, – ответила бабка. – Конская залупа в горшочках. Будете? Нет? Тогда не выдёргивайте из меня нервы и пиздуйте оба в рестораны обедать. Тут вам тепереча только хуй с горкой накладывать будут, – бабка убрала тарелки со стола и отправила содержимое в помойное ведро.
Она стояла на кухне и мыла посуду. Вид у неё был явно расстроенный. Я уже унял икоту, которая нашла на меня, когда я смеялся в подушку. Громко было нельзя, ибо это навлекло бы на меня подозрения. Мне даже стало её немного жалко.
– Да ладно баб. Не переживай ты так, – вещал я, перегнувшись через окно в кухню.
– Нормальный суп, я пробовал.
– Золотце ты моё. Один только ты уважаешь бабкин труд. Не то, что эти, – она неопределённо кивнула куда-то в сторону двери. Иди-ка ты, наверно, гулять. Хватит тебе в карцере сидеть.
Радость моя была неописуемой. Я аж подпрыгнул на месте в предвкушении свободы.
– Только давай я тебя покормлю сначала, садись я супчику налью.
Такого поворота я чё-то не предусмотрел. Где-то я переиграл с восхвалением петушиного супа. И теперь стоял перед выбором. Либо есть суп и – свобода. Либо не есть – и фиг знает, что тогда. Думаю, если я есть откажусь, то бабка сменит милость на гнев. И я решил, будь, что будет, и сел за стол.
Бабка поставила передо мной тарелку и, погладив меня по голове, уселась напротив.
– Кушай, деточка. Я тебе вечерком ещё пирожков напеку.
Я с осторожностью почерпнул ложку и отправил её в рот. И не пережёвывая, проглотил. Нет. Это был не пересоленный суп. Это было что-то хуже. Я блеванул прям обратно в тарелку. Кислый – это не сказать ничего. Суп был капец, какой кислый. Такое чувство, как-будто лимонной кислоты в рот насыпали.
– Что с тобой? – засуетилась бабка.
– Кислый, – выдавил я из себя.
– Да что же вы все в сговоре, что ли. Ела я его, не кислый. Вот. Смотри, – и бабка, зачерпнув ложку, отправила её в рот.
Теперь её лицо стало похоже на куриную жопу. Она выплюнула обратно и, сказав “ничего не понимаю”, ушла на кухню. Чё-то там гремела крышками, шуршала пакетами и затем вернулась. В руке у неё была та пачка, которой я солил суп.
– А куда это у нас интересно пол-пачки соды девалось?
– Это не сода, это соль, – сумничал я.
– Садись. Двойка, – бабка тыкнула пачкой в меня. – Читай лучше. СО-ДА, – прочитала она по слогам. – Хотя нет, не двойка. Кол, на который я тебя посажу. Признавайся, диверсант. Ты суп испортил?
Я решил отпираться до последнего. На кону стояла свобода. Ну, и, наверное, ещё честь и моё достоинство.
– Понятия не имею, кто суп испортил, – я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – А может она сама туда упала? – выдвинул я версию.
– Значит сама? – уточнила бабка. – И крышку сама открыла?
Про это я не подумал.
– А нечего было петуха рубить! – как-то неожиданно вырвалось из меня, что я даже сам обалдел от этих слов.
– Я тебе щас руки отрублю. Гений кулинарии, – и запустила в меня пачкой с остатками соды.
Я ловко увернулся и понял, что опять пора бежать. В будущем из меня, наверное, получится неплохой бегун, подумал я и рванул с места. Единственным местом, куда можно было бежать, это комната моего заключения. Выход к свободе загораживала бабка. Я влетел в комнату.
– Пиздец тебе. Клади руки на подоконник, щас рубить буду.
В комнату вбежала бабка, и я понял, что единственный путь к спасению – это через окно на кухню. Я ловко вскочил на кровать и сиганул в окно. Ну, не то, чтобы сиганул. Окно было не очень большим, и я прыгнул руками и головой вперёд. Прыгнул так, что моё приземление пришлось как раз в кастрюлю с супом, которая стояла на столе. К сожалению, без крышки, но к радости, уже остывшая. Мы вместе с кастрюлей полетели дальше на пол, где, собственно, суп и закончился. Я, скользя по этой жиже, встал и понёсся к спасительному выходу. Но в дверях дорогу мне неожиданно преградил дед. Он сразу по моему виду сообразил, что я не в прятки с бабкой играю и не в салки. Он меня схватил, и я подумал, что всё. Но я оказался на удивление очень скользким после супа и легко выскользнул из его рук и побежал дальше, периодически поскальзываясь и падая…
Ну что тут сказать? Домой мне всё равно пришлось возвращаться. Куда же я без дома? Дед с бабкой уже поостыли и не набросились на меня.
– Смотрите, – указывала на меня бабка. – Явился суповой набор. Садись за стол, ужинать будем. Не сцы. Картошка с грибами на ужин. Надеюсь, грибы не в дружбанах у тебя? А то ты предупреждай на будущее, если что не так. Вдруг ты с кабачками в корешах ходишь. Я ж теперь не знаю, чем тебя можно кормить.
В общем, за суп меня простили. Ведь за петуха заступился, а не по дури своей врождённой.
Стоматолог
Тем не менее, последствия похода ещё успели аукнуться. У Вовки заболел зуб. И заболел так, что разнесло поллица. Огромный флюс на всю левую щеку.
– Прям вылитый хомяк. Иль чё прячешь там? – поинтересовалась бабка, когда утром увидела его.
– Зуб болит, – ныл Вовка.
– Поделом тебе. Будешь знать, как конфеты без спросу жрать. А ну, покажи мне, – бабка залезла в рот к Вовке.
– Этот? – ковыряла она пальцем во рту.
– Ааааа! – ныл Вовка.
– Или этот? – продолжала бабка.
Вовка, видимо, не выдержал осмотра, потому что через минуту заорала бабка.
– Ах, ты клоп матрасный! Кусать надумал бабку? Я тя живо щас вылечу! Дед! Иди нитки неси. Щас в стоматологов играть будем.
– Может не надо? – выл Вовка.
– А действительно. Чё это я с тобой мучиться буду. Вези его, дед, в райцентр. Пусть медицина с ним разбирается. Мне мои пальцы пока что все нужны.
Я, конечно, напросился за компанию, чтобы поддержать Вовку в трудную минуту. Смотреть на него, конечно, было смешно. Бабка повязала ещё ему платок, так, что на затылке торчали два кроличьих уха.
– Зайцев не берём. Нахер с лодки, – добавил дед, когда мы погрузились в люльку мотоцикла. – Плати за проезд. Я тебе не дед Мазай.
Вовка обиделся и надулся ещё больше.
– Не сцы. Потом рассчитаемся, – успокоил его дед.
Когда мы добрались до больницы, Вовку всего колотило. Заячьи уши нервно подёргивались. По сути, я тоже не очень-то любил зубных врачей. Я ещё ни разу не попал на такого, чтобы он не сделал больно. Один вид кресла наводил на меня дикий ужас.
– Может, обратно поедем? – проконючил Вовка. – У меня уже ничего не болит.
– Обратно? С превеликим удовольствием, но, если только к бабке, – согласился дед. – Она быстро и без наркоза тебя вылечит.
– Лучше сюда тогда, – понуро согласился на лечение Вовка.
В регистратуре нам сказали, что стоматолог ушёл на обед, и мы сели на скамейку возле кабинета ждать его.
– Сидите тут. Я – в туалет, – сказал нам дед и удалился.
Вовка сидел и тихонько поскуливал.
– Мне страшно, – ныл он.
– Ну, мне тоже было страшно, – успокаивал его я. – Там знаешь какие клещи и ещё такое огро-о-о-о-мное сверло, – развёл я руки в разные стороны, демонстрируя Вовке размер сверла.
– Может, сбежим? – предложил Вовка.
– Нельзя. Если зуб не вылечить, то тебя раздует, как мяч, а потом ты лопнешь. Дай я посмотрю, что у тебя там, – предложил я Вовке.
Вовка раскрыл рот и продемонстрировал свои зубы. Лезть туда пальцами я не рискнул, хотя очень хотелось потрогать больной зуб. Ничего особенного я там не нашёл, но мне вдруг захотелось помочь Вовке. Может, даже как-то вылечить его.
– Всё ясно. Я могу тебя сам вылечить.
– Точно? – засомневался Вовка. – А больно не будет?
– Не сцы. У тебя там ерунда. Зуб еле держится. Если я надавлю на щеку, то зуб сам выскочит. И всех делов-то.
– Больно будет, – предположил Вовка.
– Ну, разве если на секунду. Но это лучше, чем клещами тебе ковырять будут.
Вовка вздохнул и решился.
– Давай.
Мне почему-то показалось, что мой метод самый действенный. Ведь, если я надавлю, то зуб должен от давления вылезти, а может даже и выскочит изо рта. Я сказал Вовке, чтобы он встал, а сам обошёл его сзади.
– Открой рот пошире, чтобы зуб свободно вылетел, и закрой глаза.
– А глаза, зачем закрывать? – поинтересовался Вовка.
– Ну, на всякий случай. Чтобы не выдавились вместо зуба, – пояснил я.
Вовка сделал как я сказал, и на всякий случай закрыл глаза ещё руками. Я со всей силы сжал руками его щёки.
– А-а-а-а-а-а-а-а!!! – не орал, а даже, скорее всего, рычал Вовка. – О-о-о-о-о-й!!!
Мне так показалось, что лечение не помогло. Или помогло? Я посмотрел по сторонам, но зуба нигде не было видно. Зуб не выскочил, а Вовка орал уже больше секунды. Значит, не помогло.
Видимо, крики Вовки насторожили деда, потому что дверь туалета распахнулась со стуком, и оттуда выскочил дед. Вовка валялся на скамейке и орал. Дед бежал к нам, застёгивая на ходу штаны.
– Что случилось?
– Вовку лечили, – пояснил я.
– Кто лечил?
– Он, – проныл Вовка.
– Паразит ты безмозглый! – орал дед на меня. – Я думал, что случилось. А у вас, как всегда. Да я из-за вас… Ну вас! – обиженно махнул дед рукой и поплёлся обратно в туалет, как-то странно подволакивая ногу и в прямом смысле того слова, взяв жопу в руки.
– Ты что ли обосрался от страху? – спросил я Вовку.
– Да иди ты! – обижался Вовка. – Сам ты обосрался! У меня теперь ещё больше болит.
В это время с обеда вернулся стоматолог. Он посмотрел на нас с Вовкой, покрутил головой по сторонам. Втянул воздух ноздрями.
– Как-то не хорошо пахнет. Надо сказать уборщице, чтобы туалет посмотрела. Опять кого-то пронесло. А вы по какому вопросу, молодые люди? – обратился он к нам.
– Дед в туалет захотел. Вот, сидим, ждём, когда понос у него закончится, – пошутил я.
– А что это у тебя? – наклонился он к Вовке. – У-у-у-у. Да ты, брат, видимо, ко мне.
– У меня уже ничего не болит, – начал отнекиваться Вовка.
Через пару минут вышел из туалета дед. Запах вернулся.
– Пронесло? – пошутил доктор.
– Тебе бы таких внуков. Посмотрел бы я на тебя.
– Ну, пойдём, братец кролик, – обратился доктор к Вовке.
Вовка посмотрел на меня, на деда, как бы ища в наших глазах поддержку.
– Неее. Меня даже не проси. Мне от одного запаха дурно становится, – сразу отказался дед.
– Я тоже, наверное, тебя тут подожду.
– Вы там поосторожнее с ним. Парень горячий, – предупредил доктора дед.
Вовка понуро опустил голову и поплёлся за доктором. Пару минут было тихо. Затем раздался звон, как-будто куча тазиков упала на пол, и громогласный крик стоматолога.
– Бл…! Ссссс…! – видимо, пытался сдержать нецензурную брань доктор. – Больно же! – наконец-то, видимо, подобрал он слова.
Мы с дедом переглянулись и решили, что нас это не касается. Пусть сами разбираются.
– Я его предупредил, а дальше не моё дело, – сказал дед.
Вовка, как бы это было ни странно, не издавал ни звука. Зато доктор выскочил в коридор с окровавленным пальцем.
– Прокусил! Прокусил! – чуть не плакал он. – Даже сквозь перчатку!
На крик доктора прибежала даже бабулька из регистратуры. Доктор демонстрировал нам с дедом палец.
– Ну ты и смекалистый. Я тебя предупреждал. Это ж надо было додуматься пальцами в рот лезть. Приборы-то вам на что? – недоумевал дед.
– Так я просто ваты подложить хотел. Я даже ничего и сделать-то не успел. А это что? – доктор поднёс палец к глазам и что-то там рассматривал.
Зацепившись в резине перчатки, из пальца торчал зуб. Я так предполагал, что Вовкин.
– Зуб? – удивился доктор.
– А у меня уже почти всё прошло, – из кабинета выглянул довольный Вовка.
Ещё бы. Стоматолог умудрился удалить Вовке зуб без помощи своих приборов. Вовка даже и заметить не успел. Просто, когда врач начал лезть пальцами в рот к нему, у Вовки сработал рефлекс, и он сжал челюсти. Доктор, конечно, пытался освободить свой палец из мёртвой хватки и в процессе борьбы нечаянно вырвал больной зуб.
В итоге, сначала помощь пришлось оказывать стоматологу. Бабулька из регистратуры забинтовала ему палец, и лишь потом доктор взялся за Вовку. Нужно было же всё там проверить и убедиться, что всё в порядке. Но доктор согласился при одном условии, что мы все вместе пойдём в кабинет. А ещё лучше будет, если мы Вовку привяжем к креслу. Но, так как у Вовки уже практически всё прошло, он перенёс процедуру спокойно, и мы отправились домой.
– Дед. А что это так воняет? – поинтересовался я, когда мы сели в мотоцикл.
– Я бы на вашем месте помолчал. Иначе щас оба вонять начнёте.
Довольные мы вернулись домой. Бабка нас встретила и поинтересовалась:
– Ну как? Успешно?
– Как всегда, – ответил за нас дед. – Я в баню. Зайди, портки забери в стирку…
Автоматическая кормушка
Я часто замечал, что бабка постоянно ворчит в хлеву, когда кормит животных. И воды им принеси и пожрать дай, а то что она уже не молодуха, так это никого не волнует. И периодически угрожает пустить всех под нож или отвезти на рынок.
– Мы тут решили бабушке помочь с хозяйством, – рассказывал я нашу идею деду.
– Это чем же? Курей всех в колодец загнать? Или корову опять связать? А то, может, свиньям пятаки пооткручивать? – не оценил нашей затеи дед.
– Да нет. Мы с Вовкой хотим разработать автоматическую кормушку для кур. Ну, может, и для всех остальных то же.
– Дело хорошее, но я бы не стал браться за эту затею. Идеи-то у вас огромные, а мозги маленькие. Как у куриц. Вы лучше разработайте себе прибор, который будет вас предупреждать, что вот эта идея хреновая, а эта вообще…
– Что вообще?
– Вообще не идея, а автоматическая кормушка, – закончил рассуждения дед.
– Ну, я просто чертёж нарисую и покажу, – предложил я ему.
– Рисуйте сколько угодно.
– А на чём?
Дед посмотрел по сторонам.
– Да вон. Хоть на сарае. Всё равно его красить на днях. Возьмите угольков и рисуйте на здоровье. Только не из печки, горящих, а то у вас ума-то хватит. Вон ведро стоит. Там и поищите.
Мы с Вовкой выбрали себе несколько угольков и пошли изучать место под своё изобретение.
– А ты хоть знаешь, как она должна выглядеть-то? – спросил Вовка.
– Да чё знать-то? Щас на месте посмотрим и всё придумаем.
Мы зашли в хлев и осмотрелись. Тут, конечно, нужно было хорошенько поизобретать. Не всё так просто.
– Ну, так-то всё выглядит понятно, – сделал я предварительное заключение после осмотра.
– Вот кормушка птиц. Если её немного подвинуть, а я так думаю, что курицам это не принципиально, то она как раз окажется под этим навесом, – я указал Вовке на сеновал. Если там закрепить ведро, в котором будет корм, а к ведру верёвку. Затем, значит…
В итоге мы вышли во двор. Нужно было зарисовать всю схему, пока я не забыл.
Конструкция казалась впечатляющей. Система верёвок, велосипедных колёс и прочих шестерёнок и крутилок. Желоба и отводы для поступления корма. Ещё немного доработать и можно подключить к этой системе скотину.
– Не иначе как сарай в космос запускать собрались, – подошёл дед и стал рассматривать нашу схему.
– Нет. Это кормушка, – похвастался Вовка.
– Это мазня, хуйнавыверт называется. Тут хрен чё куда поймёшь. Откуда в вашем скудном мозгу столько говна?
– Это не говно. Это кормушка, – повторил обиженный Вовка.
– Вы можете обижаться, но вся эта мазня похожа на то, как-будто кто-то насрал, жопу рукой подтёр, и пальцы об сарай вытер. Вот и получилась ваша кормушка.
Дед плюнул на нашу схему и ушёл. Мы же решили во чтобы то ни стало доказать, что это не говно, а всё-таки кормушка для птиц. Мы ещё раз внимательно рассмотрели наш инженерный план и отправились искать запчасти. При всём нашем старании мы смогли раздобыть только ведро и верёвку. Велосипедных колёс, цепей, шестерёнок и прочей фигни просто нигде не было.
– Ну что ж, – подвёл итог я. – Попробуем сделать из того, что есть. А если почти получится, то дед с бабкой оценят и достанут нам все необходимые детали.
В идеале схема была такой. Возле двери должна была располагаться ручка – педаль с шестерёнкой от велосипеда. От неё цепь к колесу, которое должно наматывать на себя верёвку. Эта верёвка в свою очередь должна идти к другому колесу, к которому было прикреплено ведро с кормом. Крутишь педаль, цепь приводит в движение колесо, на которое наматывается верёвка, а ведро на колесе поворачивается и, наклонившись до нужного уровня, высыпает корм в специальный жёлоб или трубу. Корм по жёлобу или трубе сыпется вниз в кормушку для кур. Покормил – покрутил педаль назад, и все довольны. В дальнейшем мы думали оснастить такими кормушками всех животных в хлеве. А если чуть доработать схему, то педали можно прикрепить прямо возле кровати бабки с дедом. Проснулись они утром. Покрутили педаль для куриц, затем для коровы, далее для всех, и вставать не надо. Можно дальше спать.
Но пока у нас было только ведро и верёвка.
– Попробуем сделать первую без колёс, – сказал я Вовке.
Мы отправились в хлев и стали думать, как всё это можно исполнить. Многие инженеры и изобретатели ломают головы над сложными схемами и приборами, а мы в свои семь и пять лет действовали интуитивно.
После недолгого осмотра я всё придумал. На навесе, над курицами, мы поставили ведро для корма. Перекинули через балку верёвку. Один конец привязали к ведру, а второй – к дверной ручке. Получилась полуавтоматическая кормушка. Но, тоже неплохо.
Идёшь в хлев, открыл дверь – и курицы уже кормятся.
– Надо только проверить, чтобы корм из ведра попадал точно в кормушку. Надо что-то насыпать в ведро.
Мы нашли в сарае опилок и заполнили ими ведро. Для утяжеления на дно положили небольшой камень. Всё-таки опилки весили поменьше чем корм.
– Иди к двери, – скомандовал я Вовке. – По моему сигналу будешь потихоньку открывать дверь, а я – смотреть.
Вовка слез вниз и приготовился.
– Давай! – крикнул я.
– Я вам щас дам! – послышался голос деда из-за двери. – Что вы там надумали?
С этими словами он открыл дверь. Только не потихоньку, как я это планировал, а нормально так открыл.
Дед стоял в проёме двери, щурясь в полумраке после солнечного света.
Ведро с опилками и камнем ещё не было настроено на такое широкое открывание двери, поэтому верёвка натянулась, и ведро соскочило с навеса.
– А это что за верёвка? – спросил дед, когда ведро уже начало свой полёт.
По всем законам физики ведро по траектории описало полукруг и, достигнув нижней точки, по инерции пошло вперёд и на подъём. Конечной точкой его полёта стало то место, за которое нас часто грозился дед подвесить. Но в данном случае это место принадлежало ему. Мне так показалось, что дед даже не успел ничего понять. Как только ведро достигло цели, дед полетел назад, а дверь закрылась.
– Вашуууууу мааааать! – раздавался возглас деда с улицы.
В его словах не проскальзывало никакого намёка на то, что он оценил нашу пробную версию кормушки. Скорее, даже наоборот – он был недоволен.
– Как ты думаешь, что с ним? – спросил растерянный Вовка.
– Я думаю, нам в очередной раз влетит, – ответил я.
Чуть позже, когда дед уже отлёживался на кровати, а вокруг него хлопотала бабка, мы с виноватым видом стояли рядом. Как мы поняли, травма была серьёзной, но не смертельной. Как сказала бабка:
– Годов этак с десяток-другой назад я бы вам яйца открутила за это, а сейчас… Сейчас это просто неприятный факт, но это вас не освобождает от наказания.
– Хрена себе факт! – возмутился дед. – Ведром по семейному гнезду. Я хоть уж и не могу его на все сто использовать, но больно-то мне не меньше от этого, чем пару десятков лет назад.
– Кормушкой, – поправил Вовка.
– Свою кормушку лучше закрой. Деда чуть не зашибли. Я вот щас сяду, да как придумаю автоматическую шлёпалку для задниц. Вот это будет изобретение так изобретение.
– А мы вам хотели педали возле кровати приделать, – обиженно надулся Вовка.
– Ага, – заметила бабка. – Только кровати с педалями нам не хватало. Чё это вы удумали? Чтобы мы с дедом на кровати ездили кур кормить?
– Нет, – продолжал обижаться Вовка. – Вам не понять нашей схемы.
– Куда уж нам? Мы-то, в отличие от вас, городских, деревня необразованная. Мы педали к кроватям никогда бы не додумались привинтить. Мы всё по-старинке, пешком.
За это новаторское изобретение нас наказали тем, что нам пришлось красить сарай. Но и это не прошло без последствий. Как сказала бабка: «Заставь дураков богу молиться», когда застала нас в процессе за этим занятием.
– Мы – зелёные человечки, – похвастался Вовка, продемонстрировав бабке свои закрашенные по локоть руки зелёной краской.
У меня же, в противоположность ему, были покрашены обе ноги.
– Чтоб вас черти забрали подальше отсюда, – махнула на нас рукой бабка и пошла топить баню, прихватив по пути керосину и растительного масла.
Артисты погорелого театра
Однажды дед собрался в райцентр за покупками, и мы с Вовкой напросились с ним. Мы залезли в свой “истребитель” и отправились в путь.
– Дед! Можно мы картошкой покидаемся? – на дне “истребителя” валялось несколько картофелин.
– Хуярьте! – одобрил дед и поддал газу.
Я сидел как пилот, а Вовка как стрелок, за мной. Я ему подавал картофелины, а он сбрасывал бомбы на вражеские колонны танков.
– Ещё бомб! – орал Вовка, пытаясь перекричать треск мотоцикла. – Ещё!
Со временем картошка закончилась, и я пошарил по дну. В руки мне попалась бутылка с мутной жидкостью, запечатанная бумагой.
– Осталась только зажигательная смесь! – крикнул я Вовке и передал ему снаряд.
Вовка размахнулся. Дед успел только крикнуть: “Твою-ю-ю-ю-ю-ю ма-а-а-а-а-ать!!!”, но зажигалка уже полетела на склад фашистских боеприпасов. Дед остановил мотоцикл.
– Вы сами хуже фашистов, – с грустью в голосе сказал он, оглянувшись и наблюдая, как из-под осколков бутылки растекается жидкость. Затем махнул рукой и со словами: “Шоб вас месершмит сбил, а вы без парашюта”, завёл мотоцикл.
Скоро мы приехали. Дед остановил мотоцикл, мы вылезли и пошли в магазин, местный гипермаркет, как сейчас сказали бы. Там было всё. На одной полке стояли и хлеб, и галоши. Среди консервов можно было выбрать игрушку или пуговицы, и только в винно-водочном отделе был идеальный порядок. Именно туда дед первым делом и отправился. Я же увидел вещь, которую обязательно захотел заиметь себе. На стене между картин и светильников висела балалайка. Она так и манила к себе.
Когда дед подошёл, я уже стоял с балалайкой. Добрая тётя-продавщица дала мне её подержать.
– Дед. Купи балалайку, – попросил я его.
– И мне тоже что-нибудь купи, – заныл Вовка.
Дед покрутил в руках инструмент и изрёк:
– Балалайкой разве что тебя по башке лупить иногда можно, для профилактики мозгов, и польза и звук хоть какой-то будет. На что тебе балалайка? У тебя уже есть башка, как барабан. Пустая и с перепонками в ушах. Домой приедем, я сыграю на нём, в отместку за бутылку с зажигательной смесью.
– А мне? – встрял Вовка. – Мне что-нибудь купим?
– Обязательно. Вон тут дудку, чтобы оркестр получился. Барабан с дудкой. Артисты погорелого театра.
– Я на дудке не хочу и не умею, – обиделся Вовка.
– А тебе и не надо уметь. Я тебе в жопу её вставлю, и будешь свистеть, как соловей.
– Что же вы так с детьми-то разговариваете? – встряла продавщица.
– А это не дети. Это фашистские захватчики. Вам повело ещё, что все боеприпасы они по дороге сбросили. Иначе от вашего сельпо только балалайка да дудка бы осталась, – дед развернулся и пошёл к выходу.
– Пойдёмте, оккупанты, яйко, млеко по селу собирать.
Мы огорчённые поплелись к выходу. Дед-то себе много чего накупил и, довольный собой, привязывал всё это к багажнику люльки.
– Стойте тут и никуда не уходите. Я сейчас до деда Митьки съезжу и заберу вас. Пойдите вон на детскую площадку поиграйте, – дед газанул и уехал.
Мы присели на ступеньки и заскучали. На площадке делать особо нечего было, а идти больше некуда. Тут на крыльцо вышла продавщица.
– Ну что приуныли? Оставил вас дед без подарков? Нате вам по мороженому, – тётенька протянула нам по эскимо. – А зачем тебе балалайка-то?
И тут не знаю, что на меня нашло:
– Да я в городе в музыкальную школу хожу. На балалайке играю. Хотел летом порепетировать, – вздохнул я.
– Бедненький, – погладила меня по голове продавщица и удалилась.
– Ты чё про школу-то наврал? – спросил Вовка, разворачивая мороженое. – Ты же не ходишь ни в какую школу.
– Да не знаю, чё-то в голову вошло. Сам не знаю откуда.
В этот момент в дверях показалась продавщица с балалайкой в руке.
– Держи, – протянула она мне инструмент.
– Зачем? – пятился я.
– Ну, считай, подарок от меня.
Вовка прыснул от смеха. Я показал ему кулак и, не веря происходящему, взял балалайку. Бывают же добрые люди на свете, подумал я. Инструмент приятно лёг в руку.
– Сыграй что-нибудь, – попросила продавщица.
Ну нет, такого подвоха от неё я не ожидал. Подарила и подарила, с чего играть-то просить. Я уже мысленно вернул свои слова про “добрую” обратно.
– Давай, – подначивал Вовка. – Сыграй мою любимую. Как тебя в музыкальной школе научили. И спой бабкины частушки.
Я зло посмотрел на Вовку. Я понял, что если сейчас не сыграю, то балалайка вернётся на стену в магазин. Или надо было что-то придумать. Я подёргал струны, приложил к уху, послушал.
– Дак она не настроена! – нашёлся я. – Тут хорошей музыки не получится. Надо дома настраивать. Да и ноты нужны. Я без нот пока плохо помню.
В итоге тётка от нас отстала, и я мысленно – “добрая” вернул ей обратно. Вовке я показал язык и подёргал струны. Звук получился впечатляющий. Вовка тоже попросил дать ему поиграть.
– Не будешь без дела подначивать, дам поиграть. Пошли, погуляем.
Мы вышли на дорогу и побрели в сторону окраины. Деда можно было быстро не ждать. Если он поехал к деду Мите, то это надолго. Так мы добрели до карьера.
– Пошли, попрыгаем, – предложил я Вовке, и мы побежали прыгать в песок…
– Дед нас прибьёт, – сделал я вывод, оглядывая Вовку и себя. После прыгания в карьере мы были, как из жопы.
– Прибьёт, – согласился Вовка. – А бабка ещё раз потом.
Мы вернулись к магазину и уселись на качелях на детской площадке. Я бренчал на балалайке, а Вовка пел частушки, когда к нам подъехал милицейский бобик.
– Вы чьи такие чумазые? – поинтересовался улыбающийся милиционер.
– Мы погорельцы, – сказанул ни с того ни с сего Вовка, что аж у меня глаза на лоб полезли.
– А родители ваши где?
– Дед пошёл по селу яйца, млеко собирать, – не унимался Вовка.
Милиционеры переглянулись и нашли разумным взять нас с собой. На всякий случай…
– Ну и откуда вы такие погорельцы? – допытывал нас главный милиционер.
Тут решил вступить уже я. Вовка и так уже успел, пока мы ехали, наворотить, но игра мне понравилась.
– Так мы из театра, вон у меня и балалайка с собой. Театр сгорел, и мы пошли с дедом по миру побираться.
– А что за театр-то у вас был и где он сгорел-то?
– Далеко-о-о-о, – указал я в сторону. – Мы уже год как скитаемся.
– Год? – удивился он. – А что же вам и жить негде? Родители-то у вас есть?
– Так дед нас забрал от родителей и скитается с нами. Он нас на ярмарках выставляет, мы выступаем, а люди подают. Я на балалайке играю, а Вовка песни поёт жалостливые, – Вовка кивнул, соглашаясь. – Хотите он и вам споёт?
– Нет. Спасибо, – отказались они.
– Ты давай метнись по селу, сыщи того Карабаса Барабаса и привези сюда его. Надо разобраться с этими артистами погорелого театра, – главный милиционер напутствовал своего младшего товарища.
– Да-а-а-а, – протянул главный и почесал лысину. – Будем ждать вашего деда. Иначе чёрт ногу сломит. Он усадил нас на лавку, и тут я понял, что идея-то, собственно, хреновая по большому счёту. Щас приедет дед, и балалайку использует по прямому назначению. Я так понял, что в музыкальных инструментах он плохо разбирается. И чтобы мне не было страшно одному, я обрадовал Вовку, что дед обязательно купит ему дудку. Такая перспектива Вовку не воодушевила…
– Где они? – в комнату влетал дед, снимая на ходу ремень. – Щас меч правосудия вас покарает! Вы у меня щас на всю жизнь инвалидами станете и будете на ярмарках милостыню просить.
– Э-э-э-э. Гражданин, погодите, – преградил ему дорогу главный.
Тут следом вошёл, смеясь, тот самый милиционер, который отправился искать нашего деда.
– Да всё нормально. Это Егорыч из соседней деревни. Я знаю его. Малого-то я не видел, а старшого вот не признал. Вымахал за год. Внуки это его. Ну, и артисты. Это ж надо, навыдумывать такого.
– А-а-а-а. Ну хорошо. Только вы это… C мечом правосудия потерпите до дому, – главный отступил и опять почесал лысину.
Дед сгрёб нас в охапку и попёр к выходу.
– Дядя милиционер, – жалобно крикнул я из-под охапки деда. – Можно балалайку оставить у вас?
– И дудку давай не будем покупать? – это уже Вовка просил снисхождения у деда.
Почта
Бабке принесли извещение, что ей на почту пришла посылка.
– Это ещё от кого? – удивилась она.
– Может, гуталин? – спросил Вовка.
– Какой в жопу гуталин?
– Ну, как в мультфильме про Простоквашино, – пояснил Вовка.
– Это в голове у вас простокваша, раз такие идеи вам в голову приходят.
– Да не-е-е. Там на самом деле фоторужьё было, – Вовка , видимо, решил добить бабку.
– Ещё лучше. Прям детектив. Ждали гуталин, а получили фоторужьё.
– Да не-е-е…. – начал опять Вовка.
– Короче, – отрезала бабка. – Надо идти на почту и получить посылку. А там уж видно будет, что там.
Мы напросились пойти на почту вместе с бабкой. Она решила, что такие номера, как с дедом, у нас не пройдут и охотно согласилась.
– Гуталин домой потащите. Или ружьё, – сказала нам бабка условие. – Это как повезёт…
На почте по квитанции бабке выдали посылку.
– Так вон оно что, – видимо, поняла бабка от кого посылка.
– Гуталин? – спросил Вовка.
– Нет.
– Фоторужьё?
– Фотопулемёт, – ответила бабка. – На фотокарточки буду вас расстреливать, а потом в фотоальбом сложу и родителям отправлю.
– Ну что там? – не унимался Вовка.
Он, видимо, уже представил, что там действительно должно быть фоторужьё или ещё лучше – фотопулемёт. На худой конец, гуталин. Но всё оказалось прозаичней.
Мы вскрыли посылку. Какая-то бабкина родственница из другого города прислала ей давно обещанных ниток для пряжи и прочую ерунду. Совсем далёкую от фоторужья или хотя бы гуталина.
– Хрень какая-то, – расстроился Вовка.
– Это ваше ружьё из гуталина хрень. А это ценная вещь, – бабка доставала мотки пряжи и изучала остальное содержимое.
– Свяжу вам смирительные рубашки, – продолжала рассуждения бабка. – Будете до конца лета в них ходить.
– А давай маме с папой посылку отправим, – предложил Вовка.
– А что отправлять-то? – поинтересовалась бабка. – Разве что вас.
– Нас нельзя. Детей посылками не отправляют.
– Ещё как отправляют, – бабка не отрывалась от изучения содержимого ящика.
– Я в туалет хочу, – попросился Вовка.
– Зин! Малец сходит в уборную?
– Пусть идёт. Мне-то что? Не жалко, – отозвалась Зина.
– Иди. Тебя тётя Зина проводит.
Вовка ушёл. Бабка закончила изучать посылку, сложила всё обратно и как-то хитро посмотрела на меня.
