Наваринское сражение

Наварúнское   сражение

20 (8) октября 2007 г. Российский флот отметил очередную яркую дату своей истории – 180-летие Наваринского сражения, которое занимает особое место в истории нашего флота: оно способствовало победе национально-освободительного движения в Греции.

Наваринское сражение произошло в Наваринской бухте (южное побережье Греции) между англо-русско-французским объединенным и турецко-египетским флотами во время Греческой национально освободительной революции (1821-1829 гг.) против турецкого ига. Оно явилось актом военного давления союзников на Турцию, отказавшуюся выполнять требования Лондонской конвенции (подписана в Лондоне 6 июля (24 июня) 1827 г. между Англией, Россией и Францией) о предоставлении Греции автономии.

А предыстория этого события такова. Греческое государство – одно из древнейших в Средиземноморье. Ещё три тысячи лет назад моряки древней Эллады плавали в водах Понта Эвксинского. В 4-15 веках Эллада вошла в состав Византийской империи, столицей которой был г. Константинополь. В 1453 г. Константинополь захватили турецкие войска, что положило конец Византийской империи, а Грецию лишило независимости.

Православная Греция боролась за свою независимость, и эта борьба достигла пика в 1821 г. подъемом греческого восстания. Турецкий султан Махмуд II для борьбы с греческими повстанцами призвал на помощь египетского пашу Магомета-Али. Турецко-египетские силы под командованием сына Магомета-паши Ибрагима-паши шесть лет пытались подавить восстание, но это им не удавалось.

На помощь восставшим грекам пришли добровольцы из многих европейских стран. Жестокие меры карателей, истреблявших мирное население, побудили правительства европейских государств под давлением общественного мнения вмешаться в греко-турецкие события. Желая использовать свои многочисленные суда, греки отослали в Петербург письмо с просьбой направить для командования их флотом вице-адмирала Д.Н.Сенявина, находившегося в отставке. Но Александр I избегал шагов, которые можно было воспринять как поддержку революционных действий, и в просьбе было отказано.

В результате греческого восстания пострадала русская морская торговля, поскольку все входившие в Босфор торговые суда (в основном, это были греческие корабли, которым после заключения в 1774 г. Кючук-Кайнарджирского мира Россия предоставила возможность свободного плавания под российским флагом) подвергались обыскам, товары конфисковывались. Российское правительство не могло оставить эти нарушения без внимания. Оно выступило как в защиту подвергавшегося притеснениям греческого народа, так и с протестом против незаконных мер в отношении русского судоходства. Напомним, что с момента распада Византийской империи Россия считалась покровителем всех турецких славян в силу общности конфессиональной принадлежности.

В январе 1822 г. Национальной ассамблеей Греции была принята первая греческая конституция, в соответствии с которой Греция провозглашалась независимым государством. Но восстание греков-христиан против притеснителей турок император Александр I воспринял как «революционный признак времени» и рассматривал его как бунт поданных против законной власти, не считая себя вправе заступаться за угнетённых единоверцев.

Такая позиция России сохранялась до 1 декабря (19 ноября) 1825 г., когда царём стал Николай I. Начало его царствования ознаменовалось трагическими событиями на Сенатской площади 25 (14) декабря, но уже 12 января (31 декабря) 1826 г. Николай I издает указ об учреждении «Комитета образования флота». В соответствии с этим указом флоту ставилась задача – обеспечить господство на Балтийском и Чёрном морях. Этим же указом были объявлены вероятные противники России: на Балтийском море – союз Дании и Швеции, на Чёрном море – Турция. Флоту было определено 3-е место в мире после флотов Англии и Франции, которые как вероятные противники не рассматривались.

Сразу же по вступлении на престол Николай I решительно потребовал от Турции точного выполнения ею условий Бухарестского мира 1812 г. Обязательства, принятые тогда на себя Турцией в отношении свободной русской торговли через проливы Босфор и Дарданеллы, турецким султаном не выполнялись. После твёрдых требований Николая I договором, заключенным 25 сентября 1826 г. в Аккермане (сейчас г. Белгород-Днепровский Одесской обл.), Турция подтвердила условия Бухарестского мира. Оговаривалось также право торговых судов нечерноморских государств свободно проходить через Черноморские проливы.

На очереди стоял греческий вопрос. В противовес Александру I Николай I в данном случае проявил определённость. 4 апреля (23 марта) 1826 г. между Россией и Англией в Петербурге был подписан протокол, положения которого давали право России и Англии совместного вмешательства в дела Греции, а сама Греция имела право на независимость с оговоркой, что она обязана была при этом выплачивать Турции дань и находиться под её верховной властью. Позже этот протокол подписала Франция.

