Текст и фото Олег Есюнин

По крайней мере, полтора миллиарда человек в мире одобряют оккупацию Тибета Китаем. Это, конечно, китайцы. Остальные люди либо ничего не знают об этой проблеме, либо предпочитают не вмешиваться. Есть и такие, кто считает себя буддистом: уважает Далай-ламу XIV, медитирует на рассвете, за три дня обходят гору Калас по часовой стрелке, регулярно жгут благовония и сидят ночами на сайте www.dalailama.com. Например, Ричард Гир и Ума Турман. Число сторонников Его Святейшества, которого зовут также Джецун Джампел Нгаванг Йеше Тензин Гьяцо, велико и не только среди буддистов. Шестого июля духовному лидеру тибетцев, лауреату Нобелевской премии мира исполнилось 75 лет. Из них 51 год он прожил за пределами своей родины, возглавляя правительство Тибета в изгнании.

Представления общественности о тибетско-китайской проблеме сложились под влиянием голливудских фильмов (а есть люди, у которых все представления о мире сформированы голливудскими фильмами). «Кундун» и «Семь лет в Тибете» считаются исторически достоверными, правдиво изображающими вторжение армии Мао в Тибет в 1940-50-е годы. «Кундун» – одно из тибетских имён Далай-ламы – переводится как «присутствие».

Прилетев в Лхасу, столицу Тибетского автономного округа Китайской народной республики, я сразу почувствовал, как борются с присутствием Его Святейшества на его родине. – Try to understand us, – вежливо сообщила мне китайская девушка-таможенник и отобрала путеводитель, бегло пролистав его и убедившись, что авторам Lonely Planet не удалось избежать упоминания имени Далай-ламы. Больше о Далай-ламе XIV в Китае уже никто не вспоминал. Получалось, что вся история как бы закончилась на Далай-ламе XIII.

Сегодня китайские власти определили духовным лидером Тибета Панчен-ламу, т.е. главу секты желтошапочников, или «Гелугпы», основной в тибетском буддизме. Он молод, и китайцы на всякий случай держат его в Пекине.

Интересно, что этот путеводитель я купил два года назад в Катманду одновременно с приходом власти в Непале коммунистов-маоистов. Купить его снова в Катманду не вышло. «Неужели борьба с Далай-ламой идёт уже в Непале?» – подумал я. Тогда, два года назад, у меня ещё был путеводитель, но Тибет закрыли для иностранных туристов из-за выступления монахов. Оно было приурочено к Пекинской олимпиаде и подавлено войсками. В этот раз Тибет тоже закрывали, но, к счастью, открыли. И вот я в Лхасе, но без путеводителя.

В памяти всплывали отдельные фразы: «Тибетский туалет представляет из себя дырку в земле. Единственным его преимуществом является живописный вид на Гималаи, поскольку он не имеет ни стен, ни крыши». Так и оказалось. Посмотреть на Гималаи и священное озеро Ямдрок Цо из туалета стоило два юаня. Авторы Lonely planet рекомендовали обходить храмы по часовой стрелке и никогда не посещать Sky burial без приглашения. Sky burial – это тибетская форма ритуальных услуг, когда покойника рубят на части и скармливают грифам. Считается, что к этому моменту душа уже покинула тело, и это чисто технологическая процедура. Я выяснил, что тибетцы поступают так и сегодня, но приглашения не получил.

Попасть в Лхасу было моей давней мечтой. И не только моей, а ещё, например, путешественника Пржевальского, который так и не попал сюда. Без созерцания дворца Поталы – резиденции тибетских лам – картина мировой цивилизации и архитектуры казалась мне неполной. Для полноты картины всё время не хватает какой-нибудь мелочи: то идолов с острова Пасхи, то Большого барьерного рифа.

Потала – один из самых больших дворцов в мире, количество комнат в нём, говорят, так и не удалось пересчитать. Напротив дворца площадь, тоже очень большая, способная, на мой взгляд, вместить, как минимум, всё население Лхасы одновременно, если в этом возникнет необходимость. Строение напротив дворца, как и все возведенные китайцами монументальные сооружения, посвящено освобождению Тибета. Облик Тибета в последние полвека интенсивно меняется под влиянием китайской культуры. Конечно, портреты Мао уже не висят на буддистских святынях, а из репродукторов уже не звучат китайские революционные марши. Только марширующие по улицам Лхасы подразделения солдат регулярной армии КНР в полном обмундировании стали неотъемлемой чертой её современного облика.

Для любого места на земле миллиардные инвестиции были бы большой удачей. Только не для Тибета. Китайцы строят дома для китайцев, Тибет становится всё меньше похож на Тибет. По всей стране проложены автомагистрали, построены типовые города с дорогами не менее четырех полос, аэропорты, фабрики. Я боялся, что от старого Тибета ничего не осталось! А что будет, когда Далай-ламы не станет? Сколько смутного времени пройдёт, пока опять отыщется ребенок, в котором воплотится его душа?