– А ну-ка. Сходи в магазин, купи пирожок. Себе и Вовке.
Два раза меня уговаривать не надо было. Пирожки там были отменные. Я взял деньги и побежал.
Вовка вернулся из туалета и заметил, что меня нет. Бабка стояла возле прилавка, и они с тётей, которая работала вместе с тётей Зиной, заворачивали в бумагу какой-то свёрток. Перетянули его верёвкой и запечатали сургучной печатью.
– Только поосторожней. Попроси, чтобы не кидали там особо на пересылке, – давала указания бабка почтальонше. – Всё-таки не дрова, хоть и деревянный.
– А где… – Вовка покрутил головой по сторонам и не нашёл меня.
– Братец твой? – спросила бабка.
– Ну, да…
– Так я чё подумала. Ты мне идею подкинул, я и решила. Чё вы тут глаза нам с дедом мозолите. Отправлю-ка я вас бандеролью до Петропавловск-Камчатска, с возвратом. Как раз к приезду родителей и вернётесь. А мы с дедом отдохнём.
– А где… – не хотел до конца верить Вовка в случившееся.
– Так только что сдала. Вон он в бандероли лежит. Еле упаковали. Ты-то помельче будешь, так и на весе сэкономлю.
И с этими словами бабка взяла с прилавка рулон бумаги.
– Иди сюда, мой хороший. Я смеряю, сколько надо бумаги, чтобы упаковать тебя.
Вовка попятился назад. Недолго думая, он решил, что единственным правильным решением будет бежать. И, собственно, побежал.
Бабка, видимо, как-то переборщила с шуткой и не оценила возможностей Вовки. Вовка, когда выбежал на улицу, решил бежать в милицию. Там уже его знают, решил он, и скорее всего, найдут управу на бабку. По прошлому случаю Вовка помнил, где находится дом милиционеров, и побежал так быстро, что бабка, когда выскочила за ним на улицу, его и след уже простыл.
– Да-а-а-а, – стояла бабка на крыльце с тётей Зиной. – Малёха перешутили. Пойду искать его. Как старшой-то вернётся, ты скажи ему тут ждать нас. А то хрен соберёшь их потом.
Вовка добежал до участка и сходу набросился на первого же милиционера.
– Там! Там! – Вовка не мог перевести дух. – Там брата моего в посылке отправляют!
– Снова здорова, – узнал его «главный милиционер». – Кто? Дед опять?
– Нет. Бабка. Она и меня хочет отправить. Бандеролью.
– И далеко? – поинтересовался «главный».
– Какому-то Петру Павловичу.
– Родственник ваш? – поинтересовался милиционер. – Слушай. Мне ваши шутки уже не в новинку. В тот раз вы артистами были. Теперь вот, по почте вас отправляют. Как-то не верится. Да и кто это у нас на почте примет бандероль с ребёнком?
– Вот и я говорил, что детей нельзя отправлять, а она …
– Отправила, – закончил за него милиционер.
– Да. И меня теперь хочет, чтобы глаза не мозолил.
– Ну, с одной стороны решение правильное. Я так понял, что глаза вы очень мозолите. Но с другой стороны, надо разобраться.
– Вы уж разберитесь, – попросил Вовка.
Старшой вызвал другого милиционера.
– Тут артисты опять, с продолжением гастролей. Отведи этого на почту. Там бабка ваша? – уточнил он у Вовки.
– Должна быть там.
– Ну, так вот. Значит, старшего бабка уже отправила бандеролью, а это сбежал. Непорядок. Отведи его к бабке. Пусть отправляет то же. Мне уже надоел этот цирк. И скажи там бабке, чтобы заканчивали с этими представлениями.
Милиционер взял Вовку за руку, и они пошли.
Вовка понял, что все тут заодно, и никто спасать ни меня, ни его не будет. Но из рук правосудия бежать было бесполезно. Милиционер держал его крепко. О побеге даже нечего было помышлять. Да и куда ещё бежать, если даже милиция на стороне бабки.
Не доходя до почты, по дороге встретилась бабка.
– Здравствуйте Валентина Николаевна, – поздоровался милиционер. – Ваш беглец?
– А чей же ещё? Он что? До вас добежал?
– Ага. Жаловался на вас. Говорит, что по почте их переправляете.
– Да я бы с радостью, но таких даже на почте не примут.
Милиционер вручил Вовку бабке и пошёл обратно.
– Бабушка. Миленькая. Не отправляй нас, – заныл Вовка.
– Да кто ж вас дураков примет-то? С вами ни одна почта не свяжется. Вон. Даже милиция не хочет с вами дело иметь. А братец твой уже, наверно, на почте сидит и пирожки в одну харю трескает, пока ты бабку милиции сдаёшь.
Я и правда уже сидел на почте и ждал, когда появятся бабка с Вовкой. Обо всём произошедшем я узнал потом. Вовка, когда меня увидел, обрадовался.
– Хорошо, что тебя не отправили по почте.
– Куда? – не понял я.
– К Петру Павловичу в Камчатский, – пояснил Вовка.
– А кто это? И зачем? – всё равно не понял я, что происходит, и посмотрел на бабку.
– В Петропавловск-Камчатский. Дурья ты башка, два уха, – пояснила бабка. – Шутка такая. Но, какая-то хреновая получилась. Младший Павлик Морозов хотел бабку в милицию сдать.
Собственно, про Петропавловск-Камчатский я мало что знал. Единственное, это то, что передавали по радио, когда в Москве полдень, там полночь. Меня всегда удивляло. Как там люди живут, если у нас день, а у них ночь. Ведь ночью ни в сад, ни в школу, да и на работу никто не ходит. А у них как ни услышишь, всегда ночь. Странный город…
Все детали я узнал по дороге домой. Бабка рассказала, как она решила над Вовкой пошутить, а он поверил и сбежал. Да ещё и в милицию. Выручать меня.
– Вот будете знать на будущее, как над нами с дедом издеваться. В следующий раз обязательно отправлю.
– Мне в милиции сказали, что детей никто не примет на почте, – поделился информацией Вовка.
– Не переживай. Я договорюсь, – сказала бабка. – Оформим одного как гуталин, а другого как фоторужьё. И отправим в ваше Простоквашино.
Про рыбалку
Однажды нас дед решил взять на рыбалку. Не, ну мы, конечно, и до этого ходили с ним на рыбалку, а тут по-настоящему. На лодке, и потом обед с ухой. Я, конечно, эту рыбалку запомнил надолго, а Вовка и подавно.
Дед нас разбудил с утра пораньше.
– Пиздуйте червей копать.
К своим семи годам я уже был неплохим лингвистом. Я мог легко перевести любое выражение, произнесённое бабкой или дедом. И в данном контексте я понял, что “пиздуйте”, означает – «давайте, по-быстрому вставайте, умывайтесь, завтракайте и затем уж идите копать червей».
Мы с Вовкой быстренько позавтракали и отправились во двор искать червей.
– Мелких брать? – спрашивал Вовка, поднимая очередную дощечку.
– Ты помнишь, что в тот раз было, когда мы мелких набрали дохрена? – напомнил я Вовке.
– Помню, – поморщился Вовка…
…мы как раз собрались пообедать, после того, как наловили рыбы. Ну, наловил-то дед, а мы по большей части просто просидели и ничего не поймали. Если не считать одной лягушки, которую мы тут же надули и запустили обратно в пруд.
Дед развернул котомку. Достал хлеба, картошки, яиц и колбасы. Он отрезал нам по куску хлеба, посыпал солью и положил каждому по горстке червяков сверху.
– Это чё? Нам? – поморщился Вовка.
– А хули? Пропадать что ли им теперь? – ответил невозмутимо дед.
– Чё добыли, то и ешьте. Рыбы-то вы дохуя из нихуя поймали. Каждому по заслугам, – и положил на свой кусок хлеба огромный кусок колбасы.
Мы сглотнули слюну и с ужасом посмотрели на свои “бутерброды”…
– Д-а-а-а-а-а, – вспомнил и я. – Хорошо, что он тогда пошутил.
У деда вообще с чувством юмора не всегда хорошо, как, впрочем, и у бабки. Хотя они утверждают обратное. Говорят, что наши шутки не продлевают жизнь, а наоборот укорачивают её.
Через некоторое время мы набрали, как нам показалось, достаточно.
– Это чё это вы? – встретила нас в доме бабка.
– Червей накопали, – с гордостью я продемонстрировал ей полную кружку червяков.
– Вы… да я вас… да я вам… – у бабки явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить свои эмоции.
– Это же моя кружка! Рыболовы припизднутые! – наконец-то она подобрала правильные слова. – Скидывайте штаны, я щас вам жопы этими червями набью.
Но я выдвинул предположение, что бабка шутит, и не очень-то удачно.
– Я вот щас пошучу и скажу деду, что рыбалка отменяется. Посмотрю тогда, как он с вами пошутит, – и с этими словами выбросила червяков в окно.
Нам оставалось только одно. Найти новую посуду и бежать собирать расползающихся червей под окном. Но рыбалка не отменялась…
Солнышко уже приятно пригревало, и мы втроём шли по направлению к реке.
– Дед, а мы щуку поймаем? – допытывал я его. Ведь именно щука была нашей основной целью.
– Поймаем, – утвердительно кивнул дед. – Главное наживка. В крайнем случае, на Вовку будем ловить, – хитро улыбнулся дед.
Вовка испугался и остановился.
– Я не хочу быть наживкой. Я червей много накопал, – Вовка продемонстрировал деду полную консервную банку червей.
– А щука на червей не ловится. Ей живая приманка нужна. Мы тебе штанцы скинем и в воду поставим. Щука твой смехуёк увидит и приплывёт. Тут-то мы её и поймаем, – рассказывал дед с серьёзным видом.
– Я не пойду, – Вовка остановился.
– Не бзди, – приободрил его дед. – На твою залупу даже пескарь не клюнет, не то что щука. Я шутю.
Вовка посмеялся шутке деда и воодушевлённый зашагал с нами дальше.
До речки идти надо было километра два-три, вниз от деревни через поле и рощу. Я вспомнил игру, в которую меня учила играть мама. Она говорила что-то про поэзию и что эта игра что-то там развивает. Надо было к слову, которое говорит один, придумывать рифму. Я понятия не имел, что такое рифма, поэтому всегда называл слово, а мама подбирала рифму. Смысл я понимал, но сам найти рифму никогда не мог.
– Деда. Давай играть в рифмы, – предложил я ему. – Я говорю слово, а ты рифму.
– Хуифму, – ответил дед, и я так понял, что он согласился.
Я посмотрел по сторонам и начал.
– Дерево – Хуерево, – рифмовал дед.
– Трава – Хуева.
– Солнце – Хуёнце…
Через несколько минут мне надоело. На всё, что я говорил, дед рифмовал незамысловатым словом через ХУ. Я так понял, что дед в поэзии разбирается ещё хуже меня…
Наконец-то мы добрались до реки. Дед сложил в лодку снасти и посадил нас с Вовкой.
– Значит так. Сидеть смирно и не мудить. Вот вам по удочке, сидите подрачивайте.
Тут, конечно, было два новых слова для меня, но я пока их просто запомнил и не стал уточнять. Я так предположил, что это он нас напутствовал на удачную рыбалку и желал нам хорошего настроения.
Мы тихонько покачивались в лодке. Дед таскал карасей и ещё какую-то, как он называл, рыбу-пизду. Я тоже поймал какого-то пескаря, а Вовка в очередной раз дохуя-нихуя.
– Значит, щас гребём вон в ту тихую заводь. Там щуки водятся. Мы их щас на наживку будем ловить, – сказал нам дед и погрёб.
Вовка на всякий случай прикрыл руками свой смехуёк и сел подальше от деда на лавочку в конце лодки.
Дед насаживал мелочь на крючок и забрасывал свой дефицитный спиннинг. Он был настолько ценен, что нам даже трогать его запрещалось. Очень долго ничего не попадалось.
– Деда. Я писать хочу, – заныл Вовка.
– Завяжи в узел и не пизди под руку, – дед наматывал в очередной раз катушку.
– Деда. Я щас описаюсь, – не унимался Вовка.
– Вот народили калек безмозглых, – возмущался дед. – Встань и посцы с лодки. Вода кругом, везде туалет.
Вовка воспользовался советом деда и встал на лавочку, спуская штаны. В это время у деда началось какое-то оживление. Леска натянулась, и спиннинг резко дёрнулся. Я даже присел от того, как лодку качнуло. Вовка же присесть не успел, потому что он как раз сцал в воду с лавочки. Поэтому он просто повалился, как кулёк, за борт.
– Бляяяя!!! Щука!!! – орал дед, не заметивший потери одного рыбака.
– Аааааа!!! – орал Вовка.
Плавать-то он, конечно, умеет не плохо, но в данной ситуации крик “Щука!!!” для него означал одно. Он в воде без штанов и является хорошей приманкой со своим смехуйком для щуки.
Тут дед обратил внимание на то, что кого-то не хватает и кто-то ещё орёт в воде. По его виду я предположил, что он стоит перед выбором. Либо тащить щуку, либо Вовку и, судя по его реакции, щука перевешивала. Дед держал спиннинг, Вовка орал и бултыхался в воде. Так продолжалось несколько секунд. Наконец, видимо, в деде превозобладали родственные чувства и он, заблокировав катушку, с криком “Держи спиннинг!”, отправился спасать Вовку.
Такого счастья я даже представить себе не мог. В моей руке оказался настоящий спиннинг, а на другом конце его – щука. Мне показалось на минутку, что я стал даже выше. Я стоял на носу лодки со спиннингом в руках, и на натянутой леске, где-то глубоко, на крючке болталась щука. Но счастье длилось действительно только минуту. Щука дёрнула, спиннинг, не долго колеблясь, отправился следом за щукой.
Ещё через минуту дед с Вовкой взобрались на лодку. Я чё-то даже не успел придумать, как бы мне оправдаться и не получить по шее.
– А где…? – единственное, что спросил дед.
– Щука? – спросил я.
– Какая в пизду щука! Где спиннинг?
Мне показалось, что дед явно был недоволен той ситуацией, что щука утащила его спиннинг.
– Так это… – замялся я.
Нет бы, тут сказать, как было. Ну, сил не хватило. Не смог. Не удержал. Нет же. Страх перед расправой выдумывал за меня различные версии оправдания. В голове как мухи носился рой спасительных мыслей. “Это не я”, “Я не видел”, “Я не знаю”, “Ты мне не давал” – всё не то.
– Так это… – остановился я на последней версии, которая пронеслась в голове. – Другая щука выскочила и схватилась зубами за спиннинг. На помощь пришла, наверное. Вот и утащила его.
– Что? – сумел только изумлённо вымолвить дед.
Мне так показалось, что версия, как говорит дед “не про пизду и не про красную армию”…
Спиннинг мы, конечно, искали долго, но безуспешно. Дед предложил меня скинуть в воду, отправить на поиск двух подружек щук, обладательниц дорогого спиннинга. Может, они сжалятся над убогим и вернут рыболовные снасти. А может, утащат на дно, что тоже неплохой вариант. C одним подонком легче справляться будет. А родителям скажет, что один ребёнок тоже хорошо, да и продуктов в два раза меньше.
Тут я деду решил признаться во всём и пообещал, что, когда я вырасту, я выучусь на водолаза и найду ему спиннинг. На том и порешили, хотя, как мне показалось, дед выглядел расстроенным…
Мы разожгли на берегу костёр и приготовились пообедать. Дед поставил на костёр котелок и стал готовить уху.
– Чтобы получилась настоящая уха, нужно добавить головёшку. Тогда будет самое то, – учил нас дед, помешивая половником уху.
– Я пойду посрать, а вы следите за костром.
Мы со всей ответственностью подошли к делу. Вовка носил веточки в костёр, а я помешивал половником содержимое котелка. Так как у меня уже был опыт приготовления супа, я возложил это ответственное дело на себя. Мы решили деду помочь по полной программе.
– Мне кажется, пора добавлять головёшки, – изрёк я.
– Думаю да, – согласился Вовка…
Дед вернулся, а мы уже были готовы к обеду. На траве мы расстелили покрывало. Разложили припасы, а из котелка торчали два брёвнышка, которые мы с очень большой осторожностью вытащили из костра.
– Головёшки должны быть побольше.
– Да, – согласился Вовка.
Мухтар Барбосович
Мы с Вовкой часто гуляли по окрестностям. Чуть дальше, за деревней стояла старая ферма. На ней уже не было коров, поэтому мы беспрепятственно лазили по помещениям и иногда находили старые ампулы с лекарствами и взрывали их в костре. Вот и в это раз мы отправились на ферму, пополнить запас боеприпасов.
– Смотри, какая собака, – сказал Вовка, показывая куда-то в сторону.
Действительно. На другом конце фермы в куче мусора рылась большая лохматая собака. У нас в доме собак не было. Дед с бабкой как-то не любили их, да и охранять, собственно, нечего, говорила бабка.
– Она на нас не набросится? – начал беспокоиться Вовка.
Собака как-будто услышала нас и повернула свою морду к нам. Мне тоже стало не по себе. А псина ещё взяла, да и направилась в нашу сторону.
– Бежим? – предложил Вовка.
– Не стоит. Если побежим, то она точно нас догонит и порвёт. Стой молча и не бойся. Собаки чувствуют, когда их боятся, – делился я своими познаниями.
Собака же тем временем добежала до нас, но рвать совершенно не собиралась. Наоборот. Она ткнулась мокрым носом в мою руку и завиляла хвостом, открыв пасть, как-будто улыбаясь.
– Хорошая собачка, – осторожно погладил я её.
Собака не собиралась проявлять признаков враждебности. Скорее наоборот, она хотела дружить. Постепенно, набравшись смелости, мы уже вовсю наглаживали и чесали её.
– А давай её с собой возьмём? – предложил Вовка.
– Сомневаюсь, что деду с бабкой понравится. Выгонят вместе с собакой, – предположил я.
– Ну, давай просто покормим её, и всё, – не уступал Вовка.
Собака как-будто поняла его и завиляла хвостом ещё сильнее и не громко тявкнула, как-будто говоря, что она согласна.
В итоге, домой мы пришли с Мухтаром. Именно такое прозвище мы ему и дали.
– Баб! А котлеты остались? – дёргал Вовка бабку на кухне.
– Что? Проголодались? Так щас обед будет, потерпите. Нечего кусочничать.
– Очень надо, – не отставал Вовка.
– Хрен с тобой. Бери.
– Я две возьму?
– Возьми, только не обосрись.
– И мне две, – добавил я.
– Вас как-будто не кормят. Потом же обедать не будете.
– Ещё как будем, – заверил я бабку. – По две порции съедим.
– Мозги вы бабкины горазды по две порции жрать. Берите и идите отсюда. Не мешайте мне.
Мы выбежали на улицу с котлетами. Мухтар ждал нас там, где мы его оставили, за поленницей. Он в две секунды смолотил четыре котлеты и как-будто просил ещё.
– Бабка больше не даст, – заметил я.
– Может, обед свой отдадим? – предложил Вовка.
– Ага. Скажем бабке, дай нам с собой? Хрен она поверит.
– Ну, скажем, что хотим на свежем воздухе поесть.
– Ага. Скажем – мозги проветрить, как она нам советует. На месте разберёмся, – ответил я.
До обеда мы провозились с Мухтаром, пока нас бабка не позвала есть.
– Сиди тут. Мы скоро, – приказали мы псине и пошли.
Мухтар, видимо, почувствовал, что нам можно доверять, и лёг на землю ждать нашего возвращения.
Бабка не одобрила нашу идею есть на улице и одновременно проветривать мозги.
– Не дай бог ветер начнётся, а вы рот откроете, чтобы котлету туда положить, – говорила бабка.
– И что? – спросил я.
– Да ничто. Последние мозги выдует, а в пустое место котлета ляжет. Будут у вас вместо мозгов котлеты. Хотя я даже не знаю, что лучше, – задумалась бабка. – Но на всякий случай, ешьте дома.
Так что нам пришлось придумывать, как покормить Мухтара, по ходу обеда. Во время обеда мы с Вовкой тайком таскали под стол, в пакет, еду для Мухтара. Бабка даже поразилась нашей прожорливости.
– Никак глисты завелись? То не жрёте ни хрена, а тут прорвало. Надо вас ветеринару показать. Я не обещала вашим родителям ещё глистов ваших откармливать.
Закончив с обедом, мы побежали на улицу. Мухтар, завидев нас, встал и радостно завилял хвостом. Мы ему скормили всё, что смогли с собой унести. Так мы прятали Мухтара два дня. На третий наша тайна просочилась наружу. В прямом и переносном смысле.
Мы ещё спали, когда услышали крик бабки с улицы.
– Помогите! Волк! Волк! Дед! Что ты застрял там, как запор в жопе? Надевай портки и беги сюда!
Мы подскочили, и нам тоже очень захотелось посмотреть на волка. По-быстрому накинули одежду и побежали. Бабка стояла у двери и, поглядывая в щёлку, руководила дедом.
– Вон туда. Туда иди. За поленницу. Да не бзди ты. Держи вилы перед собой. Да волк я говорю. Точно волк. Я чуть не обосцалась, когда увидела его.
Нам показалось, что бабка всё-таки струхнула серьёзно, потому что колготки у неё были мокрые.
– Баб. Где волк? Дай посмотреть, – протискивались мы к двери.
– А ну, не лезьте. Щас дед разберётся.
Дед с вилами наперевес подкрадывался к поленнице. Мы же переживали за Мухтара. Как он там? И всё ли с ним в порядке? И победит дед волка или нет?
Тем временем дед добрался до поленницы и осторожно выглянул из-за неё, держа наготове вилы.
– Тьфу ты! Ты чё старая? Собаку от волка уже не отличаешь? А ну, пошёл отседа!
Тут мы сообразили, что никакого волка не было. Бабка приняла нашего Мухтара за волка и подняла шум. Мы толкнули дверь и выбежали на улицу.
– Дед! Не гони его. Это наша собака. Мухтар! – кричал на бегу Вовка.
– Какой ещё Мухтар? Откуда?
– Он к нам сам прибился на старой ферме. Теперь это наша собака. Сторожевая, – поглаживал ощерившегося Мухтара Вовка.
– Только собак нам не хватало. А ну! – дед замахнулся вилами.
Мухтар рявкнул и дёрнулся вперёд, щёлкнув зубами прямо перед дедом.
– Ох ёбт! – испугался дед, отпрыгивая назад.
– Мухтар! Нельзя! – скомандовал я, и собака послушно села возле нас. – Видишь, он умный.
– Вижу, что яйца у меня свело от испуга. Я чуть в штаны не наложил, а вы говорите оставить его.
– Ну деда. Ну оставь. Он будет дом охранять.
– Нам окромя вас никто не угрожает. Теперь вы ещё и собаку хотите завести.
– Ну, пожалуйста, – взмолились мы. – Ему совсем некуда пойти.
– Хрен с вами, – сказал, подумав дед. – Вы же всё равно не отстанете. Но только на цепь вашего Барбоса.
– Не Барбоса, а Мухтара. – поправил Вовка.
– Мухтар, Барбос. Один хрен. Будет Мухтаром Барбосовичем, – подвёл итог дед.
В этот же день дед сколотил Мухтару будку и посадил его на цепь. Точнее, привязали его мы, потому что собака никого не подпускала к себе, кроме нас с Вовкой. Так же обстоял вопрос с едой. Пищу Мухтар принимал исключительно из наших рук. Однажды бабка, правда, попыталась наладить контакт, но Мухтар выскочил из будки с лаем, и только цепь остановила его. Бабка сидела на земле, облитая похлёбкой для собаки.
– Он чужих не подпускает, – пояснил я, прибежавший на шум с Вовкой.
– Это бабка-то вам чужая? Я посмотрю, кто вам чужой, когда жрать придёте. Будете вместе со своей псиной в будке обедать. Что б его лишай задрал. И вас до кучи. Целыми днями со своей собакой вошкаетесь. Поди, блохастые уже, как ваш Мухтар.
Мы и правда теперь целыми днями возились с собакой. Бегали купаться на пруд, ходили в ближайший пролесок, и пёс целыми днями не отходил от нас ни на шаг. Мухтар, видно, сам был рад и везде следовал за нами хвостом. Дед с бабкой даже однажды заметили, что как появилась собака, так сразу закончились приключения. Но большой любви к Мухтару они всё равно не испытывали. Дед каждый раз, проходя мимо, грозился отвести его в лес и там за яйца привязать к дереву, а бабка говорила, что перестанет на пропитание ему выделять, тогда посмотрит она, кто тут чужой, а кто родной.
Однажды утром мы, как обычно, побежали к Мухтару. Пёс лежал в будке и даже не выбежал поприветствовать нас.
– Мухтар. Пошли купаться, – звали мы собаку с собой на пруд, но Мухтар не реагировал на наши крики. Он так же продолжал лежать в будке.
Мы засунули головы в будку. Мухтар посмотрел на нас, поднял голову, лизнул и опять лёг.
– Может приболел? – предположил я.
– Пойдём бабку позовём. Спросим.
Бабка наотрез отказалась подходить к будке даже на пушечный выстрел.
– Умотали собаку, вот он и отдыхает от вас. Оставьте его в покое. Пусть отдохнёт. Может, жарко ему.
Мы принесли Мухтару свежей воды, но пить он тоже отказался. Решив, что, может, он и правда устал, мы отправились купаться одни.
В обед Мухтар отказался от еды и всё так же лежал в будке. На ужин всё повторилось. Мы с Вовкой уже запереживали.
На второй день картина повторилась. Мухтар всё так же лежал в будке и отказывался от еды. Даже бабка с дедом уже проявили интерес и подошли проверить собаку. Что удивительно, Мухтар не стал рычать и кидаться. Он просто молча посмотрел и опять, уткнувшись в лапы, продолжал лежать.
– Видать, захворал, – сказал дед.
– Ну, пусть полежит. Завтра посмотрим. Может, отойдёт. Не переживайте так, всё как на собаке заживёт. Оклемается ваш Мухтар, – успокаивала нас бабка.
На третий день, проснувшись, мы первым делом побежали смотреть Мухтара. Собаки не было. Только пустая миска и цепь лежали возле будки.
– Где Мухтар? – забежали мы с Вовкой на кухню к бабке.
– Где ему быть? Там же, где и всегда. В будке, наверное, – ответила бабка не оборачиваясь.
– Там нет его!
– Не может такого быть. Вчера был, а сегодня нет?
Мы побежали обратно на улицу и проверили будку ещё раз. Осмотрели всё вокруг. Проверили сарай, огород. Всё, что можно проверить. Дед с бабкой сидели на лавочке возле крыльца и молча наблюдали за нами.
– Может, отцепился и убежал? – предположил дед.
– Не мог он отцепиться. Это всё ты! Ты никогда его не любил! – плакал Вовка.
У меня у самого на глазах наворачивались слёзы. Я не мог поверить, что дед отвёл Мухтара в лес, но в версию, что он сам отцепился, тоже верил с трудом.
– Скажи честно дед. Ты Мухтара увёл? – спросил я деда.
– Да ну вас, – дед бросил папиросу на землю и пошёл в дом. – Не трогал я вашего Мухтара. Вон, у бабки спросите.
– Баба. Где Мухтар? – плакал Вовка.
Бабка подошла к Вовке, обняла его.
– Ну, может он и правда устал на цепи сидеть и ушёл. Карабин, видишь, какой слабый? Он, наверно, случайно соскочил, и Мухтар ушёл.
– Куда? – рыдал Вовка.
– Ну, туда, где ему, наверно, хорошо. Не стал бы он от вас просто так убегать. Значит, у него важное дело где-то есть. Погостил немного и откланялся. Как пришёл, так и ушёл, и не надо винить никого. Ни дед, ни я не стали бы зла ему делать. И на Мухтара обижаться не стоит, что не попрощавшись ушёл. Наверно, спешил, и некогда было ему ждать вас.
Целый день мы с Вовкой просидели возле будки, ожидая, что Мухтар вот-вот прибежит голодный и, лизнув нас в щеку, завиляет хвостом, но Мухтар не возвращался. Уже стемнело, когда бабка позвала нас домой. Мы пошли спать, надеясь, что завтра мы проснёмся, а Мухтар уже тут. Но утром ничего не произошло.
Долго ещё мы просили бабку готовить Мухтару обед, и каждое утро ставили полную миску еды возле будки, а затем шли на старую ферму и сидели там до обеда. Мы думали, что раз Мухтар тут нас нашёл, то, возможно, он где-то здесь и появится опять. Но прошла неделя, вторая, а Мухтар не возвращался.
– Наверно, и правда у него очень важные дела, – говорил я Вовке, когда мы шли со старой фермы. – Может быть, когда-нибудь он прибежит обратно, и мы скажем – привет Мухтар, мы скучали без тебя.
Новый год
Как обычно, когда ничего не происходит, хочется праздника. Вот и нам с Вовкой захотелось. И не чего-то там, а нового года.
– Баб, а давай новый год будет? – предложил я бабке, когда мы сидели все вместе и обедали.
– А давай лучше день вашего отъезда устроим. Всё веселее будет, – предложила бабка.
– Можно день космонавтики устроить, – предложил дед. – Посадим вас в бочку и запустим на луну.
В предложении устроить день отъезда мы ничего интересного не нашли, а вот день космонавтики заинтересовал.
– Так у нас подготовки нет и скафандров, – заметил я.
– Я вас заочно принимаю в отряд космонавтов, а вместо скафандров дадим вам два ведра на головы. Делов-то.
– Не, – не согласился Вовка. – Я пока в космос не хочу, а новый год с подарками хочу.
– От дохлой кошки облезлый хвост устроит вас в качестве подарка? – предложила бабка.
– Меня конфеты больше интересуют, – сказал Вовка.
– И меня тоже, – добавил я. – И дед мороз.
– И ёлка, – добавил Вовка.
После недолгих колебаний в сторону того или другого праздника бабка с дедом всё-таки согласились на новый год, что нас, безусловно, порадовало. Будет, что рассказать потом во дворе. Хотя историй и так хватало, чтобы написать небольшую книжку.
Но бабка с дедом на праздник-то согласились, но не подумали о том, что мы к вопросу нового года подошли со всей ответственностью. Они-то подумали, что вручат нам по пакетику карамелей и всё. Хрен там. Праздник, так праздник.
– Нужно за ёлкой идти, – сказал я деду. – Иначе, какой это праздник без ёлки?
– Вам надо, вы и идите. Мне ваша ёлка даром не усралась.
– Нет дед. Ты не прав. Дети правду говорят. Какой же это новый год без ёлки? – вступилась за нас бабка.
– И деда мороза со снегурочкой, – добавили мы.
– Ну, ёлку и деда мороза я вам гарантирую, а снегурочка уехала на целину и раньше зимы не вернётся, – сказала бабка и посмотрела на деда.
– Я не согласен. Дед мороз тоже уехал, – сказал дед. – В Ялту. Отдыхать после новогодних праздников.
– А мы его сейчас быстро командируем сюда, – зло глянула бабка на деда. – Или его старую баню сожгут к ебеням.
– Баню не трожь, – возмутился дед. – Это святое. И деду морозу тогда полагаются суточные и сверхурочные за незапланированный праздник.
Мы, честно говоря, удивились. Я до этого момента и не подозревал, что дед мороз летом в Ялте живёт и что у него есть какая-то старая баня. А снегурочка уезжает на какую-то целину. Я в принципе вообще не думал, куда они деваются после того, как раздали все подарки. Всё остальное время они меня совсем не интересовали, но теперь я узнал, чем они занимаются после нового года.
Бабка с дедом немного поспорили, и мы так поняли, что новому году быть. Потому что дед взял топор и собрался идти в лес за ёлкой.
– Мы с тобой, – подскочили мы с Вовкой.
– А то, как же ещё? Не я же ёлку из леса попру.
Мы не возражали и отправились с дедом в лес.
Дед захотел отделаться малой ценой и собрался уже рубить первую попавшуюся ёлку.
– Дед. Она кривая. И ветки некрасивые. Такую нельзя рубить, – сделал я замечание деду.
– На, вот тебе топор и руби какую хочешь.
Я взял топор, и мы с Вовкой пошли выбирать ёлку, пока дед присел на пенёк скручивать себе сигарету. Мы бродили, наверно, минут двадцать, стараясь не углубляться в лес и не уходить далеко от деда. Ориентиром служил поднимающийся дым от самокрутки и периодические окрики деда.
– Ну что? Выбрали?
– Нет!
– Щас кабан вас выберет. Довыёживаетесь. Берите уж какую-нибудь, и домой пора.
Наконец мы наши ту, которая соответствовала нашим требованиям. Небольшая, ровная и достаточно густая.
– Есть! – крикнул я.
– На жопе шерсть, – отозвался дед.
Я попробовал срубить, но получалось как-то плохо. То в разные места, то вообще мимо. В итоге весь низ ёлки был в зазубринах и без некоторых нижних веток. Не очень-то удобно рубить тяжёлым топором, да ещё на уровне земли.
– Дед! Помощь нужна! Ёлка не рубится!
– Это мне помощь нужна. Я уже старый, а жизни спокойной так и нет. Вам разве что медицинская помощь нужна. Так сказать, психиатрическое обследование с последующей госпитализацией. Наука сделает шаг вперёд, исследовав ваши мозги. Вы, можно сказать, находка для советской медицины. В таких маленьких мозгах столько дурных мыслей и идей.
С этими рассуждениями дед дошёл до нашей ёлки.
– Ну и что? Что тут рубить-то?
Дед взял топор и замахнулся.
– Дед, – осторожно дёрнул Вовка деда за рукав.
– Ну что ещё?
– Кабан, – сказал Вовка и показал куда-то в сторону.
– Какой ещё нахрен кабан? Я тут отродясь их не видел, – отмахнулся дед.
– Ну, ты говорил, что кабан нас найдёт, – продолжал Вовка. – Вот он и нашёл. Вон стоит и смотрит на нас.
Дед, видимо, понял, что Вовка не шутит и резко выпрямился, а затем опять согнулся.