Для реализации положений этого протокола и в его развитие 6 июля (24 июня) 1827 г. была подписана Лондонская конвенция. В соответствии с ней стороны обязались предложить Турции своё посредничество в целях её примирения с греками на условиях, выгодных для греков и приемлемых для Турции. Секретная статья, прилагаемая к договору, предусматривала в случае отказа со стороны Турции начать против неё более активные действия, что, собственно, и произошло 20 (8) октября 1827 г.

Турецкий султан Махмуд II отверг предложение трёх держав о посредничестве. Руководствуясь положениями Лондонской конвенции 1827 г., Николай I принял решение об отправке эскадры военных кораблей Российского флота в Средиземное море. Такая эскадра была сформирована в Кронштадте под командованием адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина (в декабре 1825 г. Николай I вернул его на службу, а в августе 1826 г. произвёл в адмиралы).

В состав эскадры вошло девять линейных кораблей, восемь фрегатов, один корвет и три брига. В июне 1927 г. эскадра вышла из Кронштадта в Англию. В предписании адмиралу Д.Н.Сенявину указывалось, что по прибытии эскадры в Портсмут, он должен отделить от эскадры, по собственному выбору, 10 кораблей (4 линейных, 4 фрегата и 2 брига) для формирования особой эскадры под командованием контр-адмирала графа Л.П.Гейдена. Сформированная эскадра должна была отправиться в Средиземное море для оказания защиты и покровительства русской торговле в Архипелаге, соблюдая при этом строгий нейтралитет в войне между турками и греками. Граф Л.Гейден по примеру английских и французских эскадр, находящихся в Архипелагском море, должен был отрядить военные суда для крейсерства в тех местах, где наиболее вероятно происходили морские разбои; более того, формировать конвои для сопровождения русских купеческих судов.

В отношении нейтралитета в войне турок с греками, Л. Гейден должен был не только не принимать какого-либо участия в морских действиях между враждующими эскадрами, но и не задерживать их и ни в чём не препятствовать взаимным их действиям, чтобы ни одна из воюющих сторон не могла приписать нашей эскадре влияния на свой успех или неудачу.

По прибытии в Архипелаг граф Л.Гейден должен был послать во все порты Европы и Азии объявление, подтверждающее запрещение русским купеческим судам нарушать каким бы то ни было образом правила строгого нейтралитета, как то: перевозить греческие, турецкие или египетские войска; доставлять какие-либо пособия или продовольствие в места и крепости, осаждённые войсками; нарушать блокаду; принимать на свои суда товары, составляющие собственность турецкую, египетскую или греческую. Эту же информацию необходимо было сообщать шкиперам русских судов, которые повстречаются эскадре. Строго наблюдая за исполнением этих запрещений, граф Л.Гейден должен был принимать под защиту военного конвоя только те суда, которые в точности их исполняют. Нарушившие же их, предоставлялись судьбе войны.

Такова была первоначальная и официально объявленная цель посылки русской эскадры в Архипелаг.

11 августа (31 июля) Л.П.Гейден своим приказом назначил командира корабля «Азов», капитана 1 ранга М.П.Лазарева, начальником штаба эскадры.

20 (8) августа 1827 г. русская эскадра в составе 4 линейных кораблей: «Азов» (под флагом контр-адмирала Л.П.Гейдена, 74 пушки, 12-й флотский экипаж, 607 человек команды, командир – капитан 1 ранга Лазарев Михаил Петрович), «Александр Невский» (74 пушки, 7-й флотский экипаж, 609 человек команды, командир – капитан 2 ранга Богданович Лука Федорович), «Гангут» (84 пушки, 2-й флотский экипаж, 666 человек команды, командир – капитан 2 ранга Авинов Александр Петрович), «Иезекииль» (74 пушки, 10-й флотский экипаж, 596 человек команды, командир – капитан 2 ранга Свинкин Иосиф Иванович); 4 фрегатов: «Константин» (44 пушки, 1-й флотский экипаж, 361 человек команды, командир – капитан 2 ранга Хрущев Степан Петрович), «Проворный» (44 пушки, 346 человек команды, командир – капитан-лейтенант Иван Петрович Епанчин 2-й), «Кастор» (36 пушек, 4-й флотский экипаж, 275 человек команды, командир – капитан-лейтенант Сытин Иван Семенович), «Елена» (36 пушек, 3-й флотский экипаж, 284 человека команды, командир – капитан-лейтенант Николай Петрович Епанчин 1-й)) и корвета «Гремящий» (24 пушки, 11-й флотский экипаж, командир – капитан-лейтенант Колюбакин Александр Николаевич) – всего 9 судов с 490 орудиями и 3684 человек команды, вышла из Портсмута и направилась в Средиземное море, а адмирал Д.Н.Сенявин с оставшимися кораблями возвратился в Кронштадт. Корвет «Гремящий» был назначен в состав эскадры Л.Гейдена вместо 2 бригов, которые ещё не пришли из Кронштадта в Портсмут.