Где искать настоящий Тибет? Оказалось, не всё потеряно. Наименее подвержен китайскому влиянию исторический центр Лхасы – Бакхор, там мы, к счастью, и жили. И не просто в отеле, а в бывшей резиденции одного из двух официальных учителей Далай-ламы XIV го. Трижанг Римпоче был тут в 1940-х годах прошлого столетия, что, по тибетским меркам, совсем недавно.

Лхаса расположена высоко, 3600 м над уровнем моря, к чему не так просто привыкнуть. Наступил вечер. Было холодно. Мы шли по мостовой, по которой, может быть, Трижанг Римпоче ходил учить маленького Далай-ламу. Неожиданно выяснилось, что у каждого местного ребенка на штанах сзади разрез. «Тибетцы экономят на памперсах?» – догадался я.

Постепенно мы влились в плотный людской поток совершающих кору – обход монастыря Джокханг, главной святыни тибетских буддистов. Люди шли молча, кто группами, кто поодиночке, крутя свои молитвенные барабаны. Наиболее ответственные совершали простирания, то ложась на мостовую, то вставая. Для простираний была предусмотрена специальная экипировка – фартук и деревянные дощечки на руки. Но одна девушка делала всё это без спецодежды. На руках её были кольца, на ногах – туфли на каблуках. Что заставило её прийти сюда в этот вечерний час? Что произошло и ещё произойдёт в её жизни после того, как она уже проделает этот путь длиной 800 метров? С наступлением темноты поток редел, но не прекращался.

Главное, ради чего туристы едут в Тибет, – монастыри. Тут их более 1700. Самые известные – Ташилумпо, Джокханг, Дрепунг, Сера… В последнем удалось увидеть «ежевечерний схоластический спор учеников лам о сущности разных направлений буддизма». Возможно, спор и правда был схоластическим, так как сопровождался театральной жестикуляцией и мимикой. Каждый посетитель храма приобретает на входе пакет с маслом яка и ложку, либо термос с его же маслом, но жидким. Это масло добавляется во все бесчисленные горящие светильники, которые постепенно обходят буддисты.

Пища коренных жителей Тибета на протяжении нескольких последних столетий состоит из цампы и чая с маслом яка. Цампа – молотые ячменные зёрна, мука, которая смешивается с маслом (конечно, яка) и какой-либо жидкостью. Чай содержит чайный лист, масло, соль, сахар и соду. На первый взгляд вкусно, но представить, что дневной рацион тибетца состоит из 40 чашек такого напитка, трудно. В Лхасе выбор блюд велик, и, когда уже трудно смотреть на местные деликатесы, можно съесть китайские мясные пельмени мо-мо. По умолчанию мо-мо готовят без мяса, это большие, сваренные в воде шарики из муки, что для пельменей не только непривычно, но и невкусно. За пределами столицы кормят, в основном, супом из лапши и лепёшками.

Мы уехали из Лхасы. Дорога поднималась все выше и выше, достигнув наивысшей точки на высоте 5230 метров. Если бы не автомагистраль, казалось, ничего не изменилось в жизни простых тибетцев. То там, то тут встречались семьи, пашущие сохой, запряжённой волами. Глава семьи шёл за плугом, жена бросала в свежую борозду семена, ребёнок зачерпывал зёрна из мешка и подносил матери. Всё, наверно, так, как и последние 1000 лет… Я ждал, что сейчас они буду т приветствовать нас традиционным тибетским способом – высовывая язык между зубов. Или, наоборот, хлопать в ладоши, отгоняя злых духов, то есть нас. Я читал, что в Тибете так принято.

Нет, всё это уже в прошлом. К туристам тут привыкли (в большинстве это китайцы). Тибетцы очень доброжелательны, любят фотографироваться и очень радуются, увидев себя на дисплее фотоаппарата.

Мы приближались к Джомолунгме, или Эвересту, горе, названной, кто не знает, в честь очень теперь известного английского геодезиста. Я шёл фотографировать восход солнца над самой высокой вершиной мира. Я уже видел её с другой стороны, из Непала. Хотелось сравнить.

Обойдя свежепостроенный мемориал, как следовало из надписи на нём, посвящённый, как обычно, освобождению Тибета, я набрёл на место для молитв, которое легко узнать по пирамидкам из расписанных сутрами камней и гирляндам разноцветных флагов. Я стоял на высоте пяти километров и смотрел через телеобъектив на снежные сугробы на Эвересте. Солнце слепило глаза, не хватало воздуха.

Перед глазами стояли грязные дети с разрезанными штанинами, люди с молитвенными барабанами, бредущие в темноте вокруг Джокханга. Землепашцы с деревянной сохой… Всё время чувствовался запах горелого ячьего масла. Хорошо или плохо, что цивилизация пришла в Тибет? Я не могу говорить об этом определённо. Я теперь не знаю.

Не радовала ни китайская культурная экспансия, ни соседствующее с ней средневековье. Знают ли эти люди истину, не известную нам? Доступен ли нам их Путь? Я ещё не знаю. Но Далай-ламу люблю и уважаю. С днём рождения, Ваше Святейшество!