– Еба-а-а-а-ть!!!
– Кабан? – спросил я, потому что никак не мог ничего разглядеть там, куда показывал Вовка.
– Поясницу прострелило. Согнуться-разогнуться не могу.
– А кабан-то где? – повторил я вопрос.
– В пизде, – ответил дед. – У братца твоего приступ воспалённой фантазии был. Вот ему и померещилось. Зато меня по-настоящему скрутило, аж дыхнуть не могу спокойно.
– Ничего не померещилось мне, – обиделся Вовка. – Вон там стоял.
– Вон там стоял, – передразнил его дед. – Глаза на место поставь. Пень там стоит, такой же деревянный и трухлявый, как твои мозги.
В итоге дед нам оказался не помощником, пришлось нам кое-как рубить ёлку самим. За это время дед успел немножко отдохнуть и готов был идти домой. Ну, как идти, ковылять потихоньку. Мы же вслед за ним тащили ёлку.
– Всё, бабка, пиздец вместо нового года наступил. Угробили меня эти черти. Разогнуться не могу, – жаловался дед на нас бабке. – Нужен мне покой и сто грамм для обезболивания.
– Ещё чего удумал. Обезболивающее ему подавай. Ложись и не свисти.
– А как же новый год? – спросил Вовка.
– Новый год откладывается на завтра. Дед Мороз отписался, что не успевает к сегодняшнему. Штиблеты лаковые купит и сразу приедет, – объяснила нам бабка.
– А как же он отписаться-то успел? Мы же недолго ходили.
– Голубиная почта, – объяснила бабка. – Пока вы ходили в лес, голубь прилетел из Ялты и письмо принёс.
– А где письмо? – не унимался Вовка.
– Съел его голубь и на крыльце ещё нам насрал потом. А сейчас некогда мне, деда лечить надо.
Через пару дней дед поправился. Это мы поняли утром по крику бабки из коридора.
– Ах ты, инвалид-колясочник! Встать он не может! Я тебе сейчас ноги с руками поотрываю и местами переставлю! Будешь на руках ходить, чтобы ногами самогон воровать неудобно было!
– Так я же в лечебных целях, – оправдывался дед. – Видишь. Сто грамм принял, и как рукой сняло. Надо было ещё в первый день налить.
– Щас настанет твой последний день! – кричала бабка и чем-то, видимо, лупила деда.
Затем всё затихло. Судя по всему, события переместились на улицу. Через несколько минут бабка вернулась в дом.
– Проснулись? – зашла она к нам в комнату. – Тогда вставайте. Новый год приближается. И чтобы с подарками! – крикнула она куда-то в сторону выхода.
– Дед Мороз едет? – обрадовался Вовка.
– Пулей летит. Пойдёмте ёлку ставить.
Мы занесли ёлку со двора в дом, и бабка поставила её в ведро посредине комнаты. Затем мы нанесли песка в ведро, чтобы она крепко стояла и не заваливалась. Бабка достала игрушки из шкафа, и мы стали наряжать ёлку. Затем мы сказали, что нужна обязательно гирлянда. Бабка ответила, что гирлянды нет, но есть церковные свечки, так что вполне потянет.
– А я стих про Деда Мороза знаю, – похвастался Вовка. – В саду выучил. Мальчишки рассказали, я и запомнил.
– Вот и хорошо, – сказала бабка. – Дед Мороз придёт, а ты ему стишок расскажешь, а он вам подарки за это принесёт.
Скоро ёлка была готова, и нам оставалось только ждать. Прошло уже достаточно времени, а Деда Мороза всё не было.
– Что-то долго он едет, – занервничал Вовка. – У нас-то всё готово.
– Да, – согласилась бабка и посмотрела на часы.
– Он точно придёт? – спросил Вовка.
– Если жизнь дорога, то придёт. А если нет, то…
– Что то?
– А это уже сказка для взрослых, – сказала бабка. – Вам лучше не знать.
В это время в коридоре послышались шаги и какая-то возня.
– Дед Мороз! – обрадовался Вовка. – Баб, давай зажигай свечки на ёлке. Дед Мороз уже идёт.
Бабка зажгла на ёлке свечки, и тут в дверь постучали.
– Тук-тук! Дома есть кто?
– Да! Мы дома! – кричал Вовка.
– Ну, тогда я вхожу.
Дверь открылась, и на пороге появился…
Я даже не знаю, как тут описать, что появилось. Это было существо в тулупе, шапке ушанке, в валенках и комком ваты вместо бороды. Нам с Вовкой уже доводилось видеть Деда Мороза, но это… Да и на деда нашего чем-то смахивал.
Дед Мороз втянул за собой в комнату мешок и облокотилось на косяк.
– Ик! Ой! Чё-то меня умотало в дороге. Водички не дадите? А то мутит меня.
Бабка медленно встала и огляделась по сторонам в поисках чего-то.
– Я тебя куда отправила? – начала повышать голос бабка на Деда Мороза. – Я тебе сказала, езжай в райцентр к Варьке. У неё костюмы от утренников. И взять там костюм Деда Мороза. А это что?
– Это? – Дед Мороз придирчиво осмотрел себя. – Так я же это… С Ялты. А костюм в химчистке. Взял вот у Митрича. Я это…
Бабка наконец-то нашла, что искала. Она взяла в углу швабру и пошла к Деду Морозу.
– Валь. Валя! Валя не при детях! Не порть детям сказку! – прикрывался Дед Мороз мешком от бабки.
– А ну дыхни, сказочный персонаж, – подходила всё ближе бабка. – Чем это от тебя пахнет?
– Это… По усам текло, а в рот не попало. Ни капли. Честное слово, – Дед Мороз медленно продвигался по стенке в противоположную сторону от бабки. – И златая цепь на дубе висит… И кот…. С новым годом.
– Всё сказал?
Дед Мороз уже был около нас и пытался найти защиты.
– Здравствуйте, детишки.
– А ну не дыши на них. Кот учёный.
– А я стих знаю, – сказал Вовка.
– Ну, давай. Слушаю. – Дед Мороз сел на табурет и приготовился слушать, иногда поглядывая на бабку. Та стояла на изготовке со шваброй в руках.
И Вовка начал:
Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты,
Ты подарки нам принёс, пидораст горбатый?
Нет детишки, не принёс, денег не хватило.
Так зачем ты к нам пришёл, ватное мудило?
Тут, скажем так, наступила всеобщая минута молчания. Даже я не ожидал такого от Вовки. А Вовка стоял и, видимо, ждал аплодисментов или подарка.
– Хех! – первым ожил Дед Мороз. – Смешной стих. Я такого не слышал. А не найдётся ли у вашей бабушки для Деда Мороза волшебного напитка? А то я с дороги устал. Надобно подзаправиться.
– Найдётся, – как-то не по-доброму ответила бабка. – А ну-ка дети, отойдите в сторонку. Бабка щас Деда Мороза поздравлять будет.
– Валя! Не сметь! – Дед Мороз вскочил с табуретки.
Но бабке уже было всё равно. Что-то её, видимо, сильно разозлило, и она шла на Деда Мороза со шваброй наперевес. Дед Мороз занял выгодную позицию, в которой его не мог достать подарок бабки. Он встал за ёлкой.
– Валя. Одумайся. Что дети про тебя думать будут.
– А ты подумал, когда у Митрича самогон жрал и потом явился сюда детей поздравлять, – бабка замахнулась шваброй.
И началось. Бабка пыталась достать Деда Мороза шваброй, а Дед Мороз уворачивался и прятался за ёлкой.
– Я щас повожу тебе хороводы вокруг ёлки, – бабка злилась и не могла достать до Деда Мороза.
Мы с Вовкой стояли и наблюдали за этой картиной со стороны. Лично нам было весело смотреть, как бабка и Дед Мороз бегают вокруг ёлки. Но на очередном вираже Дед Мороз зацепился своей ватной бородой за ёлку, и та наклонилась. Свечки попадали, а одна из свечек упала как раз на бороду ему.
– Пфу! Пфу! – дул Дед Мороз в бороду. – Мать вашу! Горю!
– Чтоб ты в адском пламени всю свою загробную жизнь горел! – крикнула бабка и побежала на кухню за водой.
Бабка плеснула из ковшика сначала на бороду Деда Мороза, а затем залила оставшиеся свечки, которые валялись на полу. Ёлка совсем уже завалилась, и половина игрушек побилась.
Мы сидели вчетвером за столом. Бабка уже не злилась на «деда мороза», она замазывала деду раны на носу после ожогов.
– Поделом тебе, старый хрыч. Мало ещё, – приговаривала бабка. – А ты, Вовка. Откуда стихов таких набрался? Стих, конечно, полностью раскрывает сущность вашего деда, но рано вам ещё такие слова говорить.
– А какие слова? – поинтересовался Вовка.
– Ну, например – пидораст, – начала бабка. – Нельзя так говорить. Можно сказать – подонок. Или вот – мудак. Вместо этого слова можно сказать – мурло. Да дед?
– Плохо мне, – стонал дед. – Да и мутит после этой карусели. Мне бы прилечь.
– А в мешке-то что? – вспомнил Вовка про мешок. – Подарки наши?
– Можно и так сказать, – ответил дед и пошёл ложиться на кровать.
Мы с Вовкой подошли к мешку и заглянули внутрь. В мешке кроме соломы ничего не было.
– Эх. Пойдёмте, – позвала нас бабка. – От вашего деда хрен чего дождёшься. Дам вам по случаю нового года конфет. А соломы у вас и своей хватает.
Ужас
Иногда бабка разрешала нам с Вовкой спать на террасе. Это были самые лучшие ночи. Хоть она и отключала электричество в целях экономии бюджета после 10 вечера, но у нас были припасены свечки, и мы лежали в тусклом мерцающем их свете и рассказывали друг другу разные страшилки. Так мы могли проболтать чуть ли не до рассвета. И никто не трындел из соседней комнаты: – “Чок-чок, рот на крючок. Кто слово пизданёт, тот в туалет спать пойдёт”. Это была любимая бабкина присказка перед сном. Нет. Иногда, конечно, дело и до сказки доходило, но почти всегда бабка вставляла свои комментарии.
– Вот старуха припизднутая, нехуя было деда гонять сто раз к рыбке. Сразу думать надо было, что заказывать. Вот если бы я была на её месте, то сразу попросила бы стать председателем нашего колхоза. Тогда бы у меня и корыто было и терем новый… Дед! А если бы ты золотую рыбку поймал, чего бы ты заказал? – бабка кликала деда.
– Мне бы спиннинг новый… – мечтательно протянул дед.
– Вот-вот. Кому чего, а мёртвому – припарка. Такой же мудак. Сначала спиннинг, потом мотоцикл, потом ещё что-то. В итоге рыбка заеблась бы с тобой вошкаться, и остался бы ты, как та старуха. С разбитой мордой.
– С корытом, – поправил я.
– Спи уж. Корыто. Без соплей разберёмся, – бабка поправляла нам одеяло, и мы засыпали…
В этот раз нам тоже разрешили спать на террасе. Мы с Вовкой ликовали, а я вспоминал страшные истории. Некоторые я придумывал сам. Меня веселило, как Вовка зарывался в одеяло, и оттуда торчала только его голова с большими глазами.
Этой ночью я ему рассказывал страшилку про мертвецов…
– А тебе слабо на кладбище ночью? – спрашивал Вовка из-под одеяла.
– Чё это слабо? Не слабо! – зашевелилось моё самолюбие и надуло грудь колесом, как шар на Первомай.
– Слабо-о-о-о, – дразнился Вовка. – А если не слабо, сходи сегодня ночью на кладбище.
– Вот и схожу, – мне как-то было неловко Вовке уступать. Ситуация требовала подвига.
За нашей деревней, как и полагается, было местное кладбище. Мы как-то с дедом и бабкой ходили туда днём. На могилу к каким-то родственникам. И ничего страшного, в принципе, не было. Поэтому я решил, что ночью тоже справлюсь.
– А как ты докажешь, что ходил? – интересовался Вовка. – Может, ты во дворе отсидишься, а сам скажешь, что ходил.
– Чё это врать-то мне? Сказал, схожу, значит, схожу.
– Доказательства нужны, – не унимался Вовка. – Принеси крест что-ли.
– Ты чё? Совсем без мозгов? Скажи ещё – памятник. Я возьму какой-нибудь веночек и принесу.
Мы дождались, пока совсем стемнеет, и я начал собираться. Взял с собой пару свечек и спички. Так как бабка на ночь закрывала нашу дверь на ключ, выбираться пришлось через окно.
На дворе уже было темно, и мне, честно говоря, было немного сцикливо. Одно дело, там, перед Вовкой выпендриваться, другое дело – идти ночью на кладбище. Я уж даже было передумал в какой-то момент. Но надо было держать слово, и я пошёл.
Через пару минут я услышал сзади чей-то топот. Я уж с перепугу подумал, что это бабка с дедом в погоню пустились за мной. Я отчётливо представил, как бежит дед в кальсонах, а за ним бабка в ночной рубашке. И так ремнями над головой помахивают. Я метнулся в сторону с дороги, на чём-то поскользнулся и впечатался всей пятернёй в это что-то. Коровья лепёшка, сообразил я. Но это всё же лучше, чем попасться деду или бабке.
– Ты где? – звал меня Вовка.
– Тьфу ты, – чертыхнулся я, выползая из коровьих какашек. – Ты-то что тут делаешь?
– Мне одному там страшно, – сказал Вовка. – А чем это пахнет? Ты что, обосрался что ли уже? – смеялся Вовка. – Даже до кладбища дойти не успел, а уже в штаны наложил.
– Щас ты у меня в штаны наложишь, – я оттирал лопухом остатки дерьма. – Я просто поскользнулся.
Через пять минут мы были возле кладбища. Зрелище немного напрягало своей мрачностью. Было не то, чтобы страшно, было – очень как страшно. Я уже снова готов был признать поражение и предложить вернуться домой. В этот момент моё самолюбие вместе с геройством сквозонули куда-то в район пяток и сидели, тихонько попёрдывая. Но тут со стороны дороги послышались голоса. Это из кино возвращалась местная молодёжь. Попасться им на глаза, означало – получить по шее от бабки или от деда. Это уж как повезёт. А то, может, и от обоих по очереди. Если нас застукают, то обязательно отведут домой. И посему мы приняли правильное решение и сиганули в кусты. Нам даже было всё равно, что эти кусты отгораживали кладбище. Мертвецов на тот момент мы боялись меньше, чем деда или бабку. Конечно, с мертвецами мы были ещё не знакомы.
– Вовка! – шептал я. – Ты как?
– Страшно. Сзади нас какая-то могила. Вдруг сейчас кто-то полезет оттуда, – Вовка жался ко мне поближе.
Я и сам тоже не чувствовал себя героем. Сидел тихо и составлял компанию самолюбию с геройством. Мы решили, чтобы нам было не страшно, зажечь свечки. Чиркнул спичкой и зажёг сначала одну, потом другую свечку и отдал её Вовке. В слабом свете свечи я решил осмотреться. Лучше бы я сидел и не крутился.
Я обернулся и посветил. Мой детский мозг дорисовал всю картину за меня. Мне показалось, что могила шевелится, и оттуда тянутся руки. Конечно, сейчас я понимаю, что это была лишь игра света и теней, но тогда это была хорошая игра моего воображения. Станиславский бы сказал – верю.
Закричал я громко и даже кажется, как-то неестественно. Как Джельсамино в фильме. Вовка, не оставаясь в долгу, поддержал меня. Как говорится, началась паника. Паника – это когда один знает, в чём суть ужаса, а другие орут и бегут за компанию, будучи уверенны, что орущий и бегущий рядом сосед точно уж в курсе ситуации.
Затем закричали на дороге. Тоже, как показалось мне, очень неестественно. Какой-то душераздирающий женский визг. От этого визга мы с Вовкой закричали ещё громче. Затем послышалось с дороги “Бля!”, “Еба-а-а-ать!”, какой-то “бум”, затем “Поднимай её, пиздуем отсюда” и удаляющийся топот.
Нас с Вовкой тоже уговаривать долго не надо было, и мы, побросав свечки, ломанулись в противоположную сторону, прочь от этого места. Бежали мы быстро и без оглядки. Вовка, несмотря на маленький возраст, не уступал мне в скорости. Мне казалось, что руки из могилы вот-вот настигнут нас, и я притопил ещё быстрее.
Когда мы оказались в террасе, мы забились на одной кровати под одеяло и так незаметно как-то уснули. Утром нас разбудила бабка.
– Вставайте, задохлики. А чё это у вас дерьмом попахивает? – но не акцентировала на этом внимание. – Я вам щас новости поведаю за завтраком. Как раз вам урок будет, чтобы не шастать где попало…
Вся деревня обсуждала свежую новость.
– А у него глазища такие огромные, как огонь светятся.
– И воет нечеловеческим голосом.
– Это, я так думаю, призрак Володьки-алкоголика, царство ему небесное. Не успокоится душа окаянная.
– Да причём тут Володька? Говорят, у этого рога и хвост были. Не иначе как чёрт.
– А Галка-то. Как посмотрела в его горящие глаза, прям сознания лишилась. Так волоком и тащили её до дома.
– Говорят, что Петька-то, Никитишны внук, тот совсем обделался…
И ещё много чего было рассказано, и много дней сплетничал народ по деревне, с каждым днём история принимала всё более ужасный оборот.
Мы с Вовкой радовались только одному. Что бабка с дедом не узнали, что мы ночью ходили на кладбище и нам ужасно повезло, что мы не встретились ни с этим Володькой-алкоголиком, ни с чёртом. Иначе бабке с дедом было бы уже некого пороть.
Свадьба
– Вовка. А что ты будешь делать, когда вырастешь?
Мы валялись на покрывале в огороде, пока бабка с дедом вели боевые действия на огородном фронте. На полезных культурах завёлся какой-то зверь, и надо было избавляться от него. День был солнечный, а к обеду так вообще стало припекать. Мы уже сбегали на пруд искупались, надули через соломинку пару лягушек, и заняться было больше нечем. Скоро обедать и мы решили просто поваляться и не причинять никому беспокойства.
– Так что? – повторил я вопрос.
– Я даже и не знаю, – задумался Вовка. – Наверно, как папа, стану инженером и буду вертолёты делать.
– Эх, ты! Как говорит бабка – ни мозгов, ни песды. Ни в академию, ни замуж. Ничего ты не смыслишь. Вот я, например, когда вырасту, то первым делом женюсь.
– Зачем? – не понимал Вовка.
– Ну, как же? Жена – это самое главное в жизни мужчины, после мамы. Как говорит папа. Без неё жить, скукота одна. Это же, как мама, только уже лично твоя. Только твоя и больше ничья.
– А как же я? – удивился Вовка.
– Ну, ты если захочешь, то тоже себе жену возьмёшь, и будет у тебя своя. То же, только твоя, – объяснял я Вовке.
– Вот будет у меня жена, а я, например, прихожу домой после того как нагулялся, а она мне и котлеты даст, ботинки помоет и штаны почистит. Или, например, я пива с друзьями во дворе попил, как папа, а потом домой прихожу уставший, а она с меня одежду снимет и спать уложит. Только я попрошу её ещё сказку рассказать.
– Это да, хорошо, – согласился Вовка. – А с кем жениться-то будешь?
– Нуууу, есть у меня одна на примете, – уклончиво ответил я. Я пока посмотрю ещё. Мне же ещё осенью в школу идти, а там других можно выбрать будет. Но всё равно. Взрослым быть хорошо. Захотел ты, например, в поход, так иди на здоровье. И никто тебя искать и лупить потом не будет. Хочешь – доктором будь, а хочешь – сантехником. Свобода полная и независимость.
– Ты же деду водолазом обещал стать, когда вырастешь, – напомнил Вовка.
– Ну, и водолазом стану. Я же сам себе хозяином буду. Кем хочу быть, тем и выучусь. Скажу жене – я пошёл на водолаза учиться, до утра не жди.
– А ещё, например, по телевизору фильм показывают про любовь, и никто тебе глаза не закрывает. Я однажды видел сквозь щёлку в пальцах. Так, скажу тебе, ничего особенного там нет. Я как-то ночью, когда попить захотел, видел, как мама с папой так играли. У меня, когда свои дети заведутся, я им ничего запрещать не буду.
– А дети обязательно? – спросил Вовка. – Я чё-то детей не хочу. Да и как их заводить?
– Ничего сложного, – объяснял я Вовке. – Захотел ты детей – тебе раз! И дали. Захотел ещё? На тебе, пожалуйста! Когда мне скучно стало, мне папа с мамой тебя принесли. Только ты мелкий совсем был и орал постоянно. Но мы тебя вырастили и разговаривать научили. Прям как попугая, который от меня улетел. Два слова успел выучить и улетел. Теперь летает, наверно, где-то и ко всем пристаёт – дай пожрать, дай пожрать.
– Ну, тогда и мне дети нужны, – согласился Вовка, – А то ты как поженишься, так мне и играть не с кем будет.
– А ещё, – продолжал я, – я как женюсь, так сразу себе мотоцикл куплю. И буду с женой всегда за хлебом ездить. Она в истребитель сядет, а я ей туда полный боезапас картошки положу. А потом, когда детей возьмём, то я их там всегда буду возить, а жена будет нам дома пирожки печь. Приезжаем мы с боевого задания, а она нам: "Ну? Сколько вы сегодня вражеских колонн забомбили? Садитесь пирожки есть, ваши любимые, с конфетами".
– Чё-то я никогда с конфетами пирожков не видел, – засомневался Вовка.
– Дак это я придумал. И жену научу готовить их.
В это время подошла бабка.
– Чё это у вас тут за спор? Собирайтесь обедать, – вмешалась она в наш разговор.
– Да он жениться собрался, – сдал меня Вовка.
– Ох, ты бля! – кажется обрадовалась бабка. – Дед! Иди сюда! Счастье-то какое! Один иждивенец сваливает от нас. Жениться собрался. Обед отменяется, на свадьбе наедимся.
На крик подошёл дед.
– Кто это тут жениться надумал?
– Да вот этот. Вундеркинд недорослый. Собирай вещи, идём жениться все вместе. Ты жену-то присмотрел? – обратилась ко мне бабка. – Из наших или городская?
– C нашего двора, – неохотно ответил я. Мне совсем не хотелось, чтобы бабка с дедом вмешивались в мою свадьбу. – Да и не сейчас. Мне ещё вырасти надо. Да и не определился я ещё точно, с кем, – попытался я отвязаться от них.
– C этим делом тянуть нельзя, – настаивала бабка. – Ты завтра передумаешь, а нам коноёбься с тобой до конца лета. А тут такая удачная перспектива складывается. Идём собирать чемоданы, едем жениться.
Вовка даже обрадовался такой перспективе. Во-первых, домой едем, а во-вторых, на свадьбе побывает. Я-то уже был на свадьбе и рассказывал ему, как там весело и много всего вкусного. Ешь конфет, сколько хочешь, и с собой можно по карманам распихать. А ещё можно монет насобирать в копилку, которыми зачем-то гости бросаются в жениха и невесту.
– Я согласен, – засобирался Вовка.
И все отправились в дом. Все кроме меня. Я чё-то был не согласен с общим мнением. Да и жениться мне что-то вдруг расхотелось, в принципе. Я собрал покрывало и поплёлся в дом, чтобы объявить всем, что я передумал совсем.
– Знаете что, – обратился я к присутствующим.
Дед доставал со шкафа чемодан, а Вовка радостный бегал по комнате, видимо в предвкушении конфет и монет для копилки.
– Я вот подумал и решил, что не хочу жениться. Ну, как-то не очень хочется.
– Как же так? – бабка села на диван и развела руками. – Единственный раз порадовал бабку и на тебе – не хочу. Сегодня жениться не хочу, а завтра родину продашь?
– Так не честно, – заныл Вовка, – Ты сам говорил, что жена это самое важное. И на свадьбе ты был, а я ещё нет. И монеток я хочу насобирать.
– Мелкий дело говорит, – вмешался дед. – Нам тоже монет не помешало бы. Так что вопрос решён. Вы собирайтесь, а я на почту попиздую. Телеграмму молнию давать, чтобы всё готовили. Невесту наряжали и куклу на волгу сажали.
Я совсем расстроился. И нафиг я с Вовкой разоткровенничался. Я решил действовать решительно.
– Я отказываюсь жениться. Жена – это плохо. Она постоянно ворчать будет на меня, как ты бабка на деда. Будет меня лупить, чем попало, когда я чего-нибудь без спросу возьму. Потом она храпеть будет и спать мне мешать… а ещё она пердеть будет громко… да мало ли чего ещё. В общем, я подумал и решил, жена – это плохо и жениться я отказываюсь, – встал я в позицию.
– Эвона как запел, – как мне показалось, возмутилась бабка. – Раньше надо было думать, а сейчас пизданул, не подумав – женюсь, так будь мужчиной – женись. Держи слово.
Лично мне хотелось заплакать, а не держать слово. Жениться мне совсем расхотелось. Уже даже без принципа. И я готов был расстроиться, но всё же я вспомнил, что я мужчина. И решил поступить по-мужски. Я побежал.
– Стой! Мы же… – кричала бабка, но я уже не слышал. Я уже бежал…
Я бежал и думал, что в последнее время я очень много бегаю. Всё же мне лучше, наверно, записаться в олимпийскую сборную по бегу. А дед обойдётся и без водолаза, раз так поступает со мной. Добежал я до самой речки и сидел там до тех пор, пока не начало темнеть. Я специально переждал, пока не уедет последний автобус, чтобы нам не на чем было уезжать. А уж завтра. Завтра, может, у меня получится уговорить бабку с дедом не женить меня.
Вернулся я домой к ужину. Вовка засмеялся, увидев меня. А бабка сказала:
– Да не бзди ты. Не будем мы тебя жениться отправлять. Успеешь ещё за свою жизнь нажениться. Гуляй, пока детство в жопе играет.
– Вот только монеты мы точно проебали, – обиженно вздохнул дед.
– И конфеты, – добавил Вовка.
Привидение без моторчика
Мы с Вовкой как-то решили, что тема с привидениями не до конца раскрыта. В этот раз мы решили использовать потусторонние силы себе во благо. Идея сначала пришла как шутка, а затем мы решили использовать её с пользой.
– Чё просто так пугать? – объяснял я Вовке. – Надо с выгодой.
Пугать мы решили бабку с дедом. Как это часто бывает, сама идея не пришла без посторонней помощи. Я вспомнил, как мама читала мне книжку «Малыш и Карлсон». Там была история, как Малыш с Карлсоном играли в привидение.
– Жалко только, пропеллера нет. А то бы мы, как Карлсон могли бы летать и пугать.
Ну, нет пропеллера, ну, и чёрт с ним, решили мы с Вовкой и стали придумывать, как нам это с пользой воплотить в жизнь.
Пугать решили ночью, когда бабка с дедом уснут.
– Они люди деревенские и верят во всякую нечисть, – объяснял я Вовке.
– А если они действительно испугаются и вдруг случится что?
– Что может случиться?
– Ну, вдруг помрут от страха или заикаться начнут, – выдвигал предположения Вовка.
– Не помрут. Они, деревенские, привычные к этому делу. Бабка сама про домового рассказывала. Значит, не боится, но припугнуть можно.
Я поведал Вовке план. Нарядившись в простыню, Вовка встанет перед кроватью бабки с дедом, когда они будут спать.
– А почему это я должен привидением быть? – возмутился Вовка.
– Ну, потому, что я буду с печки говорить за тебя страшным голосом. Ведь, если ты заговоришь, то тебя сразу расколют. А так, голос как-будто будет из неоткуда. Привидение тут стоит, а голос откуда-то сверху.
Вовка согласился. Дальше по плану было следующее. Когда бабка с дедом проснутся от жуткого воя, я скажу им таким же жутким голосом, что я ужасное привидение и, чтобы успокоить меня, мне нужно килограмм конфет.
– Лучше два, – внёс предложение Вовка. Но чё-то я сомневаюсь, что они прям так возьмут и побегут за конфетами.
– А я и не попрошу сразу. Я скажу, что приду завтра ночью. А если они не приготовят, то буду приходить каждую ночь, пока они не дадут мне конфет.
– А если бабка с дедом не поверят. Да и вообще пойдут проверять, спим ли мы.
– Ну, когда я закончу речь, ты пойдёшь в комнату, как-будто исчезая до завтра. Я же тихонько слезу с печки и через окно с кухни попаду в комнату. Сразу ложимся и как-будто спим. Главное, простынь сразу спрятать.
– А если они всё-таки не поверят? – не унимался Вовка.
– Не сцы, поверят, – успокоил я его.
На следующий день мы занялись подготовкой. Пока никого дома не было, мы раздобыли из бабкиного комода простынь. Прорезали две дырки для глаз и для большего эффекта обвели их углём. Затем добавили зловещий рот. На мой взгляд, получилось впечатляюще, когда Вовка примерял на себя, даже при дневном свете. Обрезав снизу всё лишнее, чтобы Вовка нечаянно не запутался, мы спрятали костюм привидения под кровать. Осталось дождаться только вечера, когда все лягут спать.
– Баб, а расскажи какую-нибудь страшную историю, – попросил я бабку, когда мы все легли и потушили свет.
– Зачем? – прошептал Вовка.
– Чтобы атмосферу соответствующую подготовить, – пояснил я ему.
– Про что вам рассказать? – спросила бабка.
– Ну, может, про какой-нибудь случай у вас в деревне.
– У нас случай только один раз в году происходил. Это когда ты приезжал, а теперь два случая произошло. Так что отвалите и не мешайте спать.
Постепенно стало тихо. Бабка перестала крутиться, и, судя по её похрапыванию и попёрдыванию деда, они уже заснули. Хочу заметить, что бабка порой храпела так, что заснуть было невозможно до середины ночи. А дед совсем бдительность во сне терял и пускал трели с интервалом в 10-15 минут.
Мы подождали для верности ещё минут двадцать, и я решил, что пора. Вовка стал наряжаться в костюм, а я пополз через окно на кухню и дальше на печку. С печки открывался вид на кровать бабки с дедом. Печка было вообще удобным местом для наблюдения за домом. Она была по периметру огорожена бортиками, за которыми тебя не было видно. В своё время я уже проковырял несколько дырок для того, чтобы можно было наблюдать за происходящим. Вот и сейчас я пристроился возле одного смотрового окошка и ждал появление привидения.
Вовка проплыл по комнате, что аж мне стало жутко. Такое ощущение, как-будто он парил в воздухе. Слабый свет от уличного фонаря освещал его в достаточной мере, чтобы его было почти видно. Привидение остановилось возле кровати бабки с дедом, и я начал потихоньку подвывать в заранее приготовленный рупор из газеты.
Первые несколько минут никто не реагировал на мои завывания. Наконец бабка зашевелилась, и мне так показалось, что она проснулась, судя по тому, что она перестала храпеть.
– Фу-у-у-у. Опять набздел, – бабка ткнула в бок деда.
Проснулась, обрадовался я и ещё немного повыл. Бабка привстала с кровати и хоть и была подслеповата, но кажется заметила привидение.
– Тебе чего надо? – спросила она.
– Я злое и ужасное привидение, – завыл я в самодельный рупор. – Нету мне покоя, и только килограмм конфет успокоит мою душу.
– Два, – добавило привидение голосом снизу.
– А жопа не слипнется? – спросила бабка у привидения.
Тут в очередной раз пёрнул дед и тоже проснулся.
– Ты с кем тут говоришь?
– Вон. Привидение явилось. Говорит подавай ему килограмм конфет.
– Два-а-а-а, – прорычал я сверху.
– О! Видишь. Аж два.
– Я тебе щас задницу надеру, – предложил дед вместо конфет.
– Тихо-тихо, – успокоила его бабка. – Привидения нужно уважать и не спорить с ними. Так?
– Да-а-а-а, – прогудел я.
– Вот видишь. А то душа его без конфет покоя не может найти. И что? Прям сейчас конфет подавать? Так не могу я. Спим мы уже.
– Завтра в это же время я вернусь, – пробасил я в рупор. – А сейчас спите.
И Вовка поплыл в направлении нашей комнаты. Я тоже не стал терять время и поспешил вернуться в кровать.
– Спите? – спросила бабка, войдя к нам в комнату.
– Спим, – ответил Вовка, за что получил от меня под одеялом по ноге.
– Ну ладно, – сказала бабка и ушла.
Не знаю, может, конечно, мы такими идиотами были тогда, но мы поверили в свою затею. Мы с полной уверенностью решили, что бабка завтра принесёт конфет, и уже потирали руки в предвкушении прибыли.
– Ну. Что я говорил? Я же сказал, что они поверят и не станут спорить. Это же деревня. Тут привидения на каждом углу могут встречаться.
– А почему мы тогда ни одного не видели? – спросил Вовка.
– А на кладбище. Забыл? – напомнил я ему.
– Точно, – согласился Вовка.
Не знаю, как мы дотерпели до вечера, но в этот день мы даже вели себя идеально. Бабка не могла поверить, что это мы. Нас даже не пришлось загонять спать, мы сами отправились. Даже раньше времени.
– Я кстати видел, как бабка что-то в кровать с собой положила. Не иначе как конфеты, – поделился я наблюдениями с Вовкой.
– Хорошо бы.
Выждав опять, когда бабка с дедом заснут, мы отправились за добычей. Вовка к кровати, а я на печку.
Бабка с дедом спали. Разве что бабка не храпела, да и дедовских позывных я не слышал. Вроде, это должно было меня насторожить, но в предвкушении добычи моя бдительность ослабла.
Вовка был на позиции. Я достал свой рупор и начал выть. В постели зашевелились, видимо просыпались. Затем одеяло откинулось, и с кровати стало подниматься что-то бесформенное и непонятное. Как будто ещё одно привидение.
Вовка среагировал первым. С криком: – «А-а-а-а-а-а-а! Мама-а-а-а-а-а!», он пустился наутёк. В простыне, видимо, было тяжело на бегу ориентироваться в темноте, потому что он сначала врезался в печку, потом в стол, полетел через стул и пополз уже по полу в сторону нашей комнаты.