В районе Палермо (Италия) эскадра Гейдена попала в жестокий шторм. 21 (9) сентября в 9 часов утра один из матросов, находившийся на рее линейного корабля «Азов» для уборки крюйселя (название парусов на бизань-мачте) перед нашествием шквала, сорвался и упал в море. Находившийся в это время в кают-компании мичман Домашенко Александр Александрович, услышав крик «Человек за бортом», мгновенно выскочил на верхнюю палубу и бросился в море спасать моряка. Отлично плавая, А.Домашенко поддерживал утопающего, но большим волнением и нашедшим шквалом их отнесло от корабля на значительное расстояние. Спустили шлюпку, но она из-за сильного волнения и шквальных порывов ветра не успела подойти к ним, и их не удалось спасти.

Лейтенант Павел Степанович Нахимов, служивший на «Азове» и ставший свидетелем этой трагедии, писал своему другу Михаилу Францевичу Рейнеке: «…О, любезный друг, какой великодушный поступок! Жаль, очень жаль, если этот поступок не будет помещён в историю нашего флота…». В награде погибшему мичману отказали, ссылаясь на то, что матрос не был спасён, да и сам спаситель утонул. В Морском ведомстве чиновники не смогли увидеть в этом поступке благородства и храбрости. Император Николай I приказал выплачивать пожизненно матери Домашенко двойной оклад сына. (Мичман А. Домашенко совершил кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» и за это получал двойной оклад жалованья). В 1828 году сослуживцы Домашенко по «Азову» на собранные средства установили в Летнем саду Кронштадского Морского собрания памятник со следующей надписью: «Офицеры корабля «Азов» любезному сослуживцу, бросившемуся с кормы корабля для спасения погибающего матроса и заплатившего жизнью за столь человеколюбивый поступок ». К сожалению, памятник не сохранился.

Кроме означенных двух человек утонули во время перехода эскадры из Портсмута в Палермо матросы: с «Александра Невского» – один, с «Проворного» – два. Умерли: на «Гангуте» – три матроса, на «Елене» – один. Всего убыло: один офицер (Домашенко) и 8 нижних чинов.

Политическая ситуация на Ближнем Востоке ухудшилась, и назначение экспедиции Л.Гейдена уже не ограничивалось первоначальной целью – защитой русской торговли. 28 (16) сентября Гейден получил инструкцию, в которой предписывалось «помешать действительно каждому африканскому или турецкому кораблю, перевозящему в Грецию денежные средства, оружие или провиант, выполнить эту задачу« и «поставить армию Ибрагим-паши в критическое положение». Графу Л.Гейдену были даны разъяснения относительно «усилий, коими договаривающиеся державы намереваются побудить Порту к принятию миролюбивого их посредничества. В случае, если Порта отвергнет оное, тогда соединённым трём эскадрам предназначено наблюдать строгое крейсерование таким образом, чтобы силою воспрепятствовать всякому покушению выслать в море, как из турецких владений, так и из Египта, какое-либо вспомоществование, войсками или судами, припасами, против греческих сил на море или мест ими занимаемых». Предусматривалась и возможность «превратить предполагаемое крейсерство, буде оно окажется недостаточным для желаемой цели, в действительную блокаду Дарданельского пролива». Надлежало строго соблюдать, чтобы блокада не превратилась в войну.

Союзники твёрдо намеревались быть примирителями и посредниками. Употребление силы предусматривалось только в том случае, если турки попытаются силой воспрепятствовать союзным державам исполнить роль примирителей. Для предупреждения недоразумений относительно командования соединёнными эскадрами, в случае совокупного их действия, Россия предложила Англии и Франции, чтобы главное начальство было поручено старшему в чине адмиралу.

13 (1) октября у острова Занте (итальянское название острова, известного у греков под именем Закинфа, из группы Ионических островов) соединились эскадра Л.П.Гейдена, английская эскадра (3 линейных корабля: 84-х пушечный «Азия» под флагом вице-адмирала Э.Кодрингтона (командир Эдуард Курсон), 76-ти пушечного «Генуя» (командир В.Батурст), 74-х пушечного «Альбион» (командир Дж.Омманей); 3 фрегата: 30-ти пушечного «Глазго» (командир Эшли Мод), 48-ми пушечный «Комбриэн» (командир В.Гамильтон) и 42-х пушечный «Дартмунд» (командир Феллоу); 28-ми пушечного корвета «Талбот» (командир Спенсер); бригов: 10-ти пушечный «Москито» (командир Мартен), 18-ти пушечный «Rose» (командир Девьер или Levis Davis), 10-ти пушечный «Brisk» (командир Ансон), 10-ти пушечный «Philomel» (командир виконт Ингестри) и 6-ти пушечный тендер «Gent» под командованием вице-адмирала Эдуарда Кодрингтона, всего 456 орудий на 12 судах).