На меня же напал ступор, но не надолго. Привидение встало с кровати и потянуло руки в мою сторону, как-будто оно видело, что я прячусь на печке за бортиком. Я среагировал моментально. Точнее я моментально спустился с печки вниз, не разбираясь в ступеньках. Далее – на кухню и, гремя по пути посудой, влетел в окно в нашу комнату.
Вовка уже был в комнате и, путаясь в простыне, ныл и пытался освободиться. Но чем больше он пытался, тем больше запутывался. Наконец, он освободился, и мы вдвоём забились в углу на кровати под одеялом. Не знаю, почему мы решили, что это самое надёжное место, но так обычно бывает. Если ты ничего не видишь, то предполагается, что и тебя никто не видит.
Дверь в комнату открылась, и мы чуть уже совсем не лишились чувств, как щёлкнул выключатель, и бабкин голос сказал:
– Выползайте.
Конечно, они догадались сразу, что это за привидение. Но бабка решила проучить нас. Сначала она нам хотела сразу всыпать, увидев, что мы испортили постельное бельё. Но потом подумала, что это не оригинально, и решила подыграть нам, чтобы на вторую ночь отыграться по полной.
– Вот ежели не дал бог ума, то где ж ему взяться-то? – отчитывала нас бабка. – Вас даже пороть-то уже не интересно. Всё без толку. Это ж надо додуматься…
В город
Утро следующего дня, да и весь день обещал быть насыщенным. Бабка собиралась в город и решила взять нас с собой.
– Я вас полуумных на целый день на одного деда не рискну оставлять. Не дай бог чего случится. Или кошака ему в туалет закинете опять, или в милицию сдадите. C вас станется. Вас двое, а дед у меня один, и мне он пока ещё пригодится.
Нас с Вовкой это вполне устраивало. Съездить в город, это всё же лучше, чем в деревне сидеть. Да и в цирк нас бабка, наверное, сводит или в зоопарк. Предположил я и поделился мыслями с Вовкой.
– А разве там есть цирк? Или зоопарк, – засомневался Вовка.
– Конечно есть, – заверил я его. – В каждом городе должен быть для детей цирк и зоопарк.
– Ну, тогда хорошо, – обрадовался Вовка, и мы легли спать.
– Вставайте, – разбудила нас бабка. – Автобус ждать не будет. Даже инвалидов.
– Баб. А разве ты инвалид? – поинтересовался Вовка.
– В нашем доме только два инвалида и, слава богу, это не я с дедом.
Я давно уже привык к мысли, что мы с Вовкой убогие, но исключительно на летний период. То ли на нас так свежий воздух влияет, то ли место пребывания. Так что объявление бабки про инвалидов я логично принял на свой счёт.
Мы позавтракали, собрались и пошли. До автобуса нужно было идти 3 км в райцентр. Бабка, несмотря на то, что была бабкой, перемещалась очень быстро. Нам с Вовкой приходилось порой даже нагонять её.
– Я вас ждать не буду. Нехуя по сторонам пялиться. Шевелите спичками, – торопила нас бабка. – Кто последний сядет в автобус, тот на ужин будет коровьи лепёшки есть.
– Правда? – спросил Вовка.
– Кривда, – ответила бабка.
Мне так показалось, что она не врёт. Коровьи лепёшки я не любил, Вовка, видимо, то же. Поэтому мы поднажали. Тем более, вдалеке уже показалась окраина райцентра. Всю дорогу мы, как спортсмены в спортивной ходьбе на дальнюю дистанцию, придерживали одинаковый темп, никто не вырывался вперёд и не отставал. Хотя нет. Теперь отставала бабка, но это её не беспокоило почему-то.
Когда показалась автобусная остановка с автобусом, мы с Вовкой рванули. Как и полагается, победил опыт и возраст. Я-то, поболее бегал, чем Вовка, да и постарше был. Я влетел в автобус с победным кличем
– Я не ем коровьи лепёшки!
Сидящие пассажиры немного удивились. Затем влетел Вовка.
– Всё равно не я коровьи лепёшки буду есть! – заявил он.
Дремавшая публика теперь немного повеселела. Через некоторое время в автобус влезла бабка.
– Бабуль. Придётся тебе есть коровьи лепёшки! Ты последняя, – победно ликовал Вовка.
Проснувшиеся пассажиры ожили.
– Ну, вот и разобрались, кто будет есть коровьи лепёшки, – смеялся какой-то дяденька с заднего ряда.
– Не обращайте внимания на калек, – прояснила ситуацию пассажирам бабка. – Вон садитесь на места для инвалидов. Как раз для вас придержали.
Мы сели, бабка присела рядом с нами.
– Значит так. Всю дорогу едем молча. Ни посцать, ни посрать, чтобы я не слышала.
Через несколько минут автобус наполнился, и мы поехали. По салону прошла тётенька кондуктор с мотком билетов. Бабка взяла два.
– Убогие едут по одному билету на двоих, – пояснила нам бабка, – Бумажная промышленность экономит на таких.
Некоторое время мы проехали в тишине. Миновали райцентр, я из окошка помахал доброй тётеньке из сельпо. Балалайка так, кстати, и валяется на шкафе. Сразу после возвращения из милиции я решил её убрать подальше от деда, а потом как-то и совсем забыл про неё. Затем долгое время тянулись поля. Их сменили густые заросли деревьев. Унылый пейзаж наводил на меня тоску. Потом мы выехали на трассу.
– Бабуль, – нарушил я тишину. – А у нас счастливый билетик?
– Хрена с два, я так думаю, – ответила бабка. – Пока вы тут, счастливых билетов не может быть.
– Ну посмотри, – просил я бабку.
– Мозгов хочешь нагадать себе? Так если сразу нет, то ни в какую лотерею не выиграешь уже, – улыбнулась она, но достала билеты.
– Я же говорила, нет. Не судьба тебе умным быть. Но не сцы, мы как вернёмся, я деда попрошу, чтобы он тебе соломы в голову напихал, чтобы уж совсем там пусто не было.
Соломы я не хотел, мне хотелось счастливого билетика.
На трассе пейзаж был не многим веселее. Одни деревья, поля и деревни вдоль дороги. Нет справедливости в этой жизни, думал я. Ни разу в жизни мне не попадался счастливый билет. Вроде, я чувствую, что он где-то близко, но какая-то рука судьбы отрывает его от мотка и отдаёт в другие руки. А этим другим рукам он вообще не нужен. Они даже не обращают внимания на то, что он счастливый. Просто выбрасывают его и всё. В этот момент я понял, что счастье очень близко от меня. Нужно всего-то руку протянуть и взять его.
Напротив нас сидела и дремала тётенька кондуктор. На её сумке висел моток билетов. Уж там-то точно есть счастливый, и не один, подумал я. Всего-то надо протянуть руку и оторвать.
Через некоторое время задремала и бабка. Я толкнул начавшего дремать Вовку.
– Что? – проснулся он.
– Тихо, – шепнул я ему, – мне нужна твоя помощь. Ты смотри за бабкой, а я тихонько оторву счастливый билет, – я показал на дремавшую напротив тётеньку с мотком билетов.
– Тогда и мне тоже оторви, – попросил Вовка.
Я наклонился осторожно вперёд и взялся пальцами за край мотка с билетами. Осторожно потянул на себя. Если взять один, то вряд ли счастливый попадётся, подумал я и решил отмотать побольше. Тётенька зашевелилась во сне, как-будто чувствуя, что от неё отматывают счастье, но не проснулась.
Мне показалось, что я отмотал достаточно.
– А зачем так много? – удивился Вовка.
– А ты считать умеешь? – задал я встречный вопрос.
– Нет.
– Ну вот. Как мы посчитаем, какой билет счастливый.
– Ну, бабку попросим, – выдвинул предложение Вовка.
– Ага. Именно её. А потом будем эти счастливые билеты есть до конца жизни, на завтрак с чаем.
– Точно, – согласился Вовка. – Я и не подумал.
– А тебе и не надо думать. Бери половину и ешь, – я протянул Вовке половину оторванных билетов.
Тут автобус подъехал к остановке. Кондуктор открыла глаза, бабка тоже. У меня и у Вовки во рту были “счастливые” билеты, которые мы упорно пытались пережевать и проглотить. Люди зашли, сели не места, и кондукторша отправилась к ним.
– А чё это у вас во рту? Чё это вы едите? – обратила внимания на нас бабка.
– Счастливые билеты, – похвастался Вовка.
– Дурак ты, – дополнил я, понимая, что сейчас мы огребём.
– А ну-ка, признавайся, ошибка природы, – обратилась она ко мне, – Где билеты взял?
И тут я даже врать и придумывать ничего не стал. Не то, чтобы во мне сознательность проснулась, просто я ничего не смог придумать правдоподобного.
– У тёти взял.
– Как взял? Зачем? – допрашивала меня бабка.
– Ну, она спала, а мне счастливый билет хотелось найти и съесть. Так как считать мы не умеем ещё, я на всякий случай взял побольше и поделился с Вовкой. Вот, – объяснил я ей свою схему.
– Ишь ты, какой продуманный. На всякий случай он побольше взял, – кажется, недовольна была бабка. – Я вот вас на всякий случай высажу тут. Пойдёте счастья искать в лесу. Как найдёте, вернётесь, поделитесь.
Тут вернулась тётя кондуктор.
– Я больше не могу, – пожаловался Вовка и вытащил остатки билетов изо рта.
Тётя кондуктор явно признала принадлежащие ей остатки билетов и вопросительно посмотрела на бабку.
– А хули ты хотела? Проебала своё счастье. Пацаны сожрали всё. Нехуй спать на работе, – заступилась за нас бабка.
Этот её поступок меня, конечно, заставил зауважать бабку. Я-то думал, что сейчас опять начнётся. Идиоты, бездари и неблагодарные нахлебники. Ну, и на своём языке ещё что-нибудь добавила бы наверняка. А тут…
– Как же так? – крутила глазами тётя. – А вы куда смотрели?
– Я дремала, – ответила бабка.
– Так надо смотреть же за детьми, – попыталась наехать тётя кондуктор.
– А хули мне смотреть, я не на параде, чтобы смотреть. А ты, ежели дрыхнешь на работе, то нехуй жаловаться потом.
В общем, бабка нас отстояла. С кондуктором вопрос решили. Водитель обещал подтвердить, что билеты в количестве 34 штук, были испорчены и уничтожены. В детали и подробности вдаваться не стали.
– Нехуёво вы пообедали-то, – сказала нам бабка, когда мы выходили из автобуса. – Прям, как в ресторан сходили, раздери вас дрыщ.
А мы что? Я-то надеялся, что мне всё-таки попался счастливый билет. Ведь я с упорством пережёвывал и глотал. Вот только Вовке вряд ли счастья обломилось. Но впереди нас ждал ещё целый день в городе.
Цирк
Город нас встретил солнечными, тёплыми распростёртыми объятиями. Казалось бы, он не ожидал никакого подвоха в нашем появлении. На автобусной станции суетились люди. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Вселенский круговорот чемоданов и сумок в масштабе одного автовокзала. Бабка взяла нас за руки, чтобы нас не затоптали, и повела на следующую автобусную остановку.
– Информация специально для детей с больным воображением, – обратилась к нам бабка. – Если вы опять счастья пытать собираетесь, то лучше сразу скажите. Я тогда вас лучше тут, в камере хранения, как чемоданы оставлю, а потом по квитанции заберу.
Мы пообещали, что счастья с нас хватит. Тем более, у меня начал болеть живот, на что я и пожаловался бабке.
– Это тебя от счастья пучит. А ты как хотел?
Честно говоря, именно так я не хотел. Возможно, мне попался несчастливый билет, с которого меня и начало крутить. Подъехал автобус, и мы сели. Я иногда поглядывал на кондуктора со “счастливыми” билетами, но на меня накатывала только тошнота и никакого предчувствия счастья не было. На всякий случай я вопросительно посмотрел на бабку, когда ей вручили билеты.
– Даже и не надейся. Дуракам в лотерею не везёт. А с вас на сегодня уж хватит, – я отвернулся и уставился в окно. Опять не мой день.
По плану пребывания, как нам огласила бабка, у нас на повестке дня стояло – посетить несколько магазинов и бабкину городскую родственницу. Про цирк и зоопарк ничего сказано не было. Я решил выждать момент и сам предложить.
В продуктовом магазине бабка нас поставила в очередь за колбасой, а сама отправилась занимать другую очередь.
– Мальчик, – обратилась ко мне какая-то тётенька. – Ты последний?
– Если бы, – это уже подоспела бабка. – Последний вот этот, мелкий. А если их родители ещё настругают, то мы с дедом окажемся первыми в очереди на тот свет.
Бабка оставила с собой Вовку, а меня отправила стоять в очереди во-о-о-о-о-н за той курицей в идиотской жёлтой шляпе. Я шёл по магазину с мыслями, как бы бабке осторожно намекнуть на цирк. В крайнем случае, про зоопарк. C такими раздумьями я дошёл до женщины в жёлтой шляпе и, сказав “тут бабушка занимала за вами”, влез в очередь.
Публика возмутилась, особенно позади стоящие.
– Совсем совести нет. Ребёнка отправляют стоять. Постыдилась бы бабка твоя.
Мне, честно говоря, тоже не особо нравилось это занятие.
– Вот-вот. – Поддакнул я. – Лучше бы в цирк сводила. Ну, или в зоопарк, – искал я поддержку у покупателей. Мне так показалось, что атмосфера была благоприятной для дискуссии. Щас бабка подойдёт, а они ей сами скажут – сводите ребёнка в цирк. А я добавлю – в крайнем случае, в зоопарк.
Народ тихонько гудел, как улей, обсуждаю бабку. Я уже считал, что цирк, в крайнем случае, зоопарк, у нас с Вовкой практически в кармане. Считал, пока не подошла бабка.
– А чё это ты тут делаешь? – удивилась бабка. – Мы тебя по всему магазину ищем, а он тут, в винно-водочном пристроился. Прям весь в деда. Как в город вместе поедешь, не успеешь оглянуться, а он уже чекушки по карманам тырит. Ты-то чего тут забыл? Будущий почётный гость детской комнаты милиции.
Народ притих. Видимо, они что-то поняли, и это “поняли” явно было не в мою пользу.
– Так ты сказала – за курицей в идиотской жёлтой шляпе, – и я указал на тётеньку впереди меня.
Народ захихикал, а тётенька покраснела и надула ноздри.
– Всё правильно. Глаза разуй. Во-о-о-о-он где курица в жёлтой шляпе стоит, – бабка указала в сторону другой очереди. – А это, жаба в соломенной панамке. Чувствуешь разницу? Домой приедем, дед тебе соломой голову набьёт, почувствуешь.
Народ стал заходиться приступом смеха. Женщина повернулась и, видимо, что-то хотела сказать бабке.
– На рожу свою посмотри. Жаба и есть, – опередила её бабка. – Пошли отсюда. А то такими же бородавками покроешься.
– Дяденька, – решил я использовать свой шанс. Мне показалось, что он больше всех был чуть ранее на моей стороне. – Скажите про цирк.
Я, было, попытался направить народ в сторону правильных рассуждений про цирк, ну, или хотя бы про зоопарк. Но народу, кажется, уже было не до этого.
– Парень, – смеясь, обратился ко мне дяденька. – Я такого цирка давно не видел. Бабка у вас за словом в карман не лезет. Мировая старуха.
Мы ушли в другую очередь, где я молча разочаровывался в людской непостоянности своего мнения. Ещё несколько минут до прихода бабки они в один голос утверждали, что детей надо водить в цирк (ну, или в зоопарк), а не таскать по таким очередям. А с приходом бабки куда девалась решительность в их действиях? Всё-таки взрослые часто меняют своё мнение, подумал я и решил действовать сам. Но как? Этого я ещё не придумал.
Отходив по магазинам, бабка нагрузилась, как товарный поезд. За плечами – рюкзак, а в руках – по сумке для противовеса.
– Щас до Лизаветы Петровны сходим. Там и передохнём, а потом уж домой двинемся, – пояснила нам бабка.
Мне показалось, что цирк накрывается медным тазом, а вместе с ним и хотя бы зоопарк. Такой поворот событий меня не устраивал. В терзаниях “как бы бабку развести на цирк” мы добрели до дома Лизаветы Петровны.
Дверь нам открыла старушенция приятной наружности. Классический божий одуванчик. Расцеловала нас с Вовкой и дала по конфете, затем уселась с бабкой пить чай и трещать о своём, о старческом. Я решил идти ва-банк.
– А может, с нами баба Лиза сходит в цирк, ну или в зоопарк? Раз ты уже устала, – выдвинул я предположение.
– Я согласен, – поддакнул Вовка.
– Какой такой цирк? – поперхнулась бабка печением.
– Или зоопарк, – добавил Вовка.
– У нас цирк с дедом каждый день в доме, пока вы гостите. Тарапунька и Штепсель с аншлагом каждый день снова на арене. Если бы я билеты продавала на ваши представления, то уже обогатилась бы.
– Я чё-то никого не видел, – удивился Вовка.
– В гостиной трельяж стоит. Поди, в зеркало посмотрись. И братца своего захвати. Там и увидите главных клоунов деревни, – засмеялась бабка, обратившись к подруге. – Ишь чё ещё удумали. Цирк им подавай. Да с вами нужно бригаду скорой помощи с собой брать и пожарников. Без несчастного случая не обойдётся никак.
Вовка сбегал в гостиную и вернулся совсем расстроенный.
– Нет там ни Тарапуньки, ни Штепселя. Зачем ты меня обманываешь?
– Пойдите лучше во двор поиграйте. Только к детям не подходите, а то они вашей глупостью заразятся. Потом ни одна поликлиника вылечить не сможет. Нет тут ни цирка, ни зоопарка, – отрезала бабка.
– Дык давеча приехал шатёр на площадь, – перебила бабку Лизавета Петровна. – И звери там, вроде, выступают и клоуны. Давай ты действительно отдохни, а я схожу. Мои-то меня внуками не часто балуют. Редко приезжают. Так я с твоими порадуюсь.
– Не советую я тебе браться за эту затею, Петровна. Никакой радости, поверь моему опыту, – попыталась остановить бабка подругу. – Вот ей богу, чего-нибудь учудят. Мне за цирк жалко. Да и подруг у меня не вагон уж остался.
– Да не переживай ты. Сильно ты всё преувеличиваешь, – вступалась за нас Лизавета Петровна, памятник ей при жизни и медаль “за отвагу”. – Ну, сходят дети в цирк. Что страшного? Да и я прогуляюсь. А то всё дома одна сижу.
– Смотри. Я тебя предупредила. Я за ущерб цирку платить не буду, – заключила бабка.
Нашему ликованию не было предела. Мы с Вовкой вопили от счастья и носились по квартире. На одном из наших кругов Вовка зацепил скатерть на комоде и смахнул с него всё содержимое.
– Началось. А это вы ещё из дома не вышли, Петровна. Может, бросишь эту затею? – бабка обратилась к подруге.
– Ну, всяко бывает. Дети же, – оправдывала нас Петровна. – Ну, разбился один слоник. Ну, что страшного? Цена ему – три копейки.
– Валидолу с собой возьми, – сделала последнее предупреждение бабка.
Через несколько минут мы счастливые шли с Лизаветой Петровной по улице в сторону площади. Улыбка на моём лице сияла ярче солнца. Ещё бы. Я всё-таки добился своего. Мы сходим в цирк и увидим клоунов и зверей.
– Нам два детских и один взрослый, – засунула голову в окошко кассы Лизавета Петровна.
– На первый ряд, – дёргал я её за юбку. – На первый ряд.
– На первый ряд, – добавила она и улыбнулась нам.
Мы заняли свои почётные места. Вовка рядом со мной, далее Лизавета Петровна. Сидели мы, как самые важные гости, на первом ряду, практически по центру. Лучших мест я и пожелать не мог.
Народ постепенно заполнял лавки, а мы сидели и игрались мячиками на резинке. Забавные такие игрушки. Можно привязать резинку к пальцу и кидать мячик вперёд. Долетев до максимального расстояния, натянув резинку, он резко возвращается назад и тут надо его поймать. Мне всегда было интересно узнать, что у него внутри. Снаружи обмотан фольгой, перетянут нитками, а внутри что-то плотное. Но мне всегда жалко было его разбирать. А со временем он как-то сам собой терялся, и я уже о нём не вспоминал. Тем более, в цирке я был всего третий раз, а значит, и мячиков у меня было вместе с этим всего три.
С этими мыслями я запускал вперёд мячик и ловил его. В очередной раз, я , видимо, чуть сильнее его кинул и обратно он понёсся с б'ольшим, чем обычно, ускорением. Инстинкт самосохранения сообразил, что я его не поймаю, и он влетит, в лучшем случае, просто в лоб. Я уклонился, и сзади раздалось – “Бля! Ссссссуууу…” и далее шипящие звуки. Я так понял, что мячик, миновав меня, закончил своё движение на ком-то. Я обернулся, чтобы как хороший ребёнок извиниться.
Сзади меня, чуть выше, на лавочке, сидел дядя с красным леденцом в виде петушка в одной руке, с таким же красным лицом, а второй рукой он держал место, за которое порой грозился нас дед подвесить.
– Извините, – попросил я прощения у дяденьки. – Я не специально.
– В следующий раз поосторожнее, – прошипел дядя.
– Папа, тебе больно? – интересовалась девочка с таким же леденцом, как у дяденьки, видимо, своего папы.
– Всё нормально, – успокаивал её папа. Хотя по его виду казалось, что всё как раз наоборот. Он зачем-то встал и несколько раз подпрыгнул.
– Извините, ради бога, – вмешалась Лизавета Петровна. – Это я не досмотрела.
Дяденька показал жестами, что не обижается, и продолжал подпрыгивать. Петровна же забрала у нас с Вовкой мячики, сказав, что дома вернёт. И как-то с подозрением во взгляде покосилась на нас.
Наконец-то заиграла музыка, вышел ведущий в костюме и объявил: – ”Уважаемая публика. Мальчики и девочки. Папы и мамы. Бабушки и дедушки. Представление начинается!” Мы с Вовкой зааплодировали и затопали ногами до кучи.
Представление начинается
Сначала выступали жонглёры. Они кидались шарами и палками и даже ни разу не уронили их.
– Я тоже так могу, – заверил я Вовку.
– Брешешь.
– А вот и нет. Домой приедем, я тебе покажу.
Затем ещё были разные номера, но я ждал фокусника и клоунов. Ну, ещё мне были интересны животные, но их пока что-то не было видно. Выходила дама с собачками, но это было не так интересно. Вот если бы тигры…
Наконец-то на сцену вышел дяденька-ведущий и объявил, что специально из города Стамбула к нам приехал факир и маг Ибн какой-то там. Он продемонстрировал несколько фокусов с платками и шариками, но это было всё не то. Ничего сверхъестественного пока не происходило.
– Смертельный номер! – наконец-то объявил он. – Распиливание человека пополам!
Вот. «Что-то уже интереснее», подумал я и заёрзал на скамейке.
– Мне понадобится доброволец из зала, – объявил фокусник и посмотрел по сторонам.
В зале воцарилась тишина. Не знаю, что на меня подействовало. Может быть неловкость за то, что добровольцев нет, и фокус не случится. А может, что-то ещё. Я тогда это не понял.
– Я доброволец! – крикнул я с места.
Пока соображала Лизавета Петровна, я уже был на сцене. Я ловко перепрыгнул через бортик и предстал перед изумлённой публикой. Так же я успел заметить, что Вовка с Лизаветой Петровной тоже уже успели изумиться. Подруга бабки всячески пыталась показать мне знаками, чтобы я возвращался на место. Даже кулаком грозила, а Вовка просто от удивления и неожиданности сидел с открытым ртом.
Как мне показалось, факир не ожидал такого поворота событий. Он тоже стоял изумлённый и с открытым ртом, как-будто хотел что-то сказать, но слова забыл.
– Э-э-э-э-э, – наконец-то он тихо выдавил из себя, наклонившись ко мне поближе. – Мальчик. Ты не смог бы пройти на своё место.
– Девушка! Вот вы, – он обратился к девушке в третьем ряду. – Не хотите ли вы быть добровольцем.
– С удовольствием, – согласилась девушка и стала собираться в добровольцы.
Меня такой поворот событий возмутил. Как же так? Когда искали добровольца, все сидели, как в рот воды набрали. А когда нашёлся герой, так сразу кому-то захотелось тоже.
– Так не пойдёт! – заявил я.
– Что не пойдёт? – удивился факир.
– Я первый вызвался.
– Чей это ребёнок? – фокусник обратился к залу.
– Это не мой, – встала Лизавета Петровна. – Просто они со мной.
Фокусник предложил забрать меня, и Лизавета Петровна попыталась вылезти на арену цирка, потому что добровольно покидать её я не собирался. В её возрасте это было не просто. Она пыталась перелезть через бортик, неуклюже путаясь в своей юбке. Наконец-то у неё почти получилось, и она кульком упала на арену.
Народ, видимо, принял это за часть представления и дружно засмеялся. Лизавета Петровна смущённо встала, выругалась и отряхнулась.
– Идём на место, – это она попыталась забрать меня.
– Я никуда не пойду, пока меня не распилят! – заявил я погромче, чтобы всем была понятна серьёзность моих намерений.
К этому моменту на сцену уже спустилась девушка-доброволец и тоже присоединилась к акции выпроваживания меня с арены.
– Мальчик. Ты сейчас иди на место, а когда выйдут клоуны, они обязательно тебя вызовут сюда.
Слова девушки не вызывали во мне доверия. Я так понял, что ей просто очень хочется быть распиленной и она сейчас врёт, не краснея, про клоунов.
– Вот сами к клоунам и вызывайтесь, – отрезал я. – А я буду сейчас в фокусе участвовать. Я всё-таки первый вышел.
Публика одобрительно загудела и зааплодировала мне. Я поклонился благодарным зрителям и посмотрел на факира. Он пожал плечами и посмотрел на Лизавету Петровну. Лизавета Петровна посмотрела на меня, зло буравля взглядом.
– Или мы сейчас идём на место или совсем уходим отсюда, – выдвинула она свой ультиматум.
Мне, честно говоря, было уже всё равно. Я стоял на арене цирка под светом софитов и взглядами восторженной публики, которая ждала, когда же меня уже распилят. Посему я принял единственно правильное решение.
– Пилите, – обратился я к факиру и облокотился на волшебный ящик.
Народ опять зааплодировал и засвистел. Это мне придало ещё больше сил и уверенности.
– Надо что-то делать, – тихо обратилась девушка к фокуснику. – Не силой же его уводить.
– Что я сделаю? – возмущался чародей из Стамбула. – Не буду же я его в ящик класть и распиливать. Там же женские ноги будут с другой стороны.
– Ну придумай что-нибудь.
Тут фокусник, видимо, что-то придумал. Потому что он объявил:
– Внимание! Достопочтейнейшая публика! Впервые на арене цирка распиливание ребёнка.
Моя всё-таки взяла, подумал я и приготовился.
– Только я хочу тебя предупредить, что номер опасный и нет гарантий, что я потом смогу соединить обе твоих половинки в единое целое.
– А как вы тётеньку собирались соединять? – задал я логичный вопрос фокуснику.
– А у меня муж на скорой помощи работает, – вмешалась в диалог девушка. – Если меня не смогут соединить, то он приедет и заберёт меня в больницу. Там меня и соединят.
– Так зовите своего мужа, – нашёлся я. – Пусть едет. Вдруг меня надо будет везти в больницу.
Перспектива прокатиться на скорой помощи меня ещё больше воодушевила. На милицейской я уже катался, а вот на скорой помощи ещё нет.
– Какой несносный ребёнок, – опять возмутился фокусник.
– Да пилите уже. Всё равно он от вас не отстанет, – махнула рукой на меня Лизавета Петровна и пошла на своё место.
Зрители загудели и одобрительно захлопали в ладоши. Им-то казалось всё это наигранным представлением.
В тот момент, когда Лизавета Петровна махнула на меня рукой, а фокусник достал огромную пилу, я немного струхнул. А вдруг и правда потом не соберёт? Да и как это можно человека распилить на две части, а потом собрать обратно. Я имел слабое представление о хирургии, но догадывался, что пилить человека пополам – это очень нецелесообразно и небезопасно. Я уже готов был отказаться от этой затеи, но перед Вовкой, да и перед остальными зрителями было стыдно. Видите ли, вызвался, а теперь – в кусты. Нужен был какой-то спасительный план, но в голову ничего не лезло.
Но в этот самый момент, когда фокусник уже открыл ящик и приготовился меня укладывать туда для распиливания, на арену выскочили клоуны.
– Меня распилят!
– Нет меня!
Они наперебой спорили и пытались залезть в ящик, падая и отпихивая друг друга от него.
Народ ржал, а я стоял и ждал, чем же всё это закончится. Тут клоуны обратили внимание на меня.
– А вот он, это мальчик. Это его должны распиливать.
– Мальчик, ты уступишь нам очередь. Нам очень нужно распилиться.
– У нас и льготный абонемент есть на распиливание.
– Без очереди, – один из клоунов показал мне какую-то бумажку.
– А мы тебе леденцов на палочке дадим.
– И сахарной ваты, – добавил я.
– И ваты. Ну, может быть не сахарной, но дадим, какая имеется.
Клоуны убежали за кулисы, а фокусник обратился ко мне.
– Так ты что? Струсил?
– Я? Нет. Просто предложение очень выгодное. С леденцов больше толку, чем с вашего распиливания. Пилите тётю, раз у неё муж на скорой работает.
Клоуны выбежали обратно на арену. Один нёс в руке три петушка на палочке, а другой – пачку ваты и пачку сахара.
– Вот тебе леденцы, а вату сам сделаешь с сахаром.
– По вкусу, – добавил второй.
Я решил, что ситуация в принципе подходящая для капитуляции. Взял подарки и отправился на своё место.
– Засцал? – обратился ко мне Вовка.
– С чего это вдруг? Просто предложение хорошее. А тебе хрен, а не леденцы, раз не веришь мне. Могу ватой угостить, – засмеялся я, протягивая Вовке пачку ваты.
– Сам жри, – обиделся Вовка.
– Ещё один выкрутас, и отправляемся сразу домой. Сдам вас бабке, пусть сама с вами разбирается, – вмешалась Лизавета Петровна.
Тут представление продолжилось. Фокусник благополучно распилил девушку и, показав две отдельные части, собрал её обратно.
Жуть какая, подумал я. Вот бы сейчас мои ноги отдельно от меня дрыгались бы там. Хорошо, что всё так хорошо получилось.
Чуть позже на арене появились те клоуны. Они шутили и дурачились. Бросали в людей пенопластовые кирпичи и занимались прочей ерундой.
– А вон тот мальчик, – один из клоунов показал на меня.
– Иди к нам. Нам требуется твоя помощь.
Я привстал со скамейки и собрался было уже пойти, но тут вмешалась Лизавета Петровна.
– Идите в жопу! Пока вам действительно не понадобилась помощь! Я тут окочурюсь с вами раньше времени, – негодовала, вроде бы, культурная старушка.
Клоуны немного опешили, а публика пришла в восторг. А я так понял, что не стоит идти на помощь клоунам. По взгляду Лизаветы Петровной я понял, что если я пойду, то помощь потребуется всем. И скорее всего, медицинская.
Мы тихонько досидели до конца представления и, когда всё закончилось, отправились домой. Лизавета Петровна шла молча, не проронив ни слова.
– Ну как сходили? – бабка поинтересовалась у своей подруги, как только мы вошли в квартиру.
– Зря я тебя не послушалась. Это не дети, а какое-то недоразумение. Особенно вот этот, – она указала на меня. – Сначала причиндалы чуть мужчине не отбил. Затем выскочил на арену, чтобы его распилили. А затем ещё раз засобирался туда же. К клоунам.
– А я тебе говорила. Не надо идти. Ну, ничего. В цирке не получилось распилить, так в деревню приедем, я деда попрошу. Он тебя с удовольствием распилит. А я ещё за ноги буду держать, чтобы не сбежал. Клоуны хреновы. Идите в залу, посидите. Сейчас поедем.
Мы пошли в комнату и уселись на диван.
– А ты говорил, что жонглировать, как в цирке, умеешь. Или тоже брехал? – подначивал меня Вовка.
– Ничего и не брехал. Я бы показал, просто нечем.
– Вот. Возьми три яблока, – Вовка показал на вазу с фруктами.
Жонглировать я конечно не умел, но отказываться тоже было неловко.
– Ну мы не дома. Как-то не удобно, – попытался я отвязаться.
– Засцал? – стал заводить меня Вовка.
– А вот и нет.
Я подошёл к вазе и взял три яблока.
\– Смотри и учись.
Я подбросил вверх одно яблоко, затем второе. Первое я поймал, а второе не получилось. Мало того, по инерции, когда я пытался поймать второе яблоко, третье я запустил в неизвестное направление. Неизвестным направлением оказался сервант. Раздался звон бьющейся посуды. Яблоко угодило как раз в хрусталь.
– Вашу же мать! – раздался голос бабки из кухни. – Ну, ни не минуту оставить одних нельзя.
Бабка с подругой влетели в комнату. Вовка сидел на диване, а я стоял с яблоком посредине комнаты. Второе валялось на полу, а третье – в серванте между битых фужеров.
– Ну что скажешь? – обратилась бабка к Лизавете Петровной. – Тоже ерунда и цена им три копейки?
– Ты зачем это сделал? – не понимала Лизавета Петровна.
– Я жонглировал, – объяснил я.
– Неудачно, – добавил Вовка.
– Ну, погодите! – вмешалась бабка. – Вот приедем домой, я вам устрою цирк. При чём тоже неудачный. Собирайтесь!
Лизавета Петровна проводила нас до двери и, прощаясь, добавила:
– Ну, всё равно, они же дети. Что с них взять?
– Действительно, нечего, – согласилась бабка. – Даже анализы, и то никудышные.
Домой мы добрались без происшествий. Бабка за дорогу устала и не стала нам показывать цирковое представление. Дед тоже был занят, но завтра обещал обязательно распилить меня. Без наркоза.
Ловцы снов
Дед, конечно, забыл про своё обещание показать фокус, и мы с Вовкой даже немного расстроились, но всегда есть место подвигу и приключениям. В нашей деревне был один заброшенный дом. Он был наполовину без крыши, местами обгоревший, без стёкол в окнах и с покосившейся дверью. Дом, насколько я помню, обычно пустовал и мало меня интересовал ранее, но в это лето там поселилась заблудшая в деревню тётенька. Была она немая и, как говорила бабка, «с припиздью». Но была тихая и беспокойства никому не доставляла. Ходила по деревне иногда, и люди, что могли, то подавали ей. Кто еду, кто одежду. Кто там жил раньше, я никогда не слышал, но в это лето, заметив наш интерес к дому, бабка с дедом строго-настрого запретили нам приближаться к этому дому и рассказали нам как-то перед сном свою версию про бывших жильцов:
– Жоподрыщ – это ещё цветочки по сравнению с тем, что может оказаться в этом доме. Жила в давние времена там одна семья. Откуда пришли, неизвестно. Только жители деревни недолюбливали их. Днём эта семейка на улицу носа не казала, а ночью шастали по деревне. Да так, что даже собаки затихали. И, вроде как, у них дочка была больная. Глашей её звали, вроде как. И не мог её никто вылечить. Один колдун сказал им: «Собирайте по ночам сны спящих детей и варите зелье из них». И дал им он специальный сачок для ловли снов и горшок для варки зелья.
– Ага. Прям как у меня сачок под рыбу. Точь-в-точь, – вставил своё слово дед.
– Прикрой свой сачок, не перебивай, – огрызнулась бабка.
– А горшок какой? – встрял Вовка.
– Такой же пустой, как твоя тыква, – ответила бабка.
– У меня нет тыквы, – резонно заметил Вовка.
– Конечно нет. Ведро у тебя помойное вместо тыквы. Завали свой горшок и слушай дальше.
Я постучал Вовке по голове, намекая на то, что горшок – это его голова. Вовка обиделся, но горшок свой завалил и замолк. Уж очень хотелось дослушать историю.
– И раздавались в том доме странные звуки и голоса по ночам, – продолжила бабка. – Дети в нашей деревне стали плохо спать и начали хворать. Тогда собрались жители деревни и решили устроить самосуд над теми жильцами. Днём, когда из дома никто не выходил, обложили дом соломой и подожгли. Потом спохватились и стали тушить, но когда затушили пожар, вошли в дом и…
Наступила тишина, и только сопение бабки нарушало покой в доме.
– Баб, а баб, – шептал Вовка, прячась поглубже в одеяло. – Что дальше-то?
Затем к сопению добавился храп.
– Ну вот, на самом интересном месте, – расстроился я.
– Щас, – прозвучал обнадёживающий голос деда из темноты.
Послышалась какая-то возня, потом бабка два раза всхрапнула, как-будто хватая воздух ртом. Затем она , видимо, проснулась.
– Совсем сдурел что ли? – послышались шлепки.
– Дык я, чтобы разбудить тебя, – оправдывался дед. – Мне уже и самому интересно, что там дальше-то было?
– Дальше по шее тебе было. На чём я остановилась?
– В дом вошли они, – напомнил я.
– Ааа. Ну так. Вошли они в дом, стали искать людей, а никого и нет. Пусто. Только сачок висит на стене. Испугались жители, выбежали из дома и заколотили досками окна и двери. С тех пор больше никто не появлялся там.
– А эта тётенька тогда почему там живёт? – спросил Вовка.
– Да потому, что припизднутая на всю голову, – ответила бабка. – А может, это Глашка вернулась. Так что вы к дому ни ногой.
– А остальные почему не боятся её? – поинтересовался я.
– Почему же не боятся? Боятся, вот и дают ей кто что. Чтобы не прогневить её.
Нам в принципе не особо хотелось туда, но после этой истории желания поменялись. Нам во чтобы то ни стало захотелось посмотреть на тот сачок на стене.
– А как же Глашка? – интересовался Вовка.
– Подождём, когда она из дому уйдёт, и тихонько заглянем. Одним глазом.
– Чё-то мне как-то ссыкотно, – переживал Вовка.
– Не сцы, – успокаивал я его. – Будет у нас сачок для снов, все во дворе обзавидуются.
На том и порешили.
Несколько дней мы следили за домом Глашки и вычисляли, когда же можно будет проникнуть туда. Глашка, если и выходила, то отсутствовала минут двадцать, не более. Двадцать минут нам точно бы не хватило. Нам хотелось обследовать весь дом. Может, там ещё что интересное есть. Но однажды нам повезло. Глашка вышла из дома и направилась в сторону райцентра. Мы тайком проводили её до дороги и, убедившись в том, что она ушла далеко, побежали к дому.
– Надо на всякий случай записку написать, куда мы пошли, – предложил я. – Мало ли что.
И мы с Вовкой написали бабке с дедом записку: «Мы пашли в дом глашки искать сачёк», и положили её в хлебницу, чтобы раньше обеда нас не кинулись искать. Мы-то планировали до обеда вернуться и забрать записку. Так никто и не узнает, где мы были, а у нас буде сачок для ловли снов.
Дом наводил ужас на нас уже своим видом, но нужно было не бздеть и зайти внутрь. Благо, на то особых препятствий не было. Хочешь через окно, а хочешь через дверь, которая не закрывается, заходи. Мы с Вовкой для начала обошли дом вокруг, чтобы посмотреть, нет ли кого ещё там. Видимо, Глашка была единственным жильцом, и мы, глубоко вздохнув, а Вовка ещё и негромко пукнув, пошли в дом.
Убранство дома оставляло желать лучшего. Старые кастрюли на покосившейся и частично разваленной печке и остатки старой мебели. Сачка на первый взгляд не было видно. Внутренний голос настойчиво твердил: «Надо валить!», но какой-то второй голос убеждал в обратном: «Нам нужен сачок!». Мы с Вовкой осторожно ступали по наполовину сгнившим половицам и осматривали стены.
– Может, уйдём? – предложил Вовка. – Ну, его, этот сачок. Мне как-то страшно.
– Страшно будет, когда Глашка вернётся, – подбадривал я Вовку. – А сейчас интересно.
Я уже вошёл в раж и представлял себя неким искателем сокровищ. Опасности подстерегают на каждом шагу, но мы упорно должны пробираться к сокровищам, чтобы найти заветный сундук с золотом. Из мечтаний меня вырвал Вовкин голос:
– А зачем нам это сачок?
– Как зачем? – удивился я. – Будет у нас сачок для ловли снов.
– Ага, – сказал Вовка. – А потом нас сожгут за то, что мы сны собираем.
Я представил себе эту картину. Наловили мы полный сачок снов и стоим мы с Вовкой в нашем дворе с полными карманами снов. Дети плачут, болеют, а их родители собирают во дворе за домом большой костёр, чтобы сжечь нас с Вовкой. Наши родители тоже плачут и просят нас вернуть всем сны и выбросить сачок, а я думаю: «Как же теперь все сны вернуть? Ведь часть я уже поменял на солдатиков». А тут ещё бабка с дедом стоят и говорят: «Предупреждала я вас не ходить к Глашке. Вот теперь сожгут вас на костре, а кто огород нам будет копать, когда мы с дедом совсем старые станем?». А дед смотрит на наш сачок и говорит: «Прям как у меня, для рыбы».
– Эй! Ты чё молчишь? – Вовка ткнул меня в бок.
– Я это, – вернулся я опять в реальность. – Давай хоть посмотрим на него тогда. Чё, зря мы пришли, что ли, сюда?
С такими планами мы направились в следующую комнату. В комнате стояла старая кровать без матраса, шкаф без одной ножки, завалившийся на бок, и старые тряпки вместо занавесок. Сачка и тут не было.
– Пошли домой, – предложил Вовка.
– Пошли, – согласился я, сожалея о том, что сачок мы так и не нашли.
Но как только мы собрались выходить из комнаты, послышался звук открываемой двери и чьи-то шаги по дому.
– Кто это? – зашептал Вовка. – Глашка вернулась?
– Вряд ли. Глашка в райцентр пошла, ты сам видел.
Но на всякий случай мы решили перестраховаться и спрятаться.
– Лезем под кровать, – предложил я.
Мы с Вовкой залезли под кровать и только тут поняли, насколько это была идиотская затея. Под кровать-то мы залезли, но видно нас от этого стало не меньше. Кровать-то была без матраса, и мы через пружинную сетку любовались облезлым потолком. Оставалось надеяться, что сюда никто не зайдёт, потому что перепрятываться было уже поздно. Мы лежали с закрытыми на всякий случай глазами и не дышали.
Скрипели половые доски в подтверждение того, что по дому кто-то ходит. Ходит и молчит. Мы тоже молчали.
Через несколько минут послышалась какая-то возня. Гремели посудой и шаркали ногами по полу. На полу уже было невыносимо жёстко лежать. Затекли все конечности, но мы с Вовкой боялись пошевелиться. Лишь изредка открывали глаза, чтобы убедиться, что нас ещё не собираются поймать в сачок. Ещё через пару минут в комнату забежала кошка. Она нас заметила и стала осторожно приближаться к нам.
– Вовка, – ткнул я брата в бок локтем. – Кошка.
– Какая кошка? Чёрная? – спросил шёпотом Вовка.
– Почему чёрная? Серая, как мышь.
– Она нас щас сдаст Глашке, – затрясся Вовка.
– Она же кошка. Как она нас сдаст?
Но дальше развить свою мысль я не успел. Послышались приближающиеся шаги и скрип гнилых половиц.
Шаги приближались, и мы с Вовкой уже пожалели о том, что полезли в этот дом. Я от досады даже расстроился. Пошли за сачком, а попадём сами в этот сачок.
Кошка уже подошла совсем близко и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Скорее всего, моё расстройство решило отыграться хотя бы на кошке. Я непроизвольно резко вытянул руку и попал кошке прямо по морде. Кошка с диким визгом подпрыгнула и метнулась прочь из комнаты. По дороге она, видимо, столкнулась с хозяином шагов. Судя по звукам, это была Глашка. Она тоже начала шипеть и вдобавок мычать на кошку.
«Ну всё» – подумал я. «Теперь ещё и за кошку придётся отвечать».
Я уже было собрался с победным кличем выскочить из-под кровати и броситься в атаку. Попадать в сачок, так уж с музыкой, как говорится. Может, хоть Вовку получится спасти. Пока я буду отбиваться от сачка, Вовка сможет убежать и позвать кого-нибудь на помощь. А там уж, может, и меня успеют спасти. А если нет…
Этими геройскими мыслями я уж было собрался поделиться с Вовкой, но тут что-то произошло. Точнее кто-то вмешался в ход событий и можно сказать вовремя.
– Глашка! Мать твою! Где эти дебилы? Сачок их задери! – орала бабка с улицы, приближаясь к дому.
Никогда я ещё не был так рад появлению бабки. Даже её грозные высказывания были больше похожи на добрую сказку со счастливым концом.
– Я тебя спрашиваю. Где эти мародёры? – перешла с крика на более спокойную речь бабка. Судя по звукам, она была уже в доме.
– За сачком они пошли, – это уже дед на подмогу подоспел. – Я ломоть хлеба хотел отрезать, а тут письмо. Я им устрою сачок. Будут до конца лета в этом сачке сидеть.
Глашка, видимо, пыталась что-то сказать, но в виду невозможности говорить получалось только «Му».
– Что ты как корова мычишь? Дети где?
Глашка опять что-то промычала в ответ.
– Ну тебя! Му-му! Как говна в рот набрала. Сама погляжу, – бабка , видимо, перешла к решительным действиям.
– Да перестань ты мычать! Я поняла тебя, что детей ты не видела. Но поверь мне, они тут. Они как клопы матрасные. Вроде их не видно, но они есть.
Бабка затопала по дому в поисках нас.
– Эй! А ну, выползайте! Я вам сейчас сачки раздавать буду. Бесплатно.
Вовка было уже дёрнулся, но я его придержал. В данной ситуации мне показалось, что приоритеты поменялись. Вроде как Глашка уже и не такая плохая, а вот бабки с дедом опасаться стоит. Тон её речи не оправдывал моих надежд на спасение. Ещё непонятно было, где нам безопаснее. Тут, под кроватью, или дома с бабкой и дедом. Сачков у них точно нет, разве что у деда. Но дед никогда не отдаст свой сачок. Лучше уж отлежаться тут, а потом скажем, что на речке были, а записку так, для смеха написали. Пошутили.
– Дед. Иди на чердак посмотри, – бабка руководила поисками. – С них станется. Затаились где-то и сидят, как жуки навозные, смердят.
Дед потопал наверх, а бабка, судя по шагам, приближалась к нашему убежищу. Мы увидели, как она вошла в комнату. Я так понимаю, что нас она тоже увидела. По крайней мере, она посмотрела на кровать, под которой мы лежали.
– Ну вот, ей богу, не знаю, что с ними делать, – бабка то ли к Глашке обращалась, то ли сама к себе. – Вроде, и жалко убогих, а вроде, и хрен с ними. Дед! Пошли отсюда!
– Вон. Под кроватью валяются два мешка пыльных, – бабка показала на нас пальцем, обращаясь к Глашке. – Мы с дедом уже устали из них пыль выбивать. Тебе, наверное, оставим на перевоспитание. Поспят на полу, да поедят объедки. Может, уму-разуму научатся. Мы через недельку заберём их.
Глашка замычала. По её интонации я понял, что она не согласна. Мы с Вовкой ещё больше были не согласны с решением бабки.
Мы быстро выползли из-под кровати и стали просить бабку не оставлять нас есть объедки. И на полу спать неудобно, мы уже проверили…
– Зачем вам сачок-то понадобился? – бабка отчитывала нас с Вовкой, наливая Глашке банку молока.
– Мы сны хотели ловить, – рассказал наш план Вовка.
– С хера ли это? – не поняла бабка.
– Ну, ты сама рассказывала, что Глашка – это та девочка, которая болела, а родители в сачок сны собирали, чтобы вылечить. Потом…
– Потом суп с котом, – перебила нас бабка. – Глашка хоть и больная, но вы явно фору ей дадите. Если докторам вас показать, то ещё не ясно, кого больным признают. Мне так кажется, что Глашку отпустят, а вас оставят в палате. Для принудительного лечения током.
Бабка передала банку молока Глашке:
– Ты уж не обижайся, что я накричала, там, в доме. Сама понимаешь, нервы ни к чёрту с этими голодранцами. Придумала им сдуру историю про дом, чтобы не лазили туда, а они видишь, что? Сачок удумали искать.
Глашка улыбнулась, что-то промычала в ответ и пошла к себе.
– Баб, – дёрнул Вовка бабку. – Ты говорила, что Глашка припизднутая. Это как?
– Это бабка у вас припизднутая, раз додумалась такие истории вам рассказывать, а ты выкинь это слово из головы.
– А ты сачок обещала, – не отставал Вовка.
– Не переживай. Помню я про сачок. Вечером будет вам полный сачок. По полной программе. Будет тебе белка, будет и свисток.
– Здорово, – обрадовался Вовка.
– Я бы не стал так радоваться, – засомневался я.
Слышал я уже ранее эту бабкину присказку про белку и свисток, но ни разу их не получал. Скорее, это был сигнал, что ничего хорошего вечером не будет.
Предчувствия меня не обманули. Ничего страшного не произошло, но и хорошего то же мало было. Бабка с дедом запретили нам два дня выходить из дома. И попали мы в очередное заточение.
Лабиринт Минотавра
Заточение заточением, но дома тоже можно придумать массу развлечений и приключений. Как это нередко бывает, подсказку нам дал телевизор. Бабка – противник телевидения, но мы тайком, пока они ушли, включили его.
– А бабка не будет ругаться?
Вовка поглядывал в окно и высказывал свои опасения.
– А если они вернутся?
– Не сцы, – успокаивал я его. – Мы сейчас по-быстрому посмотрим, а потом выключим.
Я включил телевизор и покрутил ручку переключения каналов. На одном из каналов показывали мультфильм.
– Вот. Иди смотреть, – позвал я Вовку, устраиваясь поудобнее на стуле.
Мультфильм уже шёл какое-то время, и мы попали примерно на середину просмотра. Суть заключалась в том, что какой-то дядя взял клубок ниток у какой-то тёти и пошёл в лабиринт охотиться на Минотавра.
– То, что надо, – сказал я, выключив телевизор после просмотра.
– Что? – поинтересовался Вовка.
– Мы идём охотиться на Минотавра.
– А у нас Минотавр есть?
– Есть, конечно, – заверил я его. – Это ещё покруче, чем Жоподрыщ. Нам про него даже бабка не стала рассказывать, но я всегда догадывался, что-то подобное должно быть.
Я так прикинул, что раз Минотавр – это человек с рогами, то он непременно должен быть в нашем доме. Где-то в лабиринтах коридоров и помещений.
Лабиринтов у нас, конечно, не было, но я в своём воображении уже представил, что наш дом – это тёмный лабиринт, где в самом конце его живёт Минотавр. Конец этот должен быть примерно в хлеву. Там есть корова с рогами, значит? и Минотавр где-то рядом. Как-никак – родственники.
Осталось найти клубок ниток и отправитmся на поиски Минотавра. С нитками проблем вообще не было. У бабки их было до хрена. Мы открыли сервант и взяли один клубок из коробки.
– Это будет наш клубок Ариадны, – сказал я Вовке.
– Вообще-то, это бабкин клубок, – поправил меня Вовка. – И нам за него точно влетит, если мы его испортим.
– Сейчас бабка не в счёт. Сейчас это наш спасительный клубок, – продолжал я. – И бабка потом спасибо ещё скажет, что мы убили Минотавра и вернулись обратно, благодаря клубку Ариадны.
– Клубку бабки, – поправил опять Вовка. – И я что-то сомневаюсь, что она нам спасибо скажет. Она нам по шее даст. Мы и так наказаны.
После непродолжительного спора я убедил Вовку. Точнее я сказал ему, что если он не пойдёт искать Минотавра, то Минотавр рано или поздно найдёт его. И ещё неизвестно кто страшнее, Минотавр или бабка. Вовка несмело предположил, что бабка страшнее и она, скорее всего, найдёт нас раньше Минотавра, но согласился идти со мной.
– Слушай. Я когда-нибудь предлагал тебе херню? – поинтересовался я у ещё сомневающегося Вовки.
– Практически всегда, – сказал Вовка, но от затеи не отказывался.
Мы привязали конец нитки к ножке стола и отправились в путь. После того, как мы миновали зал, мы пошли дальше в коридор. Там всегда обычно темно. Можно, конечно, включить свет, но это тогда уже не интересно будет. Да и в принципе его никто там не включал. Разве что только тогда, когда бабка там убиралась или что-то искала, а так, все знали дорогу с улицы в дом через коридор наизусть. На ощупь мы пробирались по тёмному коридору. Выходов из коридора-лабиринта было четыре. Один – в кладовую, но там мы уже в своё время отметились. Я вспомнил, как закончился тот поход, и решил не испытывать судьбу в очередной раз.
– Там Минотавра точно нет, – сказал я Вовке, почёсывая задницу.
Следующая дверь вела в чулан с инструментами. Логически я предположил, что там тоже нечего искать.
Дверь на улицу мы тоже исключили. Остался последний возможный вариант. В хлев через туалет.
Это был тот самый туалет, который находился в доме. Через него шёл сквозной проход в хлев.
– Видишь, – толкнул я в темноте Вовку. – Путь только один, через туалет.
– А Жоподрыщ? – вспомнил Вовка про монстра.
– Ну, мы же с ним уже разобрались, – напомнил я ему.
– Да хрен его знает. Вдруг он в этот туалет перебрался. В любом случае, я без света туда не пойду.
Я тоже задумался. А вдруг и правда Жоподрыщ теперь тут живёт. Может, при включённом свете он ещё опасается появляться, а вот в темноте может и отомстить нам. Я так думаю, ему не понравилось наше угощение в виде кота. Собственно, мы-то с Вовкой и стали причиной разрушения его жилища.
– Ну, хорошо, – решил я воспользоваться моментом Вовкиной трусости, чтобы не выдать свою. – Включим свет и представим, как-будто это факелы горят.
Мы включили в туалете свет и продолжили своё путешествие по лабиринту. Осторожно миновали туалет и направились к маленькой двери, которая выходит в хлев.
Попутно я разматывал клубок, оставляя за собой дорожку из нитки, по которой мы вернёмся назад из лабиринта. Только мы приоткрыли дверь в хлев, как в коридоре послышались шаги, затем голос бабки.
– Есть кто? – спросила она, заглянув в туалет.
– Опять свет не выключили в туалете, – ворчала она, выключая свет. – Я в следующий раз для экономии не пробки выкручу, а руки кому-то поотворачиваю, чтобы в другой раз неповадно было электричество почём зря жечь. Конечно, – продолжала она. – В городе своём, может, родители и миллионы зарабатывают, а мы тут хуй собачий, порой без хлеба, доедаем. В другой раз в жопу вам лампочки вставлю, чтобы светло было в туалет ходить! – крикнула бабка, приоткрыв дверь в дом. – Я научу вас электричество экономить.
Дверь закрылась, и бабка продолжала ворчать уже в кладовке. Судя по всему, она не заметила нашего отсутствия в доме.
– Я тебя предупреждал, – говорил Вовка. – Я не хочу лампочку в жопу.
Мне же представилась другая картина. Сидят бабка с дедом и едят без хлеба собачью пипиську. Ведь именно её она имела в виду, когда говорила про хуй.
– Жуть, – озвучил вслух я свои ощущения.
– Что? – поинтересовался Вовка.
– Да странно, – продолжил я свои размышления. – У бабки с дедом полная кладовка консервов и прочих припасов, а они собачью пипиську едят.
– Фу-у-у-у!!! – поморщился Вовка.
Бабка поворчала и, закончив дела в кладовке, ушла опять на улицу.
– И как мы обратно? – спросил Вовка. – Свет-то выключен теперь.
– Не сцы, прорвёмся, – успокоил я его. – Мы ещё до Минотавра не добрались. Может, и не вернёмся совсем.
Мы стояли с Вовкой, окружённые полумраком хлева. Сквозь редкие щели пробивались лучи солнца. Где-то чуть ниже копошились животные. Если спуститься вниз по лесенке, то как раз попадаешь в хлев. Мы прикрыли дверь и собрались с духом, чтобы отправиться дальше в путешествие по лабиринту.
Пока мы собирали наш дух, свет в туалете снова включился. Это было понятно по тому, как из-под двери появилась тонкая полоска света.
– Кто это там? – спросил Вовка.
– Не знаю. Вроде, никого не слышно.
– Это Жоподрыщ с Минотавром нас окружают, – выразил свои опасения Вовка.
В это время в туалете что-то зашуршало.
– Прям, как в тот раз, – сказал Вовка дрожащим голосом. – Такой же звук был, когда мы на Жоподрыща ходили.
Затем раздалось ещё какое-то покряхтывание, которое нарушил бабкин голос:
– Ебить ваше колено в жопу! Опять свет горит! Да сколько можно?
Затем щёлкнул выключатель, и свет опять потух. Затем хлопнула дверь. Бабка опять ушла.
– Валя-я-я, – послышался неуверенный голос деда. – Валь…
Затем опять раздалось шуршание и снова голос деда.
– Посрать спокойно не даст с этой экономией. Что же мне теперь, на ощупь гадить?
Мы с Вовкой затаились. Хорошо, что это оказался дед, а не Жоподрыщ или Минотавр. Тем более, мне что-то расхотелось уже охотиться на Минотавра. Одно дело – это Жоподрыщ, который жил в деревянном туалете, другое дело – Минотавр. Где он живёт, хрен его знает, и что он вообще с нами сделает, когда мы его найдём.
В туалете стало тихо.
– Ушёл, наверное, – предположил шёпотом Вовка.
– Думаю, да, – ответил я.
– Может фиг с ним, с Минотавром? В другой раз поохотимся, – предложил Вовка.
Вовкина трусость в очередной раз сыграла мне на руку. Сам бы я не предложил возвращаться. Не хотелось прослыть трусом.
– Ну, если ты боишься… – начал я.
– Ничего я не боюсь. Просто мне кажется, что для первого раза достаточно, – оправдывался Вовка.
– Ну хорошо, ссыкун. Пошли домой, – согласился я. – Тем более, бабка с дедом, кажется, вернулись домой.
Мы тихонько открыли дверь, и я стал сматывать клубок обратно. Только мы сделали пару шагов в темноту, как опять послышалась возня и следом голос.
– Кто здесь?
Затем чиркнула спичка, и в темноте показалось лицо.
От страха я застыл на месте не в силах пошевельнуться. «Вот он, какой – Минотавр» – только и успел я подумать. Вовка же, в отличие от меня, думать, кажется, не стал. Он просто орал как резаный.
Крик Вовки услышала бабка. Она уже была дома и сильно возмущалась по поводу нашего отсутствия. Затем ей попалась на глаза нитка, которая вела от стола в коридор.
– Что за хрень ещё придумали? – гадала она и шла по нитке Ариадны.
Как раз в тот момент, когда нить привела её в коридор, раздался Вовкин вопль из туалета. Бабка включила свет и перед ней предстала картина.
Дед сидит на унитазе с горящей спичкой, я стою оцепеневший с клубком ниток, а Вовка, уже переставший орать, сидит на полу. И все щурятся от света.
– Что у вас тут за коллективный высер? – обратилась бабка к присутствующим.
– Я вообще-то посрать зашёл, и кстати, ещё не закончил, – начал дед. – А кто-то… – дед сделал паузу и посмотрел на бабку, – свет выключил.
Затем с таким же невозмутимым видом он посмотрел на нас.
– А ещё кто-то вообще не понятно что тут делает.
– А чё это вы с нитками-то удумали? – бабка обратилась к нам.
– Мы Минотавра искали, – промолвил я, ожидая очередной расправы.
– Кого? – переспросила бабка.
– Мифологическое существо, – блеснул познаниями дед. – Древнегреческое.
– Ну, существо-то, будь оно неладно, вы нашли, – бабка посмотрела на деда. – Древнегреческое. Шибко образованное существо. Думает, что бабка необразованная.
– А то знала? – поддел её дед.
– Хрен с ним, с существом, – бабка опять глянула на деда. – Тем более всё равно оно древнее, но нитки-то зачем переводить?
– Это клубок Ариадны, – пояснил я.
– Кого? Какой такой ариан, арианд… тьфу на блять! Что за имя дебильное, прости господи. Это мои нитки.
– Ну, мы играли, – ожил Вовка.
– Вот и брали бы нитки у своей ари… Короче, нахрен нитки попортили?
– Чтобы из лабиринта вернуться по нитке, – объяснил я.
– Вот в голове у вас точно лабиринт, – бабка наматывала нитку на клубок. – Ум за разум заблудился, и никакие нитки не помогут. Откуда умные мысли придут к вам в голову, когда у вас все выходы в тупик.
– Может, вы уже выберетесь из лабиринта, раз разобрались, – вмешался дед. – Дайте досрать-то уже спокойно.
– А ну, живо в дом, – скомандовала нам бабка. – Я ещё поговорю с вами. И про Грецию и про нитки.
И мы пошли в дом. Бабка закрыла за нами дверь туалета и опять выключила свет.
– Све-е-е-ет!!! – раздался крик деда из туалета.
– О! Слышали? Существо древнегреческое орёт, – бабка щёлкнула выключателем.
– Смотри там не заблудись в лабиринте, – крикнула она деду. – А то я нитки-то забрала уже…
Вечером мы долго ещё обсуждали Минотавра и лабиринт. Мы с Вовкой рассказали бабке историю про Минотавра, только умолчали о том, что видели это сегодня по телевизору. Дед вставлял свои познания о Минотавре в наше повествование и был горд тем, что он тоже знает что-то про Минотавра. Бабка не стала нас наказывать за это путешествие в лабиринт. Нитки оказались целыми и невредимыми, а вечер получился содержательным и интересным. Так что Минотавр ещё таится где-то в недрах нашего лабиринта.
Привет из Африки
По телевизору сегодня должны были показывать “Гостья из будущего”. Последнюю серию. Мы с Вовкой его, конечно, уже видели дома, весной. Но с удовольствием смотрели этот фильм ещё раз. Тем более, бабка сама нам предложила просмотр.
– Лучше уж кино посмотрите. Просмотр фильма удлиняет нам с дедом жизнь на полтора часа. Только вот у вас укорачивает, так из двух бед нужно выбирать меньшую. Так что, смотрите.
Вообще-то, она нас телевизором не очень баловала. Говорила, что наш неокрепший и уже преждевременно начавший деградировать мозг совсем может развалиться под воздействием телеизлучения.
– Вам только в свинцовых шлемах можно перед телевизором сидеть. Но это тоже хуёвый вариант. Ваши тощие шеи не выдержат. Так что лучше вам вообще не смотреть. Если и суждено вам загнуться от излучения, то делайте это дома под присмотром родителей.
Но сегодня она позволила нам получить малую дозу облучения и, сняв кружевную салфетку с чёрно-белого ящика, включила кино.
– Здоровски! – сделал я, в очередной раз, вывод после просмотра фильма. – Вот бы нам такой мелафон. Мы бы могли тогда мысли бабки с дедом читать. Хотя я и так их мысли знаю, – сказал я Вовке. – Имбицилы мы, и пороть нас надо вместо завтрака. Тогда день спокойно пройдёт. А мы умнее к концу лета станем.
– Почему? – спросил Вовка.
– Ну, потому, что бабка говорит, что если нас пороть почаще, то мозги из жопы обратно в голову вернутся. А так мы их потихоньку высераем.
Вовка задумался.
– А ещё мы бы всегда знали, куда бабка спрятала в этот раз конфеты, – добавил Вовка.
– Хватит с тебя конфет. Всё равно моё лечение никто не оценил.
– Я, вообще-то, хотел бы в будущее слетать. Посмотреть, как мы там с тобой живём, – продолжил я рассуждения. – Или в прошлое, чтобы вспомнить, куда я в прошлом году зарыл две гильзы. Незаменимая вещь эта машина времени.
Так мы с Вовкой мечтали, развалившись на кровати, когда вошла бабка.
– Чё перину за зря мнёте? Идите лучше на улицу, мозги проветрите. А то вон, смотри, у мелкого ещё усохли после просмотра.
– Мы тут про машину времени мечтаем, – объяснил ей Вовка и с опаской пощупал свою задницу на предмет усушки мозгов. Его успокоившийся вид подсказывал, что, по его мнению, с мозгами у него всё в порядке. – Было бы здорово изобрести её. Мы бы в будущее слетали. В следующее лето, например. И поиграли бы сами с собой.
– Хуёвая идея, – заметила бабка. Вас и двоих слишком много на эту деревню. Если вас в следующем году будет четверо, то писдесц деревне. Так что машина времени отменяется. Тем более, у вашего деда она давно уже есть, и он регулярно путешествует. То в прошлое, то в светлое будущее. Вся разница в том, когда я успею его поймать за этим занятием.
– У деда есть машина времени? – удивились мы.
– А то! Он как раз её в старой бане прогревает. Надо бы проследить. А то опять уйдёт в грядущее и придётся снова его вытаскивать с санитарами. Однажды заявился под утро на бровях, – продолжала бабка. – Я, говорит, Валь, не пил. C марсианами встретился. Они меня насильно с целью опыта над земными существами напоили какой-то гадостью. Чуть не подох.
– И что? – заинтересовались мы с Вовкой.
– Видела я потом утром этих марсиан. Прям, как дед тогда. Зелёные, глаза выпученные и носы синие. Тоже подыхали после опытов над земными существами.
– Да ладно? – не поверили мы. – Ты марсиан видела?
– Ещё бы! Я от самого колодца и до окраины деревни гнала их, охаживая пустым ведром по головам, – вспоминала бабка. – Еле свои щупальцы унесли. Ведро, правда, жалко. Всё потом помятое было.
– Вот это да! – зауважали мы с Вовкой бабку.
– А что он нас ни разу с собой не брал? – спросил я бабку. – Мы бы тоже в будущее слетали, ну или на марсиан посмотрели бы.
– Только, чтобы без санитар, – добавил Вовка.
– Только этого ещё не хватало. Туда как минимум с подготовкой не меньше, чем в космонавты, нужно отправляться. Перегрузки о-го-го! Спросите у деда. Вырастите, сами поймёте. Отправитесь, не переживайте, если в таком духе продолжать будете. Пунктов подготовки космонавтов по стране хватает.
Вот, вроде, умная бабка, а такую вещь нам рассказала. Как только она вышла, мы с Вовкой без слов друг друга поняли. Сегодня мы летим в будущее, встретиться с нами следующим летом. Ну, или в прошлое, гильзы искать. Это как повезёт. А то, может, и марсиан увидим.
Мы тихонько выползли из дома и тайком проследовали за бабкой до самой старой бани. Тихонько, как партизаны, подкрались к окошку и превратились в два огромных уха. Нам срочно надо было узнать, как работает эта машина. Если посмотреть со стороны, то случайный прохожий бы увидел забавное зрелище – баня с ушами.
– Ты давай не увлекайся, – отчитывала бабка деда. – Я слежу за тобой. Только попробуй присосаться сегодня к кранику. Я тебе твой змеевик на хер намотаю, а краник в жопу вставлю. Будешь, как марсианин ходить.
– Да ты чё, Валь, – оправдывался дед. – Сколько можно вспоминать? Ты же знаешь, я сугубо из интереса гоню. Меня сам процесс завораживает. Я ж не злоупотребляю.
– Завораживает, – передразнила его бабка. – Порой так тебя заворожит, что еле отворожишь тебя потом. Чародей без диплома.
Мы, конечно, с Вовкой ничего не поняли из сказанного. Поняли только, что деду это очень нравится. Ну, что ж, значит, нам тем более понравится. Поэтому, как всегда, решили действовать интуитивно.