И французская эскадра (состоящая из трех линейных кораблей: 80-ти пушечный «Сципион» (командир барон Милерс), 74-х пушечный «Тридент» (командир Николай Морис) и 84-х пушечный  «Бреслав» (командир де-ла Бретоньер); фрегатов: 60-ти пушечный «Сирена» под флагом контр-адмирала де-Риньи и 42-х пушечного «Армида» (командир Гюгон), голетов: 10-ти пушечного «Alcyon» (командир Фр.Турпен) и 6-ти пушечного «Daphne» (командир Ст.Режье), командующий контр-адмирал граф Анри де Риньи, всего 352 орудия на 7 судах).

Командование соединёнными силами принял старший в чине английский вице-адмирал Э.Кодрингтон. Долгие годы он служил под командованием знаменитого адмирала Горацио Нельсона. В Трафальгарском сражении он командовал 64-пушечным кораблём «Орион». За Трафальгарское сражение Кодрингтон был удостоен золотой медали. Объединённая союзная эскадра состояла из 12 английских судов с 456 пушками; 7 французских судов с 352 пушками; 9 русских судов с 490 пушками. Всего на соединённом флоте, состоявшем из 28 судов, находилось 1298 орудий. В составе союзного флота было 10 линейных кораблей.

Состав турецко-египетского флота, находившегося в Наваринской бухте, с точностью определить трудно. Более достоверны следующие цифры: 3 турецких линейных корабля; 5 египетских двухбатарейных кораблей; 15 турецких фрегатов; корветов: турецких – 18, египетских – 8; бригов: турецких – 4, египетских – 7; 5 брандеров. Всего 65 кораблей с 2106 пушками и 21965 человек личного состава.

По числу орудий турецко-египетский флот превосходил союзные силы почти вдвое (на 808 орудий), но по мощи артиллерии превосходство оставалось за союзной эскадрой, причём значительное. 10 линейных кораблей союзной эскадры, вооруженных 36-ти фунтовыми пушками (против 3 турецко-египетских), были намного сильнее турецких фрегатов, вооруженных 24-х фунтовыми пушками.

В Наваринской бухте было также значительное число военных транспортов и купеческих судов, зафрахтованных турецким правительством. Турецко-египетские суда, расположенные по направлению берегов бухты, в виде полумесяца, тройной линией, стояли фертоинг, имея шпринги у канатов. Суда большей величины обращены были бортом к центру, а меньшие – заполняли промежутки между ними. Пять или шесть брандеров были поставлены в оконечностях полумесяца и на ветре для того, чтобы пустить их на суда соединённых эскадр, если будет сражение. Вход в бухту шириной около 5 кбт простреливался батареями с Наваринской крепости и острова Сфактерия. Стоявшие в третьей линии, и тем более у берега, турецкие суда не могли стрелять из-за больших расстояний и опасения поразить свои корабли. Главные силы находились по правую сторону от входа.

13 (1) октября, в день объединения союзных эскадр, Л.Гейден получил сообщение от князя Ливена (русского посла в Англии), что Греция приняла положения Лондонского договора, а Турция категорически отказалась. В связи с этим вступала в силу секретная статья этого договора, и объединённая союзная эскадра сосредоточилась у входа в Наваринскую бухту. На совместном совещании 17 (5) октября три адмирала составили письмо-ультиматум Ибрагим-паше с требованием прекращения военных действий против Греции.

Необходимо отметить, что ещё до соединения эскадр Э.Кодрингтон и А. Де Риньи обратились к Ибрагим-паше с официальным заявлением о перемирии и предупредили, что если оно будет нарушено, то турецкий флот будет немедленно уничтожен. Ибрагим-паша в ответе заявил, что поскольку приказы Порты не предусматривают такой крайний случай, то он пошлёт курьеров в Константинополь и Александрию и обязуется до их возвращения не выводить флот из Наваринской бухты. Но это обязательство Ибрагим-паша нарушил – его корабли не раз выходили из бухты.

Ультиматум союзного командования о немедленном прекращении военных действий против Греции чиновники Ибрагим-паши не приняли, заявив парламентёру, что Ибрагим-паша отсутствует, что им не известно, где он находится и когда возвратится, и что они не могут принять на себя доставку ему письма союзных адмиралов.