– Поди, пока мне помоги в подполе. Потом вернёшься любоваться. Не забудь прикрыть дверь. Не дай бог дети твоё чародейство увидят. Они-то точно чего-нибудь тебе наколдуют там. Будешь потом волшебным поносом исходиться.
– Только на полчаса, – заявил дед. – Потом уж следить надо будет.
Дед закрыл дверь, и они с бабкой ушли.
Осмотрев баню снаружи, мы с Вовкой пришли к выводу, что через дверь нам не попасть. Огромный амбарный замок прикрывал нам путь к чудо-машине.
– Вот же дед! – возмущался я. – Столько времени путешествует в будущее, а нас ни разу с собой не взял. – Вырастите сначала, – передразнил я бабку. – А может, когда мы вырастем, уже поздно будет. И у всех будут машины времени. Поэтому нам сейчас очень надо.
И на всё про всё у нас полчаса. Полчаса, чтобы разобраться, слетать и вернуться. Честно говоря, я слабо себе представлял процесс путешествия во времени. Но думал, что как-нибудь разберёмся. Вроде, не дурнее деда.
С такими рассуждениями мы осматривали баню и искали путь проникновения внутрь.
Из трубы бани струился дымок, что подтверждало – машина исправно прогревается. Надо не упустить момент. Или сейчас, или уже никогда. Если попытка провалится, то нас выпорют, а машину перепрячут. Так что мы её уже не сможем никогда найти, и дед будет, как прежде, путешествовать один. Эта мысль меня не радовала.
Пристально осмотрев помещение, мы сделали вывод, что путь один. Через маленькое вентиляционное окно. Оно было достаточным для того, чтобы Вовка проскочил, а я протиснулся. Я подсадил Вовку и затем влез сам.
Внутри действительно стояла чудо машина. На печке котёл, трубки витые, что-то вроде барометра, и прочие премудрости и чудеса техники.
– Нифига себе! – удивился Вовка. – Действительно у деда есть машина.
Я тоже был поражён. То, что предстало перед нами, было не иначе, как та самая машина времени. Вопрос оставался только теперь в одном. Как она работает.
– Ну. И как она работает? – повторил вслух мои мысли Вовка.
– Погоди. Надо осмотреться и разобраться.
Я изучил машину и пришёл к выводу. В котле, судя по всему, что-то варится. Затем какие-то трубки и в конце краник, как на самоваре. Под ним кружка.
Проведя логическую цепочку, я пришёл к выводу. Что-то должно наливаться в кружку.
– Я, кажется, понял, – сообщил я Вовке. – Видишь краник?
– Ну.
– В эту кружку должно что-то наливаться. Судя по всему, какое-то волшебное вещество. Помнишь, дед про чародейство говорил?
– Ну.
– Баранки гну! Чё ты занукал? Слушай сюда, – разозлился я на непонятливость Вовки. – Этот напиток волшебный. Выпиваешь его и попадаешь, куда хочешь.
– Так это не как в кино, – возразил Вовка. – Там машина была какая-то. А тут ты мне про какой-то самовар рассказываешь. При чём тут это?
– Притом, что у тебя мозгов нет. Бабка ошибается насчёт нас обоих. Идиот среди нас один. И это, слава богу, не я, – перефразировал я бабку.
– Сам дурак, – обиделся Вовка.
– Понимаешь, – продолжил я. – В кино всё придумывают. А тут всё по-настоящему. Вот машина, она что-то варит. И это что-то – волшебный напиток. Только надо дров подкинуть, чтобы быстрее прогрелась, – рассудил я. – У нас не так много времени.
Вовку убедили мои логические выводы, и он полностью со мой согласился.
Я, в принципе, так-то, по сути, отличался неслабым интеллектом. Только бабка с дедом, от старости своих лет, не могли по достоинству оценить его. Зря тогда они отвергли мою чудо-автоматическую кормушку для куриц. Я-то уж думал потом отправить свой план на птицефабрику. Но первый опыт оказался неудачным, и дед с бабкой предложили потренироваться дома, в городе, на ком-нибудь другом, кто имеет меньшую ценность в нашей жизни, чем бабка с дедом.
Мы подкинули в топку дровишек. Печь весело загудела, как бы приглашая нас в путь. Время поджимало, и мы решили не медлить. Осторожно открыли кран, и в кружку вылилась тоненькая небольшая струйка вонючей жидкости.
– Фуууууу!!! Воняет-то как! – заметил Вовка.
– А ты как хотел? Волшебство всё-таки.
В кружке на дне образовалось немного жидкости. Мы закрыли краник. Возник другой, вполне логический вопрос. Сколько пить? Вспоминая слова бабки, я решил, что злоупотреблять нельзя. А то потом только с санитарами нас будут доставать из будущего.
– Пробуй, – протянул я Вовке.
– А почему это я? – возмутился Вовка. – Чуть что, сразу я. Я отказываюсь в этот раз быть первым.
Я понюхал и тоже отшатнулся, как ошпаренный, от запаха.
– Нос прям режет.
Так мы и стояли с кружкой, не решаясь, кто же первый начнёт. Нюхали поочереди, собирались с силой, но выпить эту гадость не могли.
Через несколько минут, я заметил, что Вовка как-то осоловел. Взгляд затуманенный, и сам плывёт куда-то. Потом заметил за собой, что предметы утратили свою ясность очертаний, и всё как в тумане, и голова куда-то в сторону уплывает. Баня начинала куда-то уезжать.
– Вовка! Началось! – тряс я Вовку, который слабо на меня реагировал. – Машина прогрелась и заработала! Мы отправляемся в будущее!
Вовка не отвечал. Только головой кивает, как-будто поддакивает мне и соглашается. Я сел рядом с Вовкой, взял его покрепче за руку и как Гагарин сказал: – Поехали! Уж если мы и отправимся в будущее, то должны держаться вместе…
– Ёшь твою медь! А ля писдос, привет из Африки. Вы-то откуда тут взялись? – звучал чей-то испуганный голос из недр тумана.
– Африка? – удивился я. – Неужели мы попали в Африку? Понятно, почему тогда так жарко. Главное, чтобы крокодилов поблизости не оказалось.
Затем я опять провалился в туман.
Очнулись мы с Вовкой в доме на кровати.
– Очухались? Полуумные, – стояла над нами бабка и делала нам примочки на лоб. – Это ж надо удумать такое вытворить.
– Баб, а мы в Африке были, – похвастался я бабке, довольный тем, что путешествие состоялось. Вот только голова побаливала.
– Если бы дед не пришёл, так бы в Африке и остались. Бананы у вас вместо мозгов. – ругалась бабка, – Надышались алкогольными парами, да ещё в жару таком. Приехали бы ваши родители забирать вас. Спросили бы: "Где они?" А нам что отвечать? В Африку за бананами уехали. После обеда обещали быть. Вы пока чайку попейте?
– Дед. Разбирай свой примус, – обратилась бабка к деду. – Чуть детей не угробил со своим аппаратом. Да и я дура, влила в их пустые бошки про машину времени. Кто ж знал-то, что их так переклинит.
Дед, конечно, аппарат не разобрал, но поставил потом решётку на окошко, чтобы мы больше не надумали путешествовать. Нам оставалось только со стороны наблюдать, как иногда дед заходит в старую баню, из трубы начинает струиться дымок. Это означало, что машина прогревается, и дед скоро отправится куда-нибудь.
– Как ты думаешь? Куда он сегодня? – спрашивал меня Вовка.
– Не знаю. Может быть даже в Африку, – с грустью в голосе отвечал я ему.
– Ну да, – соглашался Вовка. – Может даже бананов привезёт.
На Юг
Как нам с Вовкой и было обещано, к концу лета приехали родители, и мы должны были поехать на море.
– Ну как вы тут без нас? Скучали? – обняла нас мама.
– Они-то нет. Да и нам с дедом особо некогда расслабляться было. Впервые такое особенное лето. Урожайное, можно сказать, на события. Я уж думала, кто-то из нас не доживёт до осени. Но, видать, пронесло.
Бабка вкратце отчиталась о наших «подвигах». Потому, что, как она сказала, если рассказывать с деталями, то ни на какой юг мы уже не попадём. Тут или времени уже не останется на поездку, или родители передумают нас везти.
– Я бы на вашем месте подумала, прежде чем везти их на юг. Вы там где жить-то будете?
– Ну, нам знакомая посоветовала домик у моря, – объясняла бабке мама. – Да и хозяйка там хорошая. Недорого берёт. Тётя Нюра.
– Надо бы передать тёте Нюре подарок от меня, – рассуждала бабка. – Хороший человек, наверное, раз у моря и не дорого берёт.
– Какой подарок? – спросила мама.
– Две упаковки валидола. Вы же на две недели едете? Как раз ей хватит.
– Вы же не будете хулиганить там? – спросила нас мама. – А то мы никуда тогда не поедем. Останемся до конца лета в деревне.
– Нееее. Так не пойдёт, – возмутилась бабка. – Я уже морально настроилась на отдых. Они обещают хорошо себя вести. Я за них ручаюсь.
– Песдец югу, – это уже от себя и тихо, в сторону, добавила бабка.
Через три дня мы поехали на юг. За эти три дня, в принципе, ничего не произошло. Разве что папа с дедом один раз запускали машину времени. Они вдвоём зашли в баню, закрылись и «поехали». Вернулись они через пару часов. Судя по их виду, над ними опять проводили опыты марсиане. Бабка так и сказала деду: «Опять допился до зелёных человечков».
Мы с Вовкой, сколько ни ходили потом по деревне, так и не встретили ни одного марсианина. Один раз мы чуть не обрадовались. Подумали, что нам повезло, когда на окраине увидели что-то в траве, но это оказался местный пастух. Который в очередной раз уснул, и все коровы разбрелись по полю и соседней роще. Мы от досады напихали ему в сапоги репейника. Это самое малое, что мы могли сделать в отместку за то, что он оказался не марсианином…
Бабка с дедом проводили нас до самого автобуса. Бабка плакала и не хотела нас отпускать. Просила, чтобы мы на следующее лето обязательно приехали. Сказала, что обязательно сводит нас в цирк и даже в поход отпустит. Дед тоже пустил скупую слезу и пообещал, что покумекает над детской машиной времени. Мы попрощались и сели в автобус.
В автобусе нас узнала тётя кондуктор и предусмотрительно убрала билеты в сумку. Не иначе как счастливая катушка, подумал я. Но среди наших билетов счастливых, как обычно, не оказалось.
Автобус тронулся, мы помахали бабке с дедом, и мне как-то тоже стало грустно…
Мы заняли свои плацкартные места, разложили по полкам вещи, и мама достала нам пакет черешни, который нам дала с собой бабка. Поезд тронулся. Мы уселись с Вовкой у окна и пулялись косточками в окно. Я осмотрел соседних попутчиков на предмет выгодного обмена сахара.
Напротив нас на боковых местах сидела пожилая пара. Возможно, они и пойдут на обмен.
Мама разложила наш «дорожный набор», и мы сели обедать. Бабушка положила нам с собой курицу, картошки, яйца и овощей. Так же в наборе присутствовали две упаковки валидола, перетянутые резинкой и с бумажкой «Для тёти Нюры». Видимо, переживает бабушка за эту тётю, подумал я.
Так мы ехали некоторое время, и было скучно. В окно смотреть надоело, а по вагону мама гулять не отпускала.
– Хотите, фокус покажу? – предложил нам с Вовкой папа.
У Вовки глаза загорелись. Мне тоже стало интересно.
Папа достал платок, снял с руки часы. Затем он взял часы в руку, накрыл их платком, сказал: «фокус-покус, карамба-барамба». С этими словами он взял платок с часами. Покрутил его в руках, затем взял и вытряхнул платок в открытое окно.
– Ну и где часы? – спросил он у нас.
– Улетели в окно, – сообразил Вовка. – И где тут фокус?
Ну, я-то видел, что в процессе манипуляций папа переложил часы в другую руку и засунул их в карман.
– А фокус в том, что сейчас я скажу волшебные слова, и часы окажутся у меня.
Папа произнёс очередное «карамба-барамба» и достал часы из кармана. Удивлению Вовки не было предела. Я же для приличия тоже восхитился фокусу. На этом развлечения закончились. Пожилая пара, сидящая напротив, ничего не поняла из моего предложения про обмен сахара и на всякий случай отказалась. И время опять замерло на месте. Однообразный пейзаж за окном совершенно не вызывал ни интереса, ни желания разглядывать его.
– Мам. Можно мы пройдёмся? – попытался я уговорить маму. – Мы далеко не пойдём.
Мама, наконец-то, заметив, что мы совсем раскисли, сжалилась над нами и разрешила пройтись, но не далеко.
Мы с Вовкой обрадовались и отправились в путь. Справа от нас сидели три женщины и одна девочка. Слева одни мужчины. Зато через один пролёт ехали два молодых парня и две девушки. У них было весело. Работал транзистор, они играли в карты и смеялись. Именно возле них мы и задержались. Со временем они заметили нас.
– Вы откуда такие? – спросила девушка.
– Мы тут, рядом едем. На море, – пояснил я.
– Значит, вместе едем, – улыбнулся парень.
– К тёте Нюре? – спросил Вовка.
– Ну, может быть, и к ней тоже. Мы ещё не знаем, где остановимся. На месте разберёмся.
– Если к тёте Нюре, – продолжил Вовка, – то только с валидолом.
– Нет уж. Спасибо, – засмеялись молодые люди. – Мы лучше кого-нибудь другого найдём. Того, у кого можно прожить пару недель без валидола.
– Садитесь, – предложили нам. – Мы вас лимонадом угостим.
Так мы сидели в этой весёлой компании. Пили лимонад и смотрели, как они играют в карты. Пару раз заглядывала мама и, убедившись что всё в порядке, уходила обратно.
– А хотите, я вам фокус покажу? – оживился Вовка.
– Ну, давай.
– Мне нужны часы и платок, – огласил он свои требования.
– А молоток не нужен? – хихикнул один из парней.
– Нет. Больше ничего не надо, – успокоил Вовка.
– Ну, тогда на. Держи, – вручил Вовке этот парень свои часы. А девушка одолжила платок.
– Можно, я сюда встану? – Вовка попросился на место возле окна.
Ему уступили место и все с интересом стали за ним наблюдать. Вовка положил часы на ладонь, накрыл их платком и стал делать волшебные пассы, приговаривая: «Фокус-покус, марамба-тарамба!». Затем он ловким движением скомкал платок с часами и тряхнул им в окно.
Я на секунду растерялся. Я, конечно, понимал технику фокуса, но в действиях Вовки проглядывался явный непрофессионализм. И, соответственно, возможно, мы вместо аплодисментов получим пиздюлей. Если не от них, то от родителей точно.
Вовка же с чувством собственного достоинства возвышался над онемевшей публикой. Первой ожил хозяин часов.
– Пиздец. Ой! Простите, – сразу поправился он. – Я хотел сказать, что я не уверен в том, что я в восторге от этого фокуса.
– Командирские? – спросил у него друг.
– Были, – в его голосе прозвучало некоторое разочарование. Примерно с такой интонацией говорил дед, когда из нашего «истребителя» полетела зажигательная бомба.
– Ну, спасибо парень, – «поблагодарил» Вовку хозяин часов. – Я их даже поносить-то не успел. Мы ещё не на юге, а мне, кажется, уже нужен этот ваш валидол.
– Так это ещё не всё! – с улыбкой объявил «благодарной» публике Вовка.
– Так это ещё не всё? – удивился хозяин часов. – Так у меня часов больше нет.
– Я свои тоже не дам, – сообщил его друг, пряча часы в карман, видимо, подозревая, что для продолжения фокуса теперь потребуются его часы.
– Да ничего не надо. Сейчас часы вернутся к хозяину!
Публика немного ожила. В глазах хозяина часов даже появилась какая-то надежда. Лично я не разделял его ожиданий. Я только молча ждал, чем, собственно, всё закончится.
Вовка помахал платком, сказал: «Фокус-покус, тарамба-барамба!» и добавил – Всё!
– Ааааа! Ну, теперь я понял, что всё. Я-то уж поверил, что часы и правда вернутся ко мне, – парень окончательно расстроился.
– Да нет. Проверьте свой карман. Часы у вас в кармане, – заверил Вовка.
Парень вскочил и проверил карманы. Он даже на всякий случай проверил карманы висящей на крючке куртки, но часов нигде не было.
– Может, у кого-нибудь другого в кармане, – с надеждой и одновременно неуверенностью в голосе предположил Вовка.
Чтобы быть уж уверенными до конца в фокусе, все проверили свои карманы. Часов, соответственно, нигде не было.
– Странно, – удивился Вовка. – А где же они? Может, я заклинание перепутал. Может, у всего вагона надо проверить?
Компания, недавно ещё весёлая, была не уверена, что причина в заклинании. Им, вроде, и жалко часов было, а вроде как, и сами виноваты. И ругать Вовку, вроде, не за что. Но на всякий случай они отвели нас к родителям. Правда про фокус ничего рассказывать не стали.
Здравствуй, Юг
На перроне нас должна была встречать баба Нюра. Мы, конечно, не знали, как она выглядит, но мама перед отъездом посылала ей телеграмму, где указала дату прибытия и номер вагона.
Мы выбрались из вагона и встали, оглядываясь на перроне. Чуть позже с поезда вышла та самая компания. Бывший счастливый обладатель часов тайком от наших родителей погрозил Вовке пальцем, как бы говоря: «Был бы ты постарше, точно бы по шее получили». Компания тоже сложила свои вещи на перроне и стали оглядываться.
– Ну, здравствуйте, – подбежала к нам бабулька. – Я вас сразу признала. Пойдёмте.
Папа с мамой взяли чемоданы, и мы пошли за бабой Нюрой.
– Я вас сейчас до машины провожу, и вы езжайте. Дед Матвей вас разместит, а у меня ещё тут немного дел.
За вокзалом нас ждал старый москвич ярко-канареечного цвета. В машине сидел и курил, видимо, тот самый дед Матвей.
– Вот старый пердун, – это, видимо, его имела в виду баба Нюра. – Сказала же, что дети будут, нет, он сидит и пускает дым, как паровоз.
– Ты чё старый, совсем мозги прокурил? Я ж сказала – дети.
Дед Матвей поспешно выбросил папиросу в окно.
– Так я щас проветрю. Да и поедем с ветерком и открытыми окнами. Всё и продует.
– Мозги у тебя последние продует, – негодовала баба Нюра. – Давай, вези гостей, а я тут задержусь ещё. Может, кого найду на мансарду. Ты потом обратно за мной приезжай.
Мы погрузили вещи в машину и поехали. Дед Матвей всю дорогу рассказывал про чудесный климат Евпатории и что с детьми самое то, и что мы не пожалеем, что у них остановились. Потом каждый год приезжать будем. Они с бабой Нюрой будут рады нас видеть у себя в гостях. Поспешные выводы и предложение сделал он…
Баба Нюра тем временем вернулась на вокзал, чтобы подыскать ещё постояльцев. Все комнаты были сданы. Оставалась ещё мансарда, вдруг повезёт.
На глаза ей попалась молодая компания. Две девушки и два парня.
– Ищете кого? – обратилась к молодым баба Нюра.
– Да. Не подскажете, у кого можно комнатку снять. На пару недель.
– Отчего же не подсказать. Подскажу.
Молодёжь обрадовалась.
– А не дорого? А близко от моря? А…? – засыпали они бабульку вопросами. – А у кого?
– Да, собственно, у меня. И море близко и не дорого. Щас только дед приедет и отвезёт вас.
– Здорово. Повезло, – преждевременно рассуждали молодые люди…
Дед Матвей показал нам нашу комнату, рассказал, что где, и отправился обратно на вокзал.
Мы же, разместившись, заявили, что первым делом нужно обязательно сходить на море. Родители возражать не стали, и мы, собрав небольшую сумку, отправились купаться.
Море, это, конечно, что-то. Мы с Вовкой не могли нарадоваться. Мы бегали по берегу, кидались в набегавшие волны и закапывали друг друга в песок. Родители только и успевали покрикивать на нас, чтобы мы вели себя потише.
– Мам, а у нас есть банка?
– Зачем?
– Там эти, такие маленькие и прозрачные как сопли. Мы хотим их набрать в банку, как рыбок. Будет красиво.
– Медузы, что ли? – поинтересовалась мама.
– Наверное, они.
– Только руками не трогайте. Могут как крапива обжечь, – предупредила нас мама и дала банку из-под салата. – И давайте уже собираться. На первый раз хватит.
– Ничего они не жгут. Там все руками их берут, – обезопасил маму Вовка.
Мы вымыли банку и пошли в воду ловить медуз, потому что на берегу это получалось плохо. Мы их брали в руки, а они как кисель протекали сквозь пальцы. Поэтому мы решили набрать их прям в воде.
Набрав, как мы посчитали, достаточно, мы отправились домой.
– Идите пока отдохните, а я обед приготовлю, – отправила нас в дом мама.
Ни дед Матвей, ни баба Нюра ещё не вернулись, и мы решили изучить дом. Так как мы сразу ушли на пляж, мы не успели заметить, что в доме есть другие постояльцы. Точнее, в тот момент их и не было. Как в последствии оказалось, в доме снимали комнаты помимо нас – ещё один дедушка с бабушкой, женщина с девочкой и какой-то, кажется, грузин, судя по его носу. В те времена для меня не было других национальностей. Если кавказец, значит грузин. Других я просто не знал. Как раз на этого грузина мы и наткнулись при осмотре дома.
– Вы новенькие? Давайте знакомиться. Меня зовут дядя Вахтанги.
Мы с Вовкой тоже представились и получили по абрикосу.
– А это у вас что? – он указал на банку.
– Это медузы, мы будем их разводить, – пояснил Вовка.
– Это хорошо, – заметил дядя Вахтанги и добавил. – В честь новых гостей я сегодня устрою шашлык. Пальчики оближите.
Заметив, что пальцы облизывать не хорошо, мы отправились дальше. Все комнаты были заперты. Единственной доступной была мансарда. Оттуда открывался вид на двор.
Двор был большим. Росло много деревьев и кустов. Прямо у выхода была площадка для отдыха. Там стоял большой стол, а прямо над ним рос виноград. Мы поставили банку на тумбочку и стали изучать комнату.
– Луше бы тут нас поселили, – заметил Вовка.
На стене висели какие-то вымпелы, спасательный круг и сети, в которых были запутаны морские звёзды.
– Прям, как в трюме корабля, – предположил я.
Тут вдруг внизу послышались голоса. Это вернулся дед Матвей с новыми постояльцами. В них я узнал тех соседей по поезду.
– Вы, значит, идите наверх, – дед указал на мансарду. – А я за бабкой поеду.
– Бежим Вовка отсюда. А то щас, вдруг, как вломят тебе за фокусы.
Вовка засуетился и нечаянно опрокинул банку с медузами на одну из кроватей.
– Вот ты криворукий.
– Что делать-то? – недоумевал Вовка.
– Ничего. Забирай банку и бежим. Никто не подумает, что это мы, если нас тут не увидят.
Мы с Вовкой успели покинуть помещение прежде, чем туда поднялась вся компания.
– Где вы носитесь? Садитесь обедать, – мама позвала нас за стол.
– А мы с дядей Вахтанги познакомились, – хвастался Вовка. – Он обещал, что вечером мы будем пальцы облизывать.
– Это ещё почему? И кто такой дядя Вахтанги? – удивился папа.
– Он тут комнату снимает и обещал, что он вечером шашлык приготовит, – пояснил я.
– А-а-а-а. Это хорошо. Надо что-то и нам на стол собрать. Так сказать – за знакомство, тяпнем по маленькой, – и папа потёр ладони. – А сейчас давайте обедать.
В это время сверху раздался женский крик.
– Аааааа!! Уберите это отсюда!!!
– Чё за хрень? – это уже мужской голос.
– Как будто сопля какая-то огромная, – предположил второй мужской голос.
– Это медузы, – пояснил нам всем Вовка, а я под столом показывал ему кулак.
– Это медузы, – повторил Вовкино объяснение мужской голос сверху.
– А какого хрена они тут? – поинтересовался женский голос.
– И как они там оказались? – продублировала вопрос мама.
– Я их уронил, – пояснил с виноватым видом Вовка.
– Ну как же так? Мы только приехали, а вы … Ну пойдёмте тогда извиняться.
Мама взяла нас с собой, и мы отправились наверх в мансарду.
– Здравствуйте, – сказала мама, войдя в комнату молодёжи. – Вы нас извините, но эти медузы…
Тут компания заметила нас, выглядывающих из-за мамы.
– Нет. Этого не может быть, – промолвил бывший хозяин часов.
– Ой. А мы с вами в поезде ехали, – узнала мама молодёжь.
– Да-да. Юг такой большой, и вот нате. Кто ж знал, что приключения продолжаются.
– Слушай, Лёх. Мне кажется, мальцы не шутили про валидол. Спроси-ка ты у хозяев. Может, у них хоть валерьянка есть. А то я слишком молод ещё валидол глотать.
Доброе утро и немного про войну
Утром мы все проснулись от странного шума. То ли это сирена, то ли поезд гудел.
– Это ещё что такое? – вскочил папа, глядя на часы. – Восемь утра.
– Пожар что ли? – донёсся голос с мансарды.
Мама посмотрела на нас. Мы отрицательно закивали головами, как бы говоря, что мы к этому не причастны. Тут в дверь постучали.
– Можно войти? – то была баба Нюра.
– Входите.
– Вы уж извините, я забыла вас вчера предупредить. У нас в восемь утра подъём на завтрак. Так что, если хотите, то собирайтесь.
– А что это был за шум? – спросил папа.
– А-а-а. Это? Дык это дед. Никак не могу его отучить. Раздобыл где-то в позапрошлом годе дудку, так теперь и устраивает каждое утро концерт. Это он общий сбор объявляет. Вместо будильника, – пояснила баба Нюра. – Щас ещё флаг поднимать будет.
Баба Нюра ушла, а мы стали собираться на завтрак.
– Это что? Каждое утро так в восемь утра вставать? Мы, вроде как, сами по себе отдыхать приехали, а не в пионерский лагерь, – возмущалась мама. – Надо будет с этим дедом поговорить. Пусть пару недель потерпит.
За столом во дворе уже собрались практически все постояльцы. Дядя Вахтанги, пожилая пара, мама с девочкой и уже спускались студенты.
На завтрак нам подали оладьи со сметаной. Посредине стола стоял самовар, настоящий, с трубой, из которой шёл дымок.
Когда все собрались за стол, появился дед Матвей.
– Равнение на знамя! – скомандовал он и стал одной рукой поднимать флаг, а второй дудеть в пионерский горн.
– Вы не обращайте внимания, – посоветовал нам дядя Вахтанги.
– Меня, кстати, Вахтанги зовут, – представился он нашим родителям.
Когда знакомство состоялось, он поведал нам короткую предысторию.
– Я каждый год сюда отдыхать приезжаю. И не дорого и уютно. А дед Матвей… Так у него с войны контузия, а так человек он добрый и хороший. Так что мы на некоторые его странности и шутки внимания не обращаем.
Мама с подозрением покосилась на деда.
– Да не переживайте вы. Вон, Екатерина уже третий год сюда с дочкой приезжает. Дед никого никогда не обидит. Да и детей он любит. Всегда им какие-нибудь истории про войну рассказывает. Правда, приврать любит.
Про войну нам было интересно послушать, да и на настоящем пионерском горне хотелось подудеть, не говоря уж о подъёме флага. Так что лично мы эти странности деда приняли без возражений.
– И это. Я вчера пацанам шашлык обещал, но как-то не получилось. Сегодня точно организуем. Я съезжу в город за мясом и вином. Вечером ещё раз хорошенько познакомимся, – улыбнулся дядя Вахтанги.
– Давайте я вино куплю, – предложил папа.
– Э-э-э-э-э. Что вы понимаете в хорошем вине, извините меня конечно, но сегодня я угощаю, – возразил дядя Вахтанги.
– Всех сегодня вечером приглашаю к столу. В честь приезда новых гостей я организую шашлык и вино, – обратился к присутствующим дядя Вахтанги.
За завтраком прошло предварительное знакомство со всеми постояльцами, и затем все разошлись кто куда. Скорее всего, все пошли загорать и купаться.
– Надо всё равно в город съездить. Купить что-нибудь к столу. А то как-то неудобно выходит, – сказал папа, когда все разошлись.
– Как хочешь, – ответила мама. – Лично я хочу ещё поспать.
В итоге папа поехал в город, мама пошла отдыхать, а мы остались одни.
– Пойдём деда Матвея поищем, – предложил я Вовке. – Попросим про войну рассказать.
Вовка согласился, и мы отправились на поиски. Деда Матвея мы нашли в саду под деревьями, отдыхающего в гамаке.
– Здрасте, дед Матвей, – поздоровались мы.
– О! А вы чё не на море?
– Да папа в город поехал, а мама отдыхает. Вот мы и шляемся без дела.
– С чего это она устала? Вроде, только отдыхать приехали, а уже отдыхает от отдыха, – удивился дед.
– Дед Матвей. А вы нам расскажете про войну?
– От чего же не расскажу? Расскажу, конечно.
Дед привстал с гамака, достал папироску, чиркнул спичкой и задумчиво, как-будто вспоминая, посмотрел вверх и начал…
– Было это в году 43. Я как раз лётчиком тогда был. Летал на ЯКе тогда.
– Вы на самолёте летали? – поразился Вовка.
– Слушай и не перебивай, а то я запутаюсь в фактах.
– Значит, дело было аккурат в августе, как сейчас. Собрался я на боевой вылет. Командир так и сказал мне – «Матвей. Нужно срочно доставить секретный пакет, а кого я окромя тебя могу послать? Ты же у нас самый ас.» – Уважали меня. Заправляют, значит, полный бак бензина, вручает командир мне этот пакет и говорит: «Лети, мой сокол» – дед Матвей сделал многозначительную паузу и посмотрел в небо, видимо, высматривая там сокола. Мы тоже посмотрели, аж пока глаза не заслезились, но так ничего и не увидели.
– Значит так, – продолжил дед. – Еду я через лес, а темень такая, что ни черта не видно.
– На самолёте через лес? – удивился я.
– При чём тут самолёт? – удивился теперь дед.
– Ну, вы сказали: «Заправляют, значит, полный бак бензина, вручает командир мне этот пакет и говорит – Лети мой сокол».
– А-а-а-а. Тьфу ты! Я же говорю, запутаете. То была другая история про лес. Я её вам потом расскажу.
– Сажусь я в кабину, секретный пакет за пазуху, включаю зажигание и, значится, полетел. А дело было ночью. Тоже, между прочим, ни черта не видно. Пришлось лететь по звёздам. На большую медведицу. Фары-то включать нельзя, немцы заметят. А пакет, хочу вам заметить, нужно было доставить за линию фронта. Нашим разведчикам, которые работали в тылу врага. Лечу я, значит, над немецкими войсками, а внизу вижу, как немцы ходят и разговаривают промеж собой. Дай думаю, пошучу над ними. Выключаю мотор и на бреющем полёте пролетаю над самыми касками немцев и кричу – «Гитлер капут!». Они башками вертят, а понять ничего не могут. Вроде голос сверху, а никого нет. Я, значит, разворачиваю самолёт и давай на второй круг. И опять им сверху – «Гитлер швайн». Они опять морды кверху. Но в этот раз, я, видимо, не очень удачно пролетел. Потому что они как-то заметили меня и как начали кричать. Сразу в воздух поднялись немецкие мейсеры. Штук десять. Не меньше. Включаю я зажигание и ухожу, значит, резко вверх. Чувствую, догоняют меня. Я в зеркало смотрю. Точно. На хвосте висят уже два гада. Я по газам. Еле-еле оторвался. Тут смотрю, навстречу мне летят ещё пара. Я за пулемёт, а там патронов нет. Бензин заправили, а патроны забыли. Ну, думаю, русского лётчика так просто не взять. Иду не сближение и, когда уже они почти передо мной, включаю резко дальний свет. Они, конечно, такого не ожидали и в стороны пошарахались, как зайцы. В общем, пока они там оклемались, я по-быстрому улетел. Некогда мне было с ними связываться. У меня же секретный пакет. Дальше я решил лететь без шуток. Вдруг, в другой раз не пронесёт, а у меня патронов нет. Долетел я до места, где нужно было пакет передать, приземлился, а там никого нет. Думаю, что-то не так. Как-то подозрительно тихо вокруг. И точно. Выходят из кустов немцы и говорят мне – «Хенде хох», что значит «Руки вверх». А у меня-то секретный пакет…
– Опять старый за своё взялся, – это баба Нюра появилась. – Нашёл две пары свободных ушей и давай. Хватит детям свои сказки в уши лить. Тебя ещё как в сорок первом контузило, так и кончилась твоя война.
– Ты это… Не мешай с пацанами общаться. Тебя не касается. А вы не слушайте её. Это она из зависти.
– Было бы чему завидовать. На дудке каждый болван сможет дудеть.
– Это не дудка. Это военная труба, – возмутился дед.
– Ага. Военная. Отнял, поди, где-то у пионеров. Давай заканчивай. Нам в город ещё надо съездить.
Баба Нюра ушла, а дед закурил очередную папиросу.
– Ну, вот что ты будешь делать? Пришла, сбила с толку. На чём мы остановились?
– Про то, как вас немцы окружать начали, – напомнили мы с Вовкой.
– Вот-вот. Окружают, значит, они меня, а у меня в пистолете два патрона осталось. Думаю, если что, одного застрелю, а второй – себе.
– А с пакетом что?
– С пакетом? А что с пакетом? – в очередной раз удивился дед.
– Ну, у вас там секретный пакет за пазухой, – напомнил я.
– А-а-а-а. Вот же старая. Пришла, запутала меня со своим городом. А пакет я съел.
– Как? – удивились мы.
– Да вот так и съел. Правда, печать сургучная плохо жевалась.
– А как же разведчики без секретного пакета остались. И что дальше, с немцами?
– Слушайте. Я уже совсем запутался с вашими немцами. Давайте в другой раз закончим. Мне в город пора.