Такой ответ чиновников Ибрагима-паши показал союзным адмиралам, что средства убеждения бесполезны. Поэтому, 18 (6) октября адмиралы вновь собрались на совещание. Было решено всем судам соединённого флота войти в Наваринскую бухту, стать на якорь возле турецкого флота, дабы присутствием и положением союзных эскадр принудить Ибрагима сосредоточить свои силы в Наварине и отказаться от любых новых предприятий против Греции. Военные распоряжения, диспозиция входа в бухту и главное командование, в случае военных действий, были предоставлены вице-адмиралу Кодрингтону, как старшему в чине.

И 20 (8) октября 1827 г. союзные эскадры вошли в Наваринскую бухту. Корабли входили в бухту двумя кильватерными колоннами. В правой следовали английские и французские корабли во главе с флагманским кораблём «Азия», в левой – русская эскадра во главе с флагманским кораблём «Азов».

Во время входа в гавань к Э.Кодрингтону прибыл турецкий офицер-парламентёр, который заявил, что якобы находящийся в отсутствии Ибрагим-паша «…не оставил приказаний касательно дозволения входа союзных эскадр в сей порт, а потому он требует, чтобы не ходя дальше, поворотили в море». Э.Кодрингтон ответил парламентёру, что он пришёл не получать приказы, а их отдавать, и что он истребит весь их флот, если будет сделан хотя бы один выстрел по союзникам.

При входе в бухту по приказанию Кодрингтона корабли перестроились в кильватерную колонну. После перестроения, передав сигнал «Приготовиться к бою!», Э.Кондрингтон в час пополудни начал входить с правой колонной в Наваринскую бухту. Английские и французские корабли вошли в бухту и стали на якоря по заранее намеченной диспозиции, причём, с турецкой стороны по ним не было произведено ни одного выстрела.

Русская эскадра подошла к входу в бухту. В это время с английского корабля на шлюпке был послан парламентёр. Он должен был попросить командира турецкого брандера отвести свой корабль подальше от кораблей союзников, но был убит ружейными выстрелами с борта брандера. Затем с египетского корвета был произведён пушечный выстрел по французскому флагманскому фрегату «Syrene».

«Азов» в это время находился между батареями Наваринской крепости и батареями о.Сфактория, с которых по нему начали вести перекрёстный пушечный огонь, а затем и по другим русским кораблям, по мере их приближения к входу в бухту. Несмотря на огонь береговых батарей и огонь с тройной линии судов, составлявших правый фланг турецкого флота, «Азов» продолжал свой путь, не сделав ни одного пушечного выстрела, и стал на якорь по месту диспозиции. Манёвр постановки на якорь, выполненный под ураганным вражеским огнём, вызвал у союзников восхищение русскими моряками, их изумительной выдержкой, мастерством, хладнокровием и неустрашимостью.

Между тем, в бухте в это время происходила только частная перестрелка между некоторыми турецко-египетскими судами и атакованными ими французскими кораблями. Союзные адмиралы не отдавали приказа на открытие ответного огня. Вице-адмирал Э.Кодрингтон послал к египетскому адмиралу Могарем-бею второго парламентёра с предложением прекратить огонь и принять посредничество союзных адмиралов между ним и греками. Этот парламентёр, как и первый, был убит. «Тогда, – пишет граф Гейден, – не оставалось нам иного средства как отражать силу силой».

В 3 часа 30 минут дня союзная эскадра открыла ответный огонь. Только тогда на «Азове» взвился сигнал: «Открыть огонь!» Причем, «Азову» пришлось вести бой одновременно с 5 вражескими кораблями. А в гуще огненного ада на юте «Азова» спокойно ходили с подзорными трубами в руках контр-адмирал Л.П.Гейден, контуженный в голову, но скрывавший это от подчинённых, и командир корабля капитан 1 ранга М.П.Лазарев.

«…К чести капитана Лазарева я должен всеподданнейше присовокупить, что строгая дисциплина, ежедневные учения по пушкам и порядок, в коем служители всегда содержались, были причиной и чему я совершенно обязан, что корабль «Азов» действовал с толиким успехом в поражении и истреблении неприятеля…» – докладывал рапортом Л.Гейден. Один из офицеров корабля «Азов» лейтенант Иван Бутенев «…во время сражения командовал шканечными орудиями, исполнял свою обязанность как отлично храбрый офицер и, потеряв даже правую руку, которую оторвало ядром, оставался долгое ещё время наверху, побуждая людей к исполнению долга и, наконец, не иначе сошёл на низ, как после многих убеждений… Во время самой ампутации руки его, услышав громогласное «Ура!», издаваемое матросами при падении мачт с сражавшегося с нами корабля, не внимая ужасной той боли, которую, без всякого сомнения, он чувствовал, вскочил и, махая оставшеюся рукою, соединял с нами свои восклицания и всеми мерами старался ободрять тех раненых, коими кубрик тогда был наполнен…»

Успехи самого «Азова» потрясли очевидцев боя: он зажёг и взорвал 2 турецких фрегата, 1 корвет, 80-пушечный линейный корабль и флагманский фрегат турецкого адмирала Тахир-паши. Кроме того, «Азов» вместе с флагманским кораблём англичан «Азия» потопил линейный корабль командующего египетским флотом Могарем-Бея.