Дед Матвей встал и пошёл к дому.
– Как ты думаешь? Что там дальше было? – спросил Вовка.
– Приедет, попросим рассказать. Уж больно интересно узнать, что там дальше.
Про девочку Веру
Ту самую девочку, которая была с мамой, звали Вера. Ей было почти семь лет. И в тот момент, когда мы первый раз встретились за завтраком, я сразу обратил на неё внимание. В фильмах обычно это показывают, как она в замедленной съёмке поворачивает голову. Взгляд её случайно встречается с моим. Играет какая-то романтическая музыка и голуби. Белые. Обязательно за её спиной в воздух взлетают белые голуби. Прям устремляясь высоко в небо, а её светлые волосы развеваются от взмаха их крыльев и светятся в лучах солнца…
– Достали эти птицы, – ругался дед Матвей, перебив мой романтический настрой. – Опять насрали на голову.
Дед снял кепку и стал отряхивать её от следов птичьего помёта.
– А ну, кыш отсюда!
С виноградника над столом взлетели в небо два голубя. Почему-то белые. Возможно, с голубями это чересчур, подумал я. Можно и без голубей. И я стал думать. Как же мне проявить своё внимание.
– Знаешь, что Вовка, – решил обсудить я с ним этот вопрос на следующий день. – Помнишь ту девочку? Веру.
– Это которая с мамой тут отдыхает?
– Она самая.
– Ну, помню.
– Так вот. Думаю, я определился. Такая жена мне и нужна. Красивая.
– Ты чё? Прямо на юге жениться надумал? – удивился Вовка.
– Ну, жениться, не жениться я ещё точно не знаю, но познакомиться надо. Надо нам что-то для неё такого хорошего сделать. Или что-то такого, чтобы привлечь внимание. Может быть, спасти её от чего-нибудь.
– Ну, давай ей червяков или жуков под подушку наложим, – предложил Вовка. – Она точно заметит. Входит она в комнату, а там из-под подушки червяки расползаются. Тут ты с криком: «Я спасу тебя, девочка!». И всё. Дело в шляпе.
– Болван ты в шляпе.
– А что тебе не понравилось? – удивился Вовка.
– Себе червяков в трусы напихай, а потом спасай сам себя. Тут что-то посерьёзнее надо, – рассуждал я.
– Ну, думай. Тебе надо, ты и думай.
И я стал думать. Вот если бы она стала тонуть, то я бы её спас. Но вдруг она не собирается и не соберётся тонуть? Или, может, на неё хулиганы напали бы в тёмном переулке. Так она по тёмным переулкам не ходит, да и вообще не факт ещё, что я её от хулиганов могу спасти. Короче, ничего не шло в голову.
– А, может, привидение? – предложил Вовка. – Ну, как в деревне тогда. Помнишь?
– Вовка. Ты гений! – похвалил я брата. – Вот только кто будет привидением?
– Чур, в этот раз не я, – сразу взял самоотвод Вовка.
После обеда приехал из города папа, и мы пошли на пляж.
Я всё размышлял нал тем, кто бы мог исполнить роль привидения. Вовка, судя по прошлому опыту в деревне, хреново подходил на эту роль. Да и вряд ли он снова согласился бы. Ему ещё в тот раз досталось. Хоть здесь бабки с дедом и не было, но всё же я сомневаюсь, что смогу уговорить его в этот раз.
Недалеко от нас расположились те самые студенты, наши соседи. Они возились в песке, так же как мы, закапывая друг друга. Брызгались водой и занимались прочей не свойственной взрослым людям ерундой. Мне показалось, что они в принципе не откажутся помочь двум маленьким детям. Тем более, если вопрос касается серьёзных любовных отношений.
– Может, кто-нибудь из них согласится?
– Чё-то я сомневаюсь. Может, они после медуз на нас ещё обижаются, – ответил Вовка.
– Мам. Мы сходим к нашим соседям? – я показал маме в сторону студентов.
– Только без приключений, и в море без моего разрешения не заходить.
И мы с Вовкой отправились на переговоры.
– Здравствуйте, – поздоровались мы.
– Да вроде виделись уже с утра, но всё равно – привет.
– У нас к вам одно дело, – начал сразу я.
– Даже интересно, что за дело. Фокусы показывать будете?
– Или в этот раз крабов наловили и хотите нам под подушку засунуть?
– Да нет. Вы нас, конечно, извините за медуз. Мы не специально.
– Это я нечаянно уронил, – оправдывался Вовка.
– Да ладно. Не переживайте. Мы не из злопамятных, – успокоил нас бывший владелец командирских часов. – Так что за дело?
– Понимаете, – продолжил я. – Вы же видели ту девочку, которая в нашем доме с мамой отдыхает?
– Ооооо! – улыбнулась одна из студенток. – Я так чувствую дела амурные. Понравилась?
– Ну да, – засмущался я.
– Он жениться на ней надумал, – влез Вовка.
– Тогда это, конечно, серьёзный вопрос, – студенты сделали серьёзные лица. – Мы вас внимательно слушаем.
– И ничего я не надумал, – засмущался я ещё больше. – Просто мы хотим…
– Он хочет, чтобы вы её напугали, а он её спасёт, – опять влез Вовка.
– Попахивает криминалом. Как это – напугали?
– Ну, не совсем прям напугали, а сыграли в привидение, – пояснил я.
– С этого места поподробнее.
Мне показалось, что студенты заинтересовались, и я им рассказал наш план.
Кто-то из них должен вечером нарядиться в белую простыню и, когда все будут сидеть за столом, выскочить откуда-нибудь и всех напугать. Начнётся паника, все будут кричать, а я, как самый смелый, выскочу и встану на защиту всех. И как бы прогоню привидение.
– Ну и фантазия у вас, – заключили студенты, дослушав мой план. – Как с вами родители ещё не поседели?
– А если её не будет вечером за столом?
– Так дядя Вахтанги сегодня всех собирает, значит, будут, – резонно заметил я.
– Логично, – согласились студенты.
– Вот только мы пока сомневаемся в вашей идее. Как-то не серьёзно. Привидение. Ну, и что?
– Зря сомневаетесь. Мы в деревне так делали, – сказал Вовка. – Очень даже серьёзно.
Да уж, вспомнил я. Было очень серьёзно. Надеюсь, что тут всё пройдёт более гладко и без последствий.
– А чё. Давайте подурачимся, – согласились студентки. – Весело же будет.
– Назовём эту операцию «Привидение без моторчика», – предложил один из студентов. – Кто-то будет сегодня Карлсоном.
Я вспомнил про то, как мы фантазировали на тему пропеллера и Карлсона, когда играли дома в привидение и предложил студентам не брать это название.
– А чем вам не угодил Карлсон?
– Ну, просто тогда мы тоже думали про него, и не очень хорошо получилось, – пояснил я.
– Значит, схема у вас не отработана?
– Ну, мы же дети и не всё знаем про приведения, – оправдывался я.
– Тогда название не важно. Назовём это операция Ю, – предложила одна из девушек.
– А почему Ю? – спросил Вовка.
– Потому что – потому, всё кончается на ю.
На том мы и порешили, хотя мы и не поняли, причём тут Ю. Мы договорились, что по условному знаку привидение появится. Техническую часть операции студенты взяли на себя. С нас требовалась только простыня.
Мы не возражали и довольные вернулись к родителям.
Вечером началась подготовка к шашлыку. Дядя Вахтанги готовил мясо для шашлыка, мама с мамой девочки хозяйничала на кухне, а папа – во дворе. Нам нужно было раздобыть простыню. Мама, конечно, взяла с собой постельное бельё, на всякий случай. Случай как раз оказался всяким. Мы нашли в чемодане простыню и, свернув её аккуратно, чтобы никто не заметил, отнесли её к студентам в мансарду.
– Вы только не режьте её. А то нам вернуть её ещё надо, – предупредили мы студентов.
– Не переживайте. Будет всё в лучшем виде, – успокоили они нас.
Девочки Веры во дворе не было видно. Оно и к лучшему, подумал я. Сейчас как-то неловко. А вечером я проявлю себя во всей красе.
Дед Матвей отправился в сад, и мы решили попросить его, чтобы он рассказал нам чем закончилась история с немцами и с секретным пакетом.
– А вы нам расскажете, чем закончилось-то всё?
– Садитесь, – дед опять прикурил папиросу и начал. – Так на чём мы остановились?
– На том, как вас окружили немцы, а у вас два патрона, и вы съели секретный пакет, – напомнили мы.
– А. Ну да. Только про то, что я его съел, я пошутил. Дело было вот как… Окружили они, значит, меня, а у меня, как я вам говорил, всего два патрона и секретный пакет. Подходят они ко мне и говорят. "А ну русский Иван, рассказывай где у вас танки стоят."
– По-немецки спрашивают? – уточнил Вовка.
– Зачем же по-немецки. По-русски.
– А откуда они русский знали? – не отставал брат.
– Да я откуда знаю! Вы либо слушайте, либо идите отсюда. Я им тут секретные вещи рассказываю, а они ещё вопросы лишние задают.
– Мы больше не будем, – толкнул я Вовку в бок.
– Ну, значит, спрашивают они меня, а я назад потихоньку пятюсь. К самолёту, значит. Они мне типа – куда это ты? А я и говорю – у меня в бардачке секретная карта лежит. Я щас вам её покажу. Немцы обрадовались и давай на губной гармошке сразу играть. Любят они на губной гармошке играть. И значит, пока они от радости расслабились, я в самолёт – и по газам. Они чуть гармошки свои не попроглатывали от неожиданности. Так я и улетел.
– А пакет?
– Что пакет?
– Ну секретный пакет-то вы передали разведчикам во вражеский тыл?
– Аааа. Конечно, передал. Улетел я, значит, от немцев, лечу и вижу. Сидят наши разведчики недалеко от того места в лесу и картошку в костре пекут. Увидели меня, обрадовались и руками так машут. Типа, мы тут. Ну, я к пакету такой маленький парашют привязал и сбросил им. А затем уж домой полетел. Только пока я кружил по лесу, я весь бензин-то и потратил. Пришлось садиться, не долетев до аэродрома. Шёл потом пешком ещё часа три. Да нет, больше. Часов пять минимум. Но дошёл.
– А с самолётом что? – спросил я. – Так его и бросили?
– Нет, конечно. Кто ж его бросит. Тем более я там забыл свой кисет с табаком. Послал командир потом грузовик за ним. Так на буксире и довезли его до аэродрома. Вот такая история. Мне потом орден ещё дали.
– А у вас много орденов?
– Да полный шкаф. Если его открыть, так они и сыплются оттуда.
– А нам покажете?
– Так я его и не открываю, чтобы не сыпались. Пусть лежат. Чё их смотреть? Хватит на сегодня. Пойдёмте к столу собираться. Я уже чувствую запах мяса.
Дед затушил папиросу и направился к дому.
За столом уже почти все собрались. Небо темнело, и это было то, что надо. А то какое привидение при свете дня. Самое главное было то, что девочка Вера тоже присутствовала со своей мамой. Осталось только дождаться, когда стемнеет ещё больше, и тогда…
Операция «Ю»
Стемнело уже в самый раз, и я в предвкушении ждал начала операции «Ю» и появления привидения. Народ за столом собрался в полном комплекте. Дядя Вахтанги говорил тосты, и все дружно поднимали бокалы, чокались и выпивали. Мы с Вовкой тоже принимали активное участие. У нас в бокалах плескалась газировка. Каждый раз я старался первым делом чокнуться с Верой. Для этого мне приходилось тянуться через стол и немного в сторону. Однажды я даже не удержался и плюхнулся животом на тарелку с салатом, разлив газировку по столу и впечатавшись одной рукой в плов. Хорошо, что он уже был остывший.
– Вот ты кривожопый, – смеялся Вовка.
– Вова! Перестань! Где ты таких слов нахватался? – возмущалась мама, вытирая меня.
– Ясно где, у мамы твоей, – подсказал ей папа.
– Никогда больше не повторяй, это плохие слова, – пристыдила мама Вовку, закончив со мной.
– Прям как на бреющем полёте пролетел над столом, – отметил дед Матвей.
– Ага. Только теперь салат с катышками из пупка и плов с грязью из-под ногтей, – заметил студент.
– У меня чистые ногти и катышки, – возмутился я в ответ. – И вообще, сами вы катышки, – добавил я, поняв, что про чистые катышки сморозил глупость.
Народ посмеялся и постепенно затих, и переключился опять на вино и шашлык.
В это самое время один из студентов мне подмигнул и встал из-за стола.
«Ну всё, начинается» – подумал я и приготовился к свершению подвига.
Через несколько минут на мансарде загорелся свет, а потом потух. В слабом освещении я увидел фигуру студента. Он махал мне, как бы сообщая, что уже вот-вот. Типа, готовься спасать мир. У меня аж где-то между лопаток зазудело.
Студенты, как оказалось, были более изобретательны, чем мы с Вовкой. То, что мы делали в деревне у бабки с дедом, это, как говорится, детский лепет. Они подошли к операции «Ю» с полной ответственностью, но с полной детской безбашенностью. Как раз в то момент, когда дядя Вахтанги встал в очередной раз, провозгласил тост и запел какую-то песню, в окне мансарды появилось привидение.
Идея студентов заключалась в следующем. Над мансардой крепились провода, которые шли вниз к столу, где все мы сидели. Заканчивались они на фонаре над столом, который освещал стол в тёмное время суток. И вот, когда дядя Вахтанги пел свою красивую песню, привидение начало свой полёт. Для утяжеления конструкции и придания привидению более реалистического вида, студенты приспособили арбуз. Сверху на арбуз была надета простынь. Для того, чтобы привидение могло лететь по проводам, они приделали крючок от вешалки.
Дядя Вахтанги пел свою грузинскую песню, народ слушал, а я с ужасом наблюдал, как привидение стартует. Как только оно легло на курс, провода заметно дёрнулись, и фонарь качнуло. Все, продолжая слушать песню, заметили это, но не придали сему событию никакого значения, а привидение уже приближалось, набирая скорость.
Как раз в тот момент, когда дядя Вахтанги затянул песню на одной ноте и подвывал, поднимая вверх руки, как бы призывая всех встать и присоединиться к нему, многие заметили приближение призрака и в недоумении, а может быть в ужасе, открыли рты. Через секунду к дяде Вахтанги из всех присутствующих присоединилось только привидение. Оно пришлось ему как раз арбузом по голове.
Со всей скорости арбуз въехал ему в затылок. Дядя Вахтанги от неожиданности закрыл рот, оборвав свою песню на полуслове, и полетел вперёд на стол. Приземление его лица пришлось как раз в тот плов, в котором уже были мои катышки и грязь из-под ногтей. Про себя я успел подумать, что теперь там ещё и козявки из носа дяди Вахтанги.
Арбуз же упёрся в виноградные заросли, в которых путался провод, дёрнулся и, развалившись на куски, полетел на стол. Простынь в завершение всего накрыла пожилую пару. Но это было ещё не всё. От таких перегрузок провод, наверное, не выдержал, и вверху что-то щёлкнуло, затем были искры, и свет потух. Потух во всём доме.
За столом началась тихая паника. Тихая, потому что все понимали, что это не землетрясение и не конец света, но, тем не менее, что-то произошло. Но понять, что произошло, в почти полной темноте было невозможно.
– Что это было? – первым подал голос дядя Вахтанги, выбравшись из плова.
– Принесите воды, – просил, кажется, пожилой мужчина. – Люсе плохо.
– Ни хрена себе, – удивлялись оставшиеся за столом студенты.
– Вова! Где вы? – искала нас мама.
Тут я только вспомнил, что должен был спасти Веру и показать себя героем в этой ситуации. Но во всей этой суматохе меньше всего я думал о Вере. Точнее, я совсем о ней не вспомнил. Я был настолько заворожён этим зрелищем, что меньше всего я думал о том, что я герой и мне надо кого-то спасать…
Чуть позже стали прояснять ситуацию. Первым делом, конечно, под подозрение попали мы с Вовкой. Так предположила мама. Но, вроде как, от стола мы не отходили, то, вроде как, не должны быть причастны. Но тогда кто?
Студенты неловко мялись, поглядывая на нас с Вовкой. Мы же молчали, как партизаны. Сознаваться в содеянном нам не хотелось. Не хотелось быть даже косвенно причастными к этой ситуации. Одно дело в деревне. Там мы хоть знали, что ожидать от бабки с дедом, а тут… Совершенно посторонние люди. Как они отреагируют на эту ситуацию, ещё не известно. Вдруг нас выгонят с юга, и тогда папе с мамой это точно не понравится.
Студенты тоже понимали неловкость ситуации, но, вроде как, закладывать детей тоже неудобно.
– Это мы, – наконец-то вымолвил один из них. – Мы просто хотели, чтобы весело было, но не рассчитали.
– Немного, – добавил второй.
– Ничего себе немного! – возмущался дядя Вахтанги, отплёвываясь пловом и потирая затылок.
– Я чуть разрыв сердца не получила, – подала голос, вернувшаяся в наш мир Люся.
– Да-да, – поддакнул пожилой мужчина.
– А что со светом-то? – вмешался дед Матвей.
– Пробки, наверное, выбило, – предположили студенты.
– Э-э-э-эх! Мозги у вас выбило. Идите наверх, там в мансарде щиток стоит, – отправила студентов баба Нюра.
Студенты покорно поплелись наверх проверять пробки.
– Прям, как малые дети, – продолжила она, когда студенты ушли.
– Может, керосинку принесу, и продолжим? – предложил дед Матвей.
– Напродолжались. Всё, щас свет наладим и – отбой. Хватит на сегодня продолжений, – не одобрила баба Нюра предложение деда Матвея.
Через пару минут свет в доме включился, и студенты вернулись. Дед Матвей всё-таки принёс керосиновую лампу, но для того, чтобы разобраться со столом. Все стали расходиться, и только тут я заметил Веру. Она сидела, прижавшись к маме на скамейке, и не проронила за всё время ни звука. Я решил попытаться хоть как-то реабилитироваться.
– Если бы это было настоящее привидение, то я бы быстро с ним справился, – рассказывал я им, присев рядом на скамейку. – А так… оно даже не страшное было.
– А я и не испугалась, – сказала Вера. – Глупее шутки не видела.
Мне даже стало как-то неловко. Ведь шутка-то была, по сути, наша. Только исполнение не наше.
За столом остались только студенты. В виде наказания их оставили убираться и наводить порядок. Дед Матвей наказал им ещё фонарь починить.
– Чтобы утром, как солнце горел, – командовал он. – Ишь, призраки нашлись.
– Идёмте спать, – позвала нас мама.
Мы с Вовкой пошли за мамой. По пути мы оглянулись и посмотрели на оставшихся за столом студентов. Наши взгляды встретились. Бывший обладатель командирских часов только махнул рукой и покачал головой, как бы говоря нам:
– Сами мы дураки, в очередной раз повелись на ваши фокусы, но мы на вас не в обиде, идите спать…
Полковое знамя
Утром мы все проснулись от очередного звука трубы, но это не было похоже на обычный сигнал и призыв к завтраку. В звуках горна слышались тревожные нотки, иногда смешивающиеся с хрипом и кашлем деда Матвея. Опыт мне подсказывал, что случилось что-то серьёзное. Если дело пахло керосином, то я это чувствовал даже кончиками волос.
– Что-то случилось, – сказал я Вовке, пока родители продирали глаза и отходили ото сна.
– Может, студенты нас заложили? – предположил Вовка. – И теперь всех собирают, чтобы нас публично наказать.
Я представил, как все собрались во дворе и девочка Вера в том числе. Студенты тыкают в нас пальцами и говорят, что это мы про привидение придумали и ещё вспомнят, как Вовка выбросил в окно поезда часы их друга. Что там будет с Вовкой за часы, это не моё дело, но вот за привидение перед Верой как-то будет неловко. Тем более за такое некачественное привидение.
– Что случилось? – наконец-то пришёл в себя папа.
– Может, пожар? – с надеждой в голосе предположил я.
Всё-таки пожар в данной ситуации – это лучше, чем публичный позор.
– Не накаркай. Нам вчера привидения хватило, – вмешалась мама. – Хотя от этих студентов можно чего угодно ожидать.
Мы оделись и пошли во двор.
«Всё-таки лучше бы уж пожар» – думал я про себя.
Но никаким пожаром и не пахло. Во двор повылазили почти все постояльцы и наблюдали, как баба Нюра пытается отнять горн у деда Матвея и попутно охаживает его половой тряпкой. Дед Матвей ловко уклонялся от тряпки и, не выпускал горна из рук, периодически пытался в него дудеть.
– Я тебе покажу тревогу и общий сбор! – кричала на деда баба Нюра. – Я тебе, не при детях будет сказано, в жопу горн воткну и флаг твой привяжу, чтобы веял на ветру.
– Нету флага! – кричал дед Матвей, отбиваясь от бабки. – ЧП мирового масштаба случилось!
– Да что, собственно, произошло-то? – вмешался дядя Вахтанги. – Весь дом на уши подняли.
– Политический конфликт, – изрёк дед Матвей, многозначительно подняв вверх указательный палец.
В это момент его настигла в очередной раз тряпка бабы Нюры и дед, запутавшись, выпустил из рук горн.
– Теперь и дудки у тебя не будет, – баба Нюра со всего размаху запустила горн в огород.
Чуть позже, когда все успокоились и собрались за столом на завтрак, дед Матвей прояснил ситуацию. Оказывается, он, как всегда проснулся пораньше и пошёл во двор отлить, но это не самое главное. Только он пристроился возле кустов с розами…
– Так ты ещё на мои цветы сцать удумал!? – перебила его баба Нюра. – Вот почему они не растут, засцанец. Я тебе…
Баба Нюра огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь, чтобы это «я тебе» отбило у деда Матвея желание сцать на розы.
– Я удобряю, – оправдывал свой поступок дед.
Далее дед Матвей пояснил, что стоит он, удобряет, значит, розы и смотрит, как в небе птички высоко летают. Затем его взгляд перемещается на флагшток, и на душе так радостно от того, что наступил новый день. Сейчас он возьмёт горн, сыграет общий сбор на завтрак и… И тут он замечает, что на флагштоке нет флага. Вчера он его вечером спустил, и он определённо был на месте, а сейчас его нет…
– Не иначе как провокация, – пояснил дед Матвей, отхлёбывая чай из блюдца. – Диверсия, можно сказать.
– Да кому нужен твой флаг?
– Это, как полковое знамя. Молчи, раз не понимаешь, – дед осёк бабу Нюру. – Вам, гражданским, не понять нас военных. Для нас потеря полкового знамени это…
– Да какое там полковое знамя? – перебила теперь баба Нюра деда. – Половая тряпка.
– Тьфу на тебя, – отвернулся, обидевшись, дед Матвей. – Я с тобой ещё за горн отдельно поговорю. Скажи спасибо, если цел.
Короче, в таком духе прошёл весь завтрак. Дед Матвей утверждал, что это происки диверсантов и империалистов, а баба Нюра говорила, что деда Матвея пора в Кисловодск на лечение отправить. Желательно надолго. Лучше на всё лето.
После завтрака мы отправились на пляж.
– Знаешь, Вовка. Наконец-то для нас есть настоящее дело, – делился я с братом своими мыслями. – Мы должны помочь деду Матвею вернуть полковое знамя.
– А где мы его возьмём?
– Будем искать диверсантов и империалистов.
– А где?
– Ну, давай начнём с пляжа, – предложил я Вовке.
Мы прогулялись по пляжу, и, на первый взгляд, империалистов тут не было. Зато были студенты. К ним мы с Вовкой и подошли.
– Добрый день. Здравствуйте, – вежливо поздоровались мы.
– А-а-а-а-а… Это вы, ходячие приключения на тоненьких ножках, – поприветствовала нас компания. – Что же вы сразу в кусты? Где геройское спасение девочки от призрака?
– Да ладно, – вмешалась девушка. – Сами перестарались. Нечего теперь на мальчишек грешить. Вы к нам опять с новой идеей?
– У нас теперь всё серьёзно, – сказал Вовка.
– Конечно, серьёзно, – передразнил его один из студентов. – Вы, я так посмотрю, ерундой не занимаетесь.
– Мы флаг хотим вернуть, – продолжил Вовка. – Вы, случайно, империалистов не видели тут.
– Конечно, видели. Во-о-он видите, – показал он куда-то в сторону. – Толстый дяденька загорает. Самый настоящий империалист.
– Мы серьёзно хотим деду Матвею помочь флаг вернуть, – сказал я, понимая, что ребята шутят.
– Нет, пацаны, даже не думайте. В этот раз мы не поведёмся на вашу затею. Чувствую, что опять крайними останемся. Вы лучше в этот раз как-нибудь без нашей помощи. По возвращению флагов мы не специалисты. Вот если фокусы посмотреть или в привидение поиграть, то это смело к нам. А так…
Студенты продолжили играть в карты, и я так понял, что помощи от них никакой не будет.
– Сами справимся, – сказал я Вовке так громко, чтобы студенты услышали.
– Ага-ага. Сами-сами, – сказал один из них, не отрываясь от карт.
– Они ещё позавидуют нам потом, что это мы флаг наши, а не они.
И мы с Вовкой продолжили своё путешествие по пляжу, но как назло империалистов и диверсантов не было видно. Мы даже на всякий случай пристально рассмотрели того толстого дяденьку, что он заподозрил уже что-то неладное.
– Вам чего, пацаны? – спросил он нас, приподнявшись с полотенца.
– Да так… – многозначительно изрёк я, и мы с Вовкой пошли обратно к родителям.
Весь день мы с Вовкой думали, где нам найти флаг. Мы даже сходили к деду Матвею и спросили у него. Дед Матвей сказал, что, скорее всего, уже у врага. И теперь его там оскверняют. Мы пообещали, что обязательно найдём полковое знамя и вернём его.
– Пионеры-герои вы мои, – дед ласково потрепал нас по волосам. – Если и взаправду найдёте, то получите по ордену.
Как только я услышал про орден, так сразу и решил, что завтра утром флаг любой ценой будет на месте. Уж очень мне орден хотелось получить.
– А горн вы нашли? – поинтересовался Вовка.
– Да хрен его знает, куда бабка его запустила, – пожал плечами дед Матвей. – Я уже весь огород облазил и не нашёл. Наверное, припрятала куда-то, вражья морда.
Горн я тоже решил, во чтобы то ни стало, вернуть.
Первым делом мы с Вовкой отправились на поиск горна. Мы обследовали весь огород и все кусты. Горна нигде не было видно. И только когда мы, измождённые, легли в саду отдохнуть, удача нам улыбнулась. Горн висел на дереве, застрявший в ветках.
– Ну вот. Полдела сделано, – радостно я сообщил Вовке, слезая с дерева.
– Пойдём, отдадим? – предложил Вовка.
– Нет. Только вместе с флагом.
Но с флагом нам так и не повезло. Да и как могло повезти? Где мы найдём этих врагов, если мы дальше пляжа и сада никуда не ходили. Я даже от отчаянья пытался найти врага среди постояльцев. Но дядя Вахтанги сказал, что флаг ему точно не нужен, студенты нас вообще на порог не пустили, а к пожилой паре и женщине с девочкой Верой я постеснялся заходить. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что пожилые люди среди ночи прокрались во двор и украли знамя. Зачем им флаг? А женщина с девочкой, так тут, думаю, вообще ни при чём.
– И что делать? – спросил Вовка. – Не видать нам ордена.
– Не сцы Вовка, – приободрил я его. – Награда ещё найдёт героев.
На самом деле, в процессе поисков у меня появилась идея. Ведь что такое флаг? Это кусок красной материи. В крайнем случае, нам нужно найти кусок красной тряпки и сделать из неё флаг. Ведь это в любом случае лучше, чем ничего.
Из всех доступных и возможных мест поиска красной материи был только наш чемодан. Я как-то мельком видел что-то красное. Возможно, это что-то как раз сгодится на флаг.
Мы с Вовкой пробрались в нашу комнату, пока родители были в саду, и приступили к обследованию наших вещей. Среди вещей на полке ничего красного не было. Осталось проверить чемодан.
– Ты Вовка постой на стрёме, а я в чемодане поищу.
Вовка пошёл на крыльцо. Мы договорились, что если кто пойдёт, то Вовка подаст мне сигнал.
– А какой я сигнал подам?
– Ну, начни петь чего-нибудь.
Я приступил к осмотру чемодана. Как я и предполагал, в чемодане было что-то красное. Я уж хотел взять и посмотреть что это, но тут Вовка запел.
– Мы – красные кавалеристы и про нас былинники нечистые ведут рассказ…
– Что это с тобой, Вова? – послышался голос мамы.
– И почему это былинники нечистые? – добавился голос папы.
– Наверное, не мылись давно, – предположил Вовка, пытаясь тянуть время.
– Пойдём хоть тебя умоем. А то смотри, какой грязный, прям, как твои былинники из песни.
Дверь скрипнула, и я так понял, что не успеваю с красной материей. Желание помыть Вовку у родителей сильнее, чем желание дослушать его песню. Быстро закрываю чемодан и пихаю его обратно под кровать.
Операция по спасению флага была на грани провала. Нужно было успеть до отбоя раздобыть эту красную материю.
– Во время ужина попытаюсь ещё раз, – сказал я Вовке.
Вечером, когда все сидели за столом, я под предлогом пойти умыться заскочил в нашу комнату и быстро извлёк чемодан из-под кровати. Времени копаться не было, поэтому я схватил красную материю и сунул её себе под подушку. Затем быстро закрыл чемодан и вернул его не место. Довольный собой я вернулся за стол. Операция прошла успешно.
– Ну как? – интересовался Вовка.
– Прям, как настоящий флаг. Такой же шёлковый и красный.
После ужина все ещё немного посидели за столом, послушали продолжение спора бабы Нюры и деда Матвея. Когда совсем стемнело, все стали расходиться по комнатам.
– Ну что? Пионеры герои, – обратился к нам дед Матвей. – Спасли полковое знамя?
– Утро вечера мудренее, – весело подмигнул я деду Матвею, и мы с Вовкой отправились спать.
Когда мы улеглись, и родители погасили свет, я достал из-под подушки наш флаг и дал потрогать его Вовке.
– Прям, как настоящий, – прошептал Вовка в темноте. – А как мы его отдадим?
– Утром рано проснёмся и пойдём повесим его, – рассказал я свой план Вовке. – Дед Матвей проснётся, выйдет во двор и увидит, что флаг опять висит.
– Ага. И нам сразу по медали.
– Как минимум, по две, – поправил я Вовку. – Мы ещё и горн нашли…
С такими мыслями я проваливался в сон. Мне снилось, как я пробираюсь в тыл к врагам и, размахивая горном, крушу всех направо и налево. Где-то вдалеке реет на флагштоке флаг деда Матвея и его поочереди все оскверняют. Но оскверняют почему-то по-особенному. Прям так, как дед Матвей удобряет розы бабы Нюры. А баба Нюра стоит и говорит: «Поделом тебе. Нечего было сцать на мои кусты». Я пробираюсь к флагу и не знаю, как его взять. Он уже настолько осквернён, что за какое место ни возьми, он – мокрый…
– Вставайте. Подъём. Вова… – слышится разочарованный голос мамы. – Ну как же так? Вся постель мокрая. Ты что, описался?
И тут я просыпаюсь и понимаю, что мы проспали, и никакого флага не повесили. И весь сюрприз пропал. И не флаг это во сне оскверняли, а Вовка обосцался. Хуже того, под подушкой я не нашёл то, что прятал вчера. Теперь и ордена не видать.
– Вова, ну как же так? – мама снимала простынь с кровати, а мы с Вовкой сидели на стуле.
Вовка, не смотря на то, что обосцался во сне, выглядел довольным.
– Что ты лыбишься? Ссыкун. Проспали. Не видать нам медалей теперь.
– Это ты проспал, – ответил довольный Вовка…
Мы переоделись, умылись и пошли во двор. Так как горна не было, никто никого не разбудил, и все выспались в своё удовольствие. Во дворе уже стоял накрытый стол для завтрака, и почти все собрались.
Только тут я увидел, что на флагштоке развевается что-то красное. Оказывается, Вовка не мог уснуть, боялся, что проспит медаль и, когда все заснули, взял из-под подушки наш флаг и отправился во двор. Прицепил его прищепками к верёвке и поднял. Затем довольный собой пошёл спать, и , видимо, от радости и напрудил в постель.
В это время во двор вышел дед Матвей. Потянулся, посмотрел на куст с розами, на бабу Нюру и отправился в туалет.
Мне показалось что-то странным в этом развевающемся на ветру полковом знамени. Что-то узнаваемое, но пока непонятное. И только когда дед Матвей вернулся и тоже заметил, что на флагштоке гордо реет новое алое знамя, я понял, что это…
– Ох, ты! – воскликнул от удивления дед Матвей. – Это откуда?
– Это тебе от пионеров-героев, – гордо произнёс Вовка. – И ещё…
Он нагнулся под стол и извлёк оттуда горн.
– Возвращаем вам ваш боевой горн, – Вовка торжественно вручил деду Матвею немного помятую трубу.
– Ишь ты! – удивился дед Матвей. – Тогда по такому случаю объявляю внеплановое спускание и снова поднятие флага.
Дед Матвей проследовал к флагштоку и по всем правилам продудел отбой и стал опускать флаг.
Все уставились на новое знамя, которое, развеваясь, медленно ползло вниз. И только я мог представить себе, чем всё это закончится, но ничего уже сделать не мог. К деду Матвею развеваясь, приближались атласные, красные семейные папины трусы. Пусть это были и боксёрские, как говорил папа, но всё же трусы. Совсем далёкие по своему назначению и ценности от полкового знамени.
Прогулка на катере или как я рыбок кормил
Сегодня родители нам обещали прогулку по морю на катере. Мы с Вовкой, конечно, обрадовались. Ведь выйти в открытое море – это отдельное удовольствие. Но никто не подозревал, что это ещё и отдельное приключение.
– Может, тоже развеяться? – откликнулся на идею наших родителей дед Матвей.