Во время сражения русские корабли не только поддерживали друг друга, но и неоднократно оказывали помощь английским и французским кораблям, впрочем, как и последние - русским. Когда «Азов» сражался в одно время против пяти военных судов, то, заметив это, ла-Бретоньер, командир французского корабля «Breslaw», занявший при начале сражения невыгодную позицию, немедленно обрубил канат и, спустившись, занял место между «Азовом» и английским кораблём «Albion», и таким образом несколько облегчил положение русского флагмана.

Со своей стороны «Азов», несмотря на то, что был окружён неприятелем, помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем Могарем-бея, и когда последний повернулся к «Азову» кормой, то четырнадцать орудий с левого борта «Азова» немедленно были направлены против этого корабля и действовали с таким успехом, что через полчаса разбили ему всю корму. Когда же загорелась констапельская на корабле Могарем-бея, и там приняли все меры, чтобы потушить пожар, сильный орудийный огонь с «Азова» парализовал эти усилия, и корабль Могарем-бея взлетел на воздух.

Командир фрегата «Константин» (С.П.Хрущов) взял на буксир один из английских бригов, сильно поврежденный в сражении и потерявший все якоря, и таким образом спас его от гибели. Словом, союзники действовали с редким единодушием. В разгар сражения с корабля «Гангут», пронизываемого вражескими ядрами, увидели быстро приближающийся турецкий брандер. Капитан Авинов приказал обрушить на него весь корабельный огонь, и брандер, немного не дойдя до корабля, утонул.

Когда канонада умолкла, неприятель выпустил на союзную эскадру египетский адмиральский фрегат. Пройдя мимо «Азова», этот фрегат врезался в «Гангут». Полагая, что турки намерены броситься на абордаж, команда «Гангута» устремилась на фрегат, но встретила на нём только одного матроса, поджигавшего кливер. На палубе фрегата были разбросаны разные зажигательные принадлежности. Густой дым валил из трюма. В этот критический момент капитан Авинов (командир «Гангута») приказал обрубить канаты якорей, чтобы, по крайней мере, от других русских кораблей отвести видимую опасность. «Гангут» с горящим фрегатом медленно вышел из линии. Бросив якорь, офицеры и матросы поспешили отделить египетский фрегат от корабля и потушить огонь. Прорубив подводную часть фрегата, команда «Гангута» пустила его ко дну.

Общее сражение продолжалось более четырех часов и прекратилось в 18.20, пока совсем не стемнело, но отдельные стычки не прекращались всю ночь. «Удивительно, – говорил вице-адмирал Кодрингтон в донесении, – каким образом избавились мы от беспрестанных и ужасных взрывов турецко-египетских судов, большей частью поджигаемых своими командами; сами они имели возможность спастись на берег. Взрывы эти ночью представляли страшное, поразительное зрелище».

Сражение при Наварине закончилось полным разгромом турецко-египетского флота. Вот как доносил о потерях турецко-египетского флота контр-адмирал Л.П.Гейден императору Николаю I   25 (13) ноября 1827 г.: «8-го октября всего стояло судов 125, из оного числа 31 транспорт и 94 военных судов, как то: кораблей, фрегатов, корветов и бригов. Осталось 10-го октября 8 корветов, 16 бригов и 23 транспорта. Взорвано и пущено ко дну 70 военных судов и 8 транспортов». Таким образом, более 70 турецко-египетских судов, в том числе три флагманских, стали жертвами пламени, прежде чем бой прекратился. Многие корабли, избежавшие пожара в первый день битвы, были позже сожжены самими турками в углу залива. Лучшие оттоманские моряки погибли. Союзники в кораблях потерь не имели.

На русской эскадре было убито и ранено (в скобках): на «Азове» 24 (67), на «Гангуте» 14 (37), на «Иезекииле» 13 (18), на «Александре Невском» 5 (7), на «Проворном» 3 (4), на «Елене» 0 (5), на «Константине» 0 (1) и на «Касторе» 0 (0). Итого на русской эскадре убито 2 офицера и 57 нижних чинов. Ранено 18 офицеров и 121 нижний чин.