– Ты-то куда? – удивилась баба Нюра. – Ищи тебя потом с водолазами после этой прогулки.
– Мы тоже хотели покататься, но теперь что-то передумали, – сказали студенты, услышав про наши планы.
– А что? Весело будет вместе покататься, – попытался уговорить их Вовка.
– То, что будет весело, мы даже не сомневаемся, но лучше в другой раз.
В итоге студенты отказались, деда не пустила бабка, а остальные постояльцы тоже не воодушевились этой затеей.
"Жаль", – подумал я. – Если бы Вера поехала с нами, то было бы очень хорошо. Но у мамы с Верой были совсем другие планы, совершенно не связанные с моими мыслями.
Позавтракав, мы всей семьёй отправились на пристань. Там, по расписанию, каждый час отправлялся прогулочный катер. Мы купили билеты и сели в кафе. Нам с Вовкой принесли по мороженому, папе – пиво, а маме – чай с пирожным.
– Здрасте! Уговорил я таки бабку, – послышался голос деда Матвея за спиной.
– Уговорил он, – ворчала баба Нюра. – Как ребёнок, чуть истерику не закатил, что его покататься не отпустили.
– А что? Вспомним молодость, – сиял дед Матвей.
Через несколько минут объявили о посадке, и мы дружной компанией пошли грузиться на катер.
– Дайте этому, старому, спасательный круг, – сразу попросила баба Нюра матроса на посадке. – Иначе будете потом за бортом ловить его.
– Не переживайте, бабуля, – подбодрил её матрос. – У нас несчастных случаев ещё не было.
– Будут, – заверила его баба Нюра.
– А можно и мне спасательный круг сразу? – попросил Вовка.
– Не переживай, малец, – успокоил его дед Матвей. – С тобой старый морской волк. Пусть бабка себе круг берет, а мы и так обойдёмся.
– Вот, что старый, так это точно. Но вот насчёт волка… – выразила свои сомнения баба Нюра.
– А вы разве ещё и на кораблях плавали? – спросил Вовка. – Вы же лётчик.
– Настоящий солдат везде должен успеть послужить. А насчёт "плавать", так это только говно плавает или бабка моя. Корабли ходят по морю.
– О, тоже мне, нашёлся герой. Гроза морей и океанов. Щас домой поплывёшь или пойдёшь, это, как тебе удобнее, – возмутилась бабка, недовольная подобным сравнением.
Закончив спор и разобравшись с тем, кто ходит, а кто плавает, мы заняли свои места.
– Может, пойдём взад сядем? – предложил я. – Будет интересно.
– Будет опасно сзади, – сказала мама.
– Эх, вы! Сухопутные крысы, – блистал познаниями дед. – Не сзади, а на корме.
– Слушай! Заткнись уже, морской хомяк. А не то сейчас пойдёшь до конца прогулки изучать туалет.
– Гальюн, – поправил бабу Нюру дед.
Баба Нюра зло посмотрела на деда, и тот решил, что лучше не блистать своими познаниями в морской терминологии. Тем более, на этом его морской словарь был практически исчерпан. Пару козырных слов он решил оставить на потом.
Наконец-то все погрузились, и катер отплыл от причала. Дед Матвей не сдержался и все-таки успел крикнуть: "Отдать концы!". На что баба Нюра сказала ему, что ещё одна реплика и концы отдаст он. Дед Матвей усмехнулся и подмигнул нам с Вовкой. Прогулочный катер медленно набирал обороты, отплывая всё дальше от берега.
Катер медленно покачивался на волнах, и мы с Вовкой смотрели в окно и изучали береговой пейзаж. Оно, конечно, интереснее было бы, если бы мы сели на корме или на верхней палубе, но родители сказали, что это опасно.
– Может, прогуляемся? – предложил дед Матвей.
– Мы за! – сразу отреагировал я.
– Это, наверное, опасно? – беспокоилась мама.
– Не переживайте, – успокоил её дед Матвей. – Я умею оказывать первую помощь при несчастных случаях на воде.
– Вот спасибо. Успокоили, – сказал папа.
Дед Матвей набрался смелости потому, что баба Нюра задремала. Видимо, укачало её на волнах.
– Да ничего не случится. Я шучу так.
– Ну, хорошо, – согласилась мама. – Только недалеко.
Мы с Вовкой обрадовались и подсочили со своих мест.
– Только от деда Матвея ни на шаг, – предупредила она нас.
– А мы к капитану сходим? – поинтересовался Вовка.
– Мы даже за штурвалом постоим, – пообещал дед Матвей.
– Ура-а-а-а!
– Тихо-тихо, – сдержала наш порыв мама. – И, чтобы без приключений.
– Ага, – поддержал её папа. – А то ненароком водрузите трусы деда Матвея на мачту.
– Не переживайте. Всё будет в порядке, – заверил их дед.
И мы в сопровождении деда Матвея удалились.
Мы постояли немного на корме, наблюдая, как вода пенится и расходится волнами за катером.
– Это потому, что винты крутятся и превращают воду вот в такую пену, – объяснял нам дед Матвей. – Вот, если ненароком упасть за борт, то сразу винтами кишки вспорет.
Мы с Вовкой отошли подальше от края. Нам очень не хотелось нечаянно упасть за борт. Затем мы пошли на верхнюю палубу.
– Вы тут посидите, а я пойду рыбок покормлю, – дед Матвей усадил нас с Вовкой на лавочку, а сам куда-то отправился.
– Как это – покормит рыбок? – спросил у меня Вовка.
– Да так. Возьмёт хлебных крошек и пойдёт покормить рыбок на корму.
На самом деле я понял, что имел в виду дед Матвей, говоря, что пошёл рыбок покормить. На самом деле он отправился в туалет, но Вовке я решил подробностей не объяснять. А зря…
Через несколько минут вернулся дед Матвей.
– Ну что, пошли к капитану?
– Идёмте, – обрадовались мы, все ещё не веря своему счастью.
Мы проследовали на нос катера, туда, где располагался капитанский мостик. Дед Матвей нам пояснял, что и как правильно называется.
– Стойте тут, я пойду договариваться с капитаном, – сказал дед Матвей и опять усадил нас, а сам куда-то отправился.
Прошло пару минут, и я почувствовал, что тоже, и причём очень серьёзно, хочу "покормить рыбок".
– Сиди тут, – сказал я Вовке. – Я пойду тоже рыбок покормлю.
– Без меня-я-я-я? – возмутился Вовка.
– Ты остаёшься за старшего, чтобы, когда дед Матвей вернётся, ему не пришлось бы искать нас.
– А-а-а-а-а. Понятно, – согласился Вовка. – А у тебя крошки хлебные есть?
– Конечно. Полные карманы.
И я побежал, потому что "корм для рыбок" уже вовсю просился на волю.
Через минуту вернулся дед Матвей.
– Ну что? Идёте? Я договорился, – сказал дед Матвей и заметил, что меня нет.
– А где братец твой?
– Рыбок пошёл кормить, – ответил Вовка.
– В смысле? – не понял дед. – В туалет пошёл?
– Нет. На корму кормить рыбок хлебными крошками, – пояснил Вовка. – Прям, как вы.
– Да я же… – потерялся дед Матвей. – Я же только пописать…
Дед Матвей подскочил и побежал. Затем опомнился и вернулся за Вовкой. Взял его за руку, и они побежали вместе.
– Мы куда? – спрашивал на бегу Вовка. – Тоже рыбок кормить?
– Не дай бог…
Вовка с дедом Матвеем добежали до кормы. Там стояла только влюблённая парочка и целовалась.
– Вы тут… Вы… Да перестаньте уже облизывать друг друга! – разозлился дед Матвей, видя, что на него не обращают внимания.
– А что, собственно, случилось? – спросил мужчина, перестав облизывать девушку.
– Вы тут мальца не видели? Вот чуть постарше этого, – дед Матвей показал на Вовку.
– Да собственно нет, не заметили, – сказал мужчина.
– Да что вы вообще могли заметить? Вы друг друга съедите и не заметите, – дед Матвей взял Вовку за руку и побежал дальше искать меня.
Через пять минут безуспешного поиска он решил идти к нашим родителям. Дед с Вовкой облазили весь катер, но не додумались заглянуть в туалет. Вовка же сказал, что не в туалет я ушёл, значит, по логике, меня не надо там искать.
– А может, он к родителям ушёл? – предположил в надежде дед Матвей.
– Нет. Он рыбок пошёл кормить, – разрушал его надежды Вовка.
Но, тем не менее, они пошли к родителям.
– Вы что там круги накручиваете? – спросил папа. – И где…?
– Рыбок кормит, – ответил за деда Вовка.
– Как рыбок? – не понял папа.
– В смысле? – удивилась мама.
– Я сам не понял… – мялся виновато дед. – Я пошёл к капитану… Пришёл… А тут…
– Где мой сын? – мама перешла на крик.
От крика мамы проснулась баба Нюра, и начали оборачиваться другие пассажиры.
– Что случилось? – спросила баба Нюра.
Папа уже подорвался и метался по салону, а мама сквозь слёзы объясняла бабе Нюре, что дед Матвей ушёл с двумя детьми, а вернулся с одним.
– Боже мой! – испугалась теперь баба Нюра. – Где ребёнок? Старый хрыч!
– Вова сказал, что рыбок ушёл кормить, – виновато и испуганно сказал дед Матвей.
– Хлебными крошками, – добавил Вовка, не видя пока в происходящем ничего страшного.
– Откуда у него крошки хлебные? – спросил дед у Вовки.
– Причём тут крошки? – орала баба Нюра на деда. – В голове у тебя хлебные крошки вместо мозгов! Ребёнок пропал, а тебя интересует, откуда у него крошки!
Весь салон уже понял, в чём дело, и превратился в гудящий улей. Люди выбегали на палубу и смотрели за борт, вглядываясь в воду. Кто-то уже нёс спасательные круги.
Мама сидела, прижав к себе Вовку, и плакала, не в силах встать с места. Папа уже сбегал к капитану и сообщил о происшествии. Катер уже разворачивали, а по палубе бегала команда матросов и искала меня, заглядывая под лавки и в ящики. Искали везде кроме туалета. Ведь я пошёл кормить рыбок, а не в туалет. Значит, в туалете искать нечего…
В это время я сидел в туалете, или правильнее сказать в гальюне, и слышал, как шумит и кричит народ за дверью. "Что-то случилось", – думал я и сожалел, что всё это происходит без меня. Я всё никак не мог закончить с "кормёжкой рыб"…
Народ повис на бортах по периметру катера и смотрел внимательно в воду. Иногда кто-то кричал.
– Вон!!! А не-е-е-е… Это мусор плавает.
Папа бегал весь зелёный, капитан – то же. Ещё бы. Такого у них никогда ещё не было. Мама сидела с Вовкой. Дед Матвей тоже был на палубе и смотрел в воду. Баба Нюра стояла рядом, проклиная тот час, когда она согласилась на эту прогулку, и самого деда, до его седьмого колена.
– Надо из пушки пальнуть, – выдвинул предложение дед Матвей.
– Зачем? – спросил соседний дяденька.
– Так раньше делали, чтобы утопленник всплыл, – пояснил дед.
– Тьфу на тебя! Я тебя из пушки расстреляю, без суда. На кой детей взял, если уследить не можешь?
Когда народ уже отчаялся меня найти, я закончил свои дела и выходил из туалета. Увидев, что народ столпился у борта, я пробрался сквозь толпу, чтобы тоже посмотреть, на что они уставились.
– Что там? – интересовался я у дяденьки, смотрящего вниз.
– Иди, мальчик, к родителям, пока тоже не упал в воду, – отстранил меня дяденька от борта. – Что за родители? Не смотрят за детьми.
"Ни фига себе!" – подумал я. Какой-то мальчик упал в воду, а я всё это время просидел в туалете. Я решил найти Вовку и родителей, чтобы узнать подробности происшествия. Мне было обидно, что кто-то утонул во время моего отсутствия. А может быть и под винты попал, и теперь все винты в кишках.
Я побежал в салон и увидел там Вовку и плачущую маму.
– Мама! Там какой-то мальчик утонул. Вы слышали?
Мама подняла голову и с удивлением уставилась на меня. Затем она пришла в себя.
– Ты где был? Мы думали, что ты за борт упал, – мама схватила меня и прижала к себе, заплакав снова.
– Я? В туалете, – пояснил я. – А кто утонул-то?
– Да я так и не понял, – ответил за маму Вовка. – Все бегают, кричат… Ты, кстати, рыбок-то покормил?
Дела Амурные
Студенты, конечно, расстроились, что пропустили такое представление, но все-таки они больше переживали, что прогулочный катер вообще не вернётся в порт. Поэтому они на всякий случай и отказались от прогулки. Дед Матвей вернулся поникший и в расстроенных чувствах. Ему за что-то влетело от бабы Нюры по полной программе. Он, не говоря ни слова после возвращения, отправился в сад. Я тоже расстроился, что всё пропустил, сидя в туалете, а Вовка так толком и не смог рассказать, что произошло. Мне так показалось, что мы с Вовкой как-то причастны к событиям, но нас в подробности решили почему-то не посвящать. Ну да фиг с ними, с подробностями. Это уже позже я узнал, что на самом деле «я утонул», и это из-за меня паника была, а тогда мне было обидно, что я просрал и экскурсию в капитанскую рубку и то, что кто-то утонул.
Я решил по-настоящему заняться девочкой Верой. Отпуск у родителей заканчивался, а я так и не успел произвести никакого впечатления на объект моей «любви». Нужно было что-то придумать, но с менее разрушающими последствиями. И так, чтобы никто не пострадал.
– Может, у деда Матвея спросим? – предложил Вовка. – Он-то точно должен знать, как это делается.
И мы пошли искать его. Нашли мы его в гамаке в саду с папиросой в зубах.
– Дед Матвей, – обратился я к нему. – А как произвести впечатление на девочку так, чтобы никто не пострадал?
Дед Матвей с подозрением покосился на нас.
– Я, пожалуй, воздержусь от советов. Так, на всякий случай. Потом опять крайним окажусь.
И он, закрыв глаза, отвернулся от нас. Мы с Вовкой расстроились и собрались уже уйти.
– У Вахтанги спросите, – сказал дед Матвей, решив нам, видимо, всё-таки помочь. – Он постоянно разных баб водит. Кто-кто, а он точно в курсе впечатлений.
Мы воспряли духом и отправились искать дядю Вахтанги. Если он водит разных баб, то точно подскажет, как можно добиться внимания всего лишь одной маленькой девочки.
Дядя Вахтанги выслушал мою проблему и удовлетворительно кивнул.
– Я, конечно, всех методов вам не расскажу. Рано вам ещё. Но дельный совет дам. Подари ей цветы. Девушки любят цветы.
"Неужели всё так просто?" Подумал я. Всего лишь цветы и – дело в шляпе. Осталось только придумать где взять цветы и как подарить. Ну, где взять – это полбеды. В саду их много. А вот как преподнести…
Вечером под покровом темноты мы с Вовкой отправились добывать цветы. Вооружившись ножницами, мы пробрались в сад, пока все сидели за столом и ужинали.
– Какие берём? – спроси Вовка.
– Ну, наверное, самые красивые или самые большие, – предположил я.
– А нам не влетит?
– Не сцы, не за что влетать, – успокоил я его. – Кто их считает? Тут вон сколько кустов.
– Ну, не знаю, – выразил сомнение Вовка. – Обычно всегда влетает. Может, этот?
– На этот дед Матвей каждое утро сцыт. Не вариант, – возразил я. – Цветы должны пахнуть цветами, а не … ну ты понял.
Мы побродили по саду, и я выбрал самый пышный куст и начал срезать цветы. Розы самый что ни на есть хороший подарок, думал я. И как я раньше сам не додумался. Изрядно исколовшись шипами, мы с Вовкой набрали внушительный букет.
– И куда теперь с ним? – спросил Вовка.
Действительно, куда? Об этом я не подумал.
– Давай пока спрячем в саду, а ночью незаметно положим на подоконник в их комнате.
Так и поступили. Букет остался в саду, а мы отправились ужинать.
– Вы где пропадали? – спросила мама.
– Да так… в саду гуляли, – уклончиво ответил я.
– А что с руками? – мама заметила царапины от роз.
– Да мы там с ёжиками играли, – ответил за меня Вовка.
Мама посмотрела на него с недоверием, а я покосился на Вовку с подозрением в его умственных способностях.
– Все нормально? – спросила у меня мама.
– Да. Вовка просто пошутил. Там просто кусты колючие были, – попытался я выкрутиться.
Мама успокоилась и отстала от нас. И только дядя Вахтанги понял в чём дело. Он подмигнул мне, как бы намекая "молодец". Но как обычно это бывает, кто нам помогает, тот за это и отвечает. Дядя Вахтанги был не исключением в этой проверенной схеме, но он об этом ещё не подозревал, как, впрочем, и мы. Ведь мы же хотели хорошее дело сделать.
Позже, когда все стали расходиться, мы прошмыгнули в сад и перенесли букет поближе к дому. Осталось только доставить его до адресата. План был прост. Я как обычно воспользовался наивностью и доверчивостью Вовки. Предложил ему попроситься в туалет и незаметно положить цветы на подоконник. Так и сделали. Но, видимо, мы не учли маленьких деталей…
Утром мы проснулись, и первым делом я хотел встретиться с Верой, чтобы посмотреть на её реакцию. Пожалуй, не каждый день ей дарят огромный букет роз. Я оделся и выбежал во двор. Вместо Веры во дворе я застал бабу Нюру с дедом Матвеем.
– Да говорю я тебе – это Вахтанги, – убеждала деда баба Нюра. – Вечно своих баб таскает и цветы им дарит. Вот, небось, сэкономить решил и нарезал в саду.
– Да не-е-е. Не может быть, – вступался за Вахтанги дед. – Он хоть тот ещё хмырь, но порядочный.
– Порядочные с бабами не тискаются по углам при живой жене, – не уступала баба Нюра. – Порядочные, они с жёнами на Юг ездят и ракушки в банки собирают на бусы, а этот баб собирает.
– Ну, не горячись, спросим.
– Спросим, – согласилась возмущённая баба Нюра. – По полной спросим. Я ему этот букет в задний проход вставлю, прям шипами вперёд. Поедет домой к жене с цветами. Это ж надо было додуматься. Самый редкий сорт изгадить.
А спрашивать, собственно, и не надо было. Через пару минут из своего окна выглянула мама Веры и посмотрела по сторонам. В эту минуту на крыльцо вышел дядя Вахтанги и потянулся, щурясь на утреннее солнышко.
– Вахтанги! – окликнула его мама Веры. – Я тебе ещё в первый год объяснила подробно, что не надо ко мне свои оглобли подкатывать.
И с этими словами запустила букетом в него. Дядя Вахтанги сначала ничего не понял.
– Да я… да не… с чего вы взяли?
– А ну-ка! – подключилась баба Нюра. – Донжуан помидорный! Поясни мне старой. Откуда у тебя этот букет взялся?
– Да я не… Никакой букет не брался. С чего вы взяли? – оправдывался опешивший дядя Вахтанги.
– А кто? Дед мой или ребёнок, наверное, подарил цветы с моего сада взрослой женщине. Да?
И баба Нюра кивнула на меня. Я отрицательно замотал головой. Мне что-то не хотелось идти к маме с букетом в заднем проходе, потому что я догадался, где этот проход, и он был явно не для цветов.
Тут до дяди Вахтанги дошло. Он вспомнил вчерашний разговор и даже протянул руку в мою сторону со словами.
– Да это ж…
Но, видя, как я отчаянно мотаю головой, отрицая свою причастность к происходящему, он оборвал свою речь на полуслове и обречённо махнул рукой.
– Что? Сказать нечего в своё оправдание? – продолжила нападение баба Нюра. – Значит, помидорами он на своём рынке торгует, а на цветы денег жалко?
– Да не я это. Честное слово. А, впрочем, думайте, что хотите, – он махнул рукой и ушёл в дом.
– Я ещё жене твоей расскажу, как приедет! – не унималась баба Нюра. – Да-да! Расскажу, как ты бабищ водишь без неё по ресторанам.
Дядя Вахтанги выскочил обратно на крыльцо. Он что-то попытался сказать, но опять махнул рукой и скрылся.
– Ты чё? Правда расскажешь? – удивился дед Матвей.
– Не моё это дело. Пусть сами разбираются, бог им судья, а за розы он мне ещё отплатит.
Все разошлись, и только букет остался лежать на крыльце.
– «Да-а-а-а», подумалось мне. – «Что-то не вяжется у меня знакомство без происшествий».
За завтраком продолжился спор про цветы. Дядя Вахтанги психанул, встал из-за стола и ушёл.
– Куда это он? – поинтересовалась мама, только разобравшись в сути спора.
– Да жену, наверное, на вокзал встречать, – ответил дед Матвей.
– Ага, – подтвердила баба Нюра. – Но сначала, видимо, пошёл своих баб предупредить, чтобы не приходили. Курортный ловелас. А то жена ему яйца быстро открутит за его романы и пакли повыдирает его пассиям.
После завтрака мы сидели с Вовкой и размышляли над тем, как нехорошо получилось с дядей Вахтанги. Мы решили, что надо как-то ему в чём-то помочь.
– А в чём? – спросил Вовка.
– Да я точно не знаю, но думаю, ему рано или поздно понадобится наша помощь. Вот тогда мы поможем ему. Ведь нехорошо с цветами получилось.
– Ага, – согласился Вовка.
Помощь не заставила себя долго ждать. После обеда, когда мы с Вовкой прогуливались на улице возле калитки, к воротам подъехала машина такси, и из неё вышла дама в широкополой шляпе. Она посмотрела на нас, мы на неё.
– Мальчики, а вы дядю Вахтанги знаете?
– Ну, знаем, – ответил я.
– А где он?
И тут я понял. Пришёл наш час помощи. Настало время спасать яйца дяди Вахтанги.
– А вам он зачем?
– Ну, как вам сказать? Разминулись мы с ним, видимо.
– Знаете что, – продолжил я. – Дядя Вахтанги наш хороший друг и к нему сейчас приедет жена, которая вырвет вам пакли и открутит ему яйца.
– За что? – опешила дама в шляпе.
– За то, что он водит вас по ресторанам и тискает по углам.
– И цветы вам дарит, – добавил Вовка.
– Но это, если она узнает, а так, если вы уедете, то все будут целы, – внёс я рациональное предложение.
– А кто вам про это сказал? – поинтересовалась женщина.
– Так баба Нюра сказала, – ответил я…
Дядя Вахтанги появился чуть позже. Мы-то уже поняли, что дама в шляпе как раз и оказалась его женой. Просто дядя Вахтанги так нервничал, что поехал в город за цветами и опоздал к поезду. Вот тётя Тамара и приехала раньше его и нарвалась на нас. Что было с яйцами дяди Вахтанги мы не в курсе, но тётя Тамара очень громко кричала на него и чем-то кидалась. Иногда в окно вылетали различные предметы. Почти все жильцы молча наблюдали за этой картиной и не могли понять, откуда догадалась тётя Тамара про баб дяди Вахтанги. Однажды нам с Вовкой даже показалось, что вылетели яйца дяди Вахтанги, но это лишь показалось.
Лично я для себя сделал вывод, что жениться и ухаживать за девочками ещё не время и оставил Веру в покое. В конце концов, от неё только проблемы всем окружающим.
На край света
К концу отдыха мы с Вовкой поняли, что единомышленников, и тем более друзей, у нас тут не осталось. Студенты ещё с поезда в обиде на нас, а после привидения вообще стараются обходить нас стороной. Дед Матвей с бабой Нюрой надеются дожить до конца нашего отдыха без происшествий. Дядя Вахтанги больше переживает за свои яйца и не хочет больше давать нам советов. Ни по делу, ни просто так. Девочка Вера перестала существовать для меня как личность, ведь именно из-за неё всё происходило. Ну, почти всё. Пожилая пара особо не выделялась, хотя им тоже косвенно досталось. Остались только наши родители, но им никуда не деться от нас, даже после отпуска.
Мы с Вовкой сидели на крыльце и думали, чем бы нам заняться.
– Вовка, а ты был на краю света?
Вовка посмотрел на меня и неопределённо пожал плечами.
– Может, и был, я не помню.
– Да ни фига ты не был.
– А ты что ли был? – с недоверием спросил он у меня.
– Я не был, но предлагаю сходить сегодня.
– И ты знаешь куда идти?
– Догадываюсь. Надо только взять с собой провизию и плед.
– Зачем? – удивился Вовка.
– Ну, нам надо на чём-то сидеть на краю света и что-то есть, – пояснил я.
– Согласен. А где мы всё это возьмём?
Плед мы взяли с кровати в нашей комнате, а с провизией пришлось помудрить. В идеале мне хотелось консервов, лучше бы как у бабки «с первой мировой». Мы пробрались на кухню, и пока никого не было, ознакомились с её содержимым. В итоге я решил взять немного перловой крупы, полбуханки хлеба и одну банку кильки.
– А крупу зачем? – поинтересовался Вовка.
– Уху сварим, – ответил я. – С килькой.
– В чём?
Я посмотрел по сторонам, и мой взгляд остановился на чайнике.
– Берём ещё чайник с собой. И спички. Дрова мы добудем на краю света.
Все эти пожитки мы осторожно отнесли в нашу комнату. Вместо рюкзака мы пристроили мамину сумку. Она хоть и не была похожа на рюкзак, но идеально вмещала в себя всё, что необходимо на краю света.
– Записку оставим? – спросил Вовка.
– Ну, думаю надо предупредить, где мы, – согласился я и оставил для родителей письмо.
Они уехали в город и обещали после обеда вернуться. Мы обещали им ничего не учудить, и своё обещание выполнили, а поход на край света не являлся чудачеством. По крайней мере, мне так казалось. Ведь что особенного в том, что мы пошли на край света. Мама с папой наверняка там уже были много раз, а мы вот только собрались.
– Надо будет ещё одно дело сделать перед походом, – сказал я Вовке.
– Какое? – поинтересовался он.
Я рассказал ему про то, что с самого начала меня беспокоило, но всё как-то руки не доходили. Но завтра домой, а дело так и осталось не сделанным. Сегодня самое время.
– Думаешь тут ТОЖЕ? – спросил Вовка.
– Конечно, – утвердительно кивнул я головой. – И мы должны тут тоже с ЭТИМ покончить.
– Думаю, да, – согласился Вовка. – А то вдруг они тут живут и ничего не знают.
Я накинул сумку на плечо, и мы вышли во двор, где повстречались с компанией отдыхающих студентов.
– Далеко собрались?
– На край света, – похвастался Вовка.
– Это хорошо. Значит, не скоро вернётесь, – засмеялись они. – А мы вот не так далеко, всего лишь искупаться.
Компания двинулась в сторону калитки.
– Идите, я догоню, – крикнул один из студентов.
– Не забудьте пописать перед походом, а то на краю света туалетов нет, – сострил он и побежал в сторону сада.
– Правда далеко? – поинтересовался у меня Вовка, когда компания удалилась.
– Дураки они, – успокоил я Вовку. – Не так уж и далеко. За час точно дойдём. Пройдём через сад, так короче, – предложил я. – Как раз и сделаем то, что должны были ещё в самом начале сделать. Я, так-то, давно всё приготовил, но всё как-то не до этого было.
Вовка согласился, и мы отправились через сад на край света.
В саду в гамаке как обычно отдыхал дед Матвей.
– Куда это вы с котомкой? – поинтересовался он, заметив нас.
– На край света, – сказал Вовка.
– Хорошее дело, – согласился дед Матвей. – Бывал я там. И не раз. Вот помню в войну, лечу я… – Дед Матвей закрыл глаза и стал что-то рассказывать, но нам в данный момент это было не интересно, и мы пошли дальше. – … залетаю я, значится, за край света, а там ни черта не видать…
Мы пошли дальше, а дед Матвей продолжал кому-то что-то рассказывать. Мы решили, что потом обязательно послушаем этот рассказ, но уже будем сами знать, как там, на краю света. А сначала то дело, которое не терпит отлагательств…
Пробравшись через дыру в заборе, мы взяли курс на море. Пройдя вдоль пляжа мимо отдыхающих, мы отправились дальше. Нас заметили студенты и помахали нам издалека руками, пожелав счастливого пути.
После пляжа начиналась небольшая рощица, и дорога пошла чуть в гору. Вовка помогал нести мне сумку. Ещё минут через двадцать мы оказались на небольшой возвышенности. Впереди была полоска берега, по бокам – немного деревьев. Отдыхающих не было видно.
– Всё, пришли, – сказал я.
– Уже? – не поверил Вовка. – И где тут край света?
– Вот, – показал я вперёд. – Дальше ничего нет. Море – и потом конец.
– Так это я и на пляжу видел, – остался недоволен Вовка.
– Ничего ты не понимаешь, – упрекнул я его. – Для начала и этого достаточно. Затем, когда мы подрастём, мы другой найдём.
Ответ Вовку удовлетворил. Мы расстелили покрывало, уселись и выложили на него все наши припасы.
– Чё-то я большего от юга ожидал, – сказал я Вовке. – В деревне у бабки с дедом веселее было.
– Ну, да, – согласился Вовка. – Хоть бабка и вредная иногда, но всё же своя.
– Ничего. На следующее лето опять поедем, – заверил я Вовку.
Мы сидели на покрывале и смотрели в сторону моря, не говоря больше ни слова. Так мы просидели долго, Вовка даже заснул. А я сидел и думал, что лето кончается, отпуск родителей заканчивается, и мы завтра поедем домой. Потом мне в школу. В шкафу уже висит купленная мамой школьная форма, дожидается своего часа ранец. Мне так показалось, что с окончанием этого лета заканчивается моё детство. Не то, чтобы совсем заканчивается, просто заканчивается то беззаботное время, когда от тебя ничего не требовалось, кроме того, что ты есть и просто должен быть. Осенью начнётся совсем другое детство, когда от тебя будет требоваться уже большее. Я посмотрел на спящего Вовку, хорошо ему, у него ещё впереди целый год этого беззаботного детства.
– Вовка, – я тихонько толкнул его. – Просыпайся, будем уху варить, а то скоро вечер уже.
Вовка пощурился, проснулся.
– Мы где?
– Ты что? Забыл? – улыбнулся я. – Мы на краю света и сейчас будем варить уху. Пошли дрова собирать.
Вовка оживился, окончательно проснулся, и мы пошли собирать ветки для костра. Найдя несколько камней, мы сложили что-то типа очага. Положили ветки и разожгли костёр. Когда огонь разгорелся, я сбегал к морю и набрал воды.
– Соль забыли взять, – вспомнил Вовка.
– Ничего. Вода и так солёная. В самый раз, – успокоил я его, поставив чайник на костёр.
Когда вода закипела, бросил крупы. С килькой оказалось сложнее. Банку открывать было нечем.
– Что делать будем? – спросил Вовка. – Из одной крупы плохая уха получится.
– Бросим банку туда-же, – нашёлся я. – Железо в воде ржавеет, а в кипятке, наверное, совсем растворится.
Я добавил в кипящую уху кильку и помешал палочкой.
Мы сидели и смотрели на огонь.
– А ничего, что мы Жоподрыщу ничего не скормили? – вспомнил Вовка. – Ведь кошек я тут не видел.
– Ничего. Главное, что мы его закрыли. Он начнёт беситься, тут его и заметят и туалет разберут, как у бабки в деревне…
Студент, который отделился от группы товарищей, решил перед пляжем сбегать в туалет. Но по какой-то причине и на свою беду, он пошёл не в дом, а побежал в сад. Закрывшись изнутри, он устроился над дыркой и делал свои дела, не ожидая никакого подвоха.
Мы же с Вовкой, проходя через сад, прошли мимо деда Матвея, который попытался нам рассказать про край света, подобрали приготовленную мною ранее палку и направились к туалету. Услышав там возню и шорох, мы решили, что Жоподрыщ притаился и ждёт, когда кто-нибудь зайдёт к нему. Тихонько подкравшись, я повернул вертушку, и затем мы с Вовкой подпёрли дверь палкой.
– Кто там? – раздался глухой голос Жоподрыща из туалета.
– Тимур и его команда, – шёпотом ответил Вовка, и мы пустились наутёк. Точнее на край света.
Дед Матвей, заметив, что пара свободных ушей исчезла и не стала слушать его рассказ про край света, встал и пошёл спать в дом. Соответственно всё, что происходило потом, он уже не услышал.
Студент сначала услышал глухой стук в дверь. Он решил, что кто-то решил тоже сходить в туалет, и спросил: «Кто там?». Получив ответ, он немного опешил и не понял, что там за Тимур с командой. Затем всё стихло. Закончив свои дела, он натянул штаны и попытался выйти. Хрен там. Дверь не открывалась. Он попробовал толкнуть сильнее, но ничего не произошло. Затем он крикнул: «Есть там кто-нибудь?», но там никого не было…
Уха кипела, но банка кильки никак не хотела развариваться. Только бумажка отвалилась и плавала в крупе, но с неё навар невелик. Постепенно вода стала выкипать, и нам пришлось бегать к морю и по чуть-чуть в ладошках приносить и добавлять воды в уху.
Солнце стало клониться к горизонту, а уха всё не была готова. Мы сидели с Вовкой и любовались закатом. Последним моим детским, беззаботным закатом. Мы ещё не знали, что родители давно вернулись и уже в панике ищут этот «край света». Что к поискам подключились уже все. Даже студенты и дядя Вахтанги с женой. Почти все. В поисках так и не смог принять участия студент, которого мы приняли за Жоподрыща. В суматохе никто не слышал его криков о помощи. Да и тем более постепенно они стали реже. Видимо, он совсем потерял надежду на спасение из туалетного плена. Друзья-студенты никак не могли понять, куда это он мог запропаститься, но решили, что он человек взрослый и сам найдётся, а сейчас надо искать нас.
Лето кончалось, отпуск заканчивался, а килька в банке так и не хотела развариваться.
КОНЕЦ
Андрей Асковд (Чё то как то) http://chetokakto.ru 2012 г
|