На английской эскадре было убито и ранено: на «Азии» 14 (48), на «Генуе» 26 (35), на «Альбионе» 10 (56), на «Dartmouth» 6 (8), на «Cambrian» 1 (1), на «Glasgow» 0 (2), на «Talbot» 5 (18), на «Rosa» 3 (15), на «Mosquito» 2 (4), на «Brisk» 1 (3), на «Philomel» 1 (7) и на «Gent» 5 (9).

На французской эскадре было убито и ранено: на «Syrene» 22 (42), на «Trident» 0 (7), на «Scipion» 2 (36), на «Breslaw»  1 (4), на «Armide» 14 (25), на «Alcyon» 1 (0) и на «Daphne» 1 (5).

Всего убито 174 человека, ранено 475, итого 649. В том числе, у русских убиты: мичман Василий Жадовский (с «Иезекиия») и лейтенант Николай Куприянов (с «Проворного»); лейтенанту Батьянову (с «Азова») оторвало руку; ранены: 17 офицеров (5 с «Азова», 8 с «Гангута», 2 с «Иезекииля» и 2 с «Елены»), в том числе капитаны: Свинкин (командир «Иезекииля») и Авинов (командир с «Гангута»). У англичан убиты: В. Батурст (командир «Genoa»), лейтенант Фицрой (парламентер) и поручик морских солдат; ранены: лейтенант (оторвало ногу), подполковник морских солдат, и мичман (сын Кодрингтона). У французов ранен ла-Бретоньер (командир корабля «Breslaw»).

Об отваге русских моряков в Наваринском сражении Л.П.Гейден докладывал Николаю I в своем рапорте от 30 (18) октября 1827 г. следующее: «…Не нахожу достаточных выражений, дабы изъяснить Вашему Высочеству храбрость, присутствие духа и усердие капитанов, офицеров и нижних чинов, оказанные ими во время кровопролитного сего сражения; они дрались, как львы, против многочисленного, сильного и упорного неприятеля, а в особенности отличились капитаны Лазарев, Авинов, Свинкин, Богданович и Хрущёв…».

Наваринская бухта стала местом погребения павших в бою русских моряков. А на острове Сфактерия погибшим русским морякам сооружен памятник, представляющий собой прямоугольный параллелепипед из белого мрамора на низеньком фундаменте бутовой оштукатуренной кладки. На памятнике надпись: «Память падшим в Наваринском сражении 8/20 октября 1827 года и погребённым поблизости. Поставлен в 1872 году начальником отряда свиты Его Императорского Величества контр-адмиралом И.Бутаковым, командиром, офицерами и командой клипера «Жемчуг».

Памятник обнесён оградой, внутри которой посажено 20 кипарисов. В 1960 году рядом с мраморной плитой была поставлена стелла с гербом Советского Союза, якорем и надписью в честь русских моряков, погибших в Наваринском сражении. В 1996 году к 300-летию Российского флота на ограде памятника была укреплена памятная доска, на которой перечислены фамилии 38 моряков из 57 погибших в бою и умерших от ран в последующие дни. Фамилии 19 моряков пока неизвестны.

В союзном флоте более всех пострадали флагманские суда и их экипажи. На английском «Asia» и французском «Syrene», кроме других повреждений, были потеряны бизань-мачты. Больше всех пострадал «Азов», находившийся в самом центре битвы: все его мачты были побиты до такой степени, что пришлось делать фальшивое вооружение; в корпусе оказалось более 150 пробоин, из них 7 подводных. На «Гангуте» также необходимо было менять все три мачты. Но решительные и успешные действия русской эскадры и, в особенности линейного корабля «Азов», во многом предопределили исход сражения.

В своём донесении контр-адмирал граф Л.П.Гейден писал: «Три союзных флота, соревновали один другому в храбрости. Никогда не видно было столь искреннего единодушия между различными нациями. Взаимные пособия доставлялись с неписанной деятельностью. При Наварине слава английского флота явилась в новом блеске, а на французской эскадре, начиная от адмирала Риньи, все офицеры и служители явили редкие примеры мужества и неустрашимости. Капитаны и прочие офицеры российской эскадры исполняли долг свой с примерным рвением, мужеством и презрением всех опасностей, нижние чины отличились храбростью и повиновением, которые достойны подражания».

Было бы несправедливо не отметить и мужество турок.

За отличия в этом сражении контр-адмирал граф Л.П.Гейден был награжден чином вице-адмирала, орденом Св. Георгия 3 степени, французским орденом Св. Людовика 1 степени, английским орденом Бани 2 степени большого креста и греческим орденом Спасителя 1 степени.

Капитан 1 ранга М. П. Лазарев был произведен в контр-адмиралы (Гейденом был представлен к Георгию 3 класса), награждён английским орденом Бани и французским Св. Людовика.

Заслуженные награды получили и другие участники сражения (более 100 фамилий – от офицеров, командиров кораблей до матросов, священнослужителей, лекарей и рядовых чиновников), а 12-му флотскому экипажу, находившемуся на «Азове», был пожалован Георгиевский флаг. В отличие от Андреевского флага на перекрестие голубого креста накладывался красный щит с изображением святого Георгия Победоносца.

Георгиевский кормовой флаг был учреждён 20 (8) июня 1819 года в честь 100-летия первой крупной победы Русского военно-морского флота 6 июня (24 мая) 1719 года у острова Эзель (Сааремаа) над шведским флотом. Он являлся высшей наградой судам, экипажи которых проявили исключительную отвагу и мужество в боях с врагом, и за выдающиеся подвиги при защите чести военно-морского флага.

Георгиевские вымпелы получили только «Азов» в 1828 году и «Меркурий» в 1829 году. Матросы гвардейского корабля получали на бескозырку ленту, состоявшую из 5 полос чёрно-оранжевого цвета, символизировавших порох и пламя.

В Наваринском сражении получили боевое крещение на корабле «Азов» лейтенант П.С.Нахимов (после сражения капитан-лейтенант с орденом Св. Георгия 4-ой степени), мичман В.А.Корнилов (награжден орденом Св. Анны 4-ой степени), гардемарин В.И.Истомин (после сражения мичман, награжден серебряным крестом Св. Георгия). В последующем все трое – адмиралы, герои и руководители легендарной обороны Севастополя в Крымской войне 1853-1855 гг.

В Наваринском сражении на фрегате «Константин» участвовал сын Л. П. Гейдена – Логин Логинович Гейден. Во время сражения он проявил личную храбрость и был награждён орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. Впоследствии, как и отец, он станет полным адмиралом. Он будет последним из моряков, обладавшим орденом Святого Апостола Андрея Первозванного.

Российские награды получили командующие и капитаны кораблей союзных эскадр. В отношении награды капитанов союзных эскадр, граф Гейден предлагал, по возможности, наградить их наградами, сравнимыми с наградами русским капитанам, «дабы не возбудить предлога к зависти». Однако русское правительство оказало особое предпочтение морякам английского флота, что видно из следующего: вице-адмирал Кодрингтон получил Георгия 2 ст., капитаны английских кораблей – Владимра 3 степени; капитаны фрегатов и корвета – Св. Анны 2 степени с бриллиантовыми украшениями; капитаны бригов и тендера – Св. Анны 2 степени без украшений, а мичман Кодрингтон (сын вице-адмирала Э.Кодрингтона) Св. Владимра 4степени с бантом. Контр-адмирал де-Риньи получил орден Александра Невского; капитан ла-Бретоньер – Владимра 3 степени (за помощь кораблю «Азов»); прочие капитаны французских судов – Св. Анны 2 ст. без украшений и ордена низшего достоинства.

А в декабре 1827 г. «Азов», впервые в истории русского флота, за доблесть в Наваринском сражении был награжден кормовым Георгиевским флагом и вымпелом, которые были подняты на корабле 6-го апреля (23 марта) 1828 г. в торжественной обстановке во время стоянки русской эскадры в бухте порта Лавалета на Мальте. Подлинный Георгиевский флаг с корабля «Азов» сохранён и находится в Центральном Военно-Морском музее. Его размеры 9,5 на 14 м. В последующем предписывалось всегда иметь в составе флота корабли, носящие имя «Память Азова» и поднимать на них славный Георгиевский флаг.

Европа неоднозначно оценила разгром турецкого флота в Наваринской бухте. Австрийский император Франц I назвал Кодрингтона и других адмиралов убийцами. В Англии раздавались голоса о привлечении к суду адмирала Э.Кодрингтона, хотя «решительность действий» предписывалась ему в указаниях, данных первым лордом адмиралтейства принцем Кларенским.

За Наваринское сражение Кодрингтон был награждён орденом Бани большого креста, но, подписывая документ о награждении Кодрингтона, английский король Георг IV на полях приказа написал: «Я посылаю ему ленту, хотя он заслужил веревки» (в архивах об этом эпизоде ничего найти не удалось). В 1828 г. Э.Кодрингтон был уволен с флота, но в 1830 г. принц Кларенский, став королём Англии Вильгельмом IV, снова привлёк Кодрингтона к активной деятельности, и в 1837 г. он стал адмиралом.

Французский адмирал граф Анри де Риньи стал впоследствии морским министром Франции.

Греция высоко оценила подвиг русских моряков. В письме вице-адимралу графу Л.П.Гейдену президент Греции 29 (17) июня 1828 г. писал: «Нация поспешила через своих уполномоченных выразить желание – увековечить память стольких подвигов и объявить свою благодарность. Национальное собрание в Аргосе решило воздвигнуть памятник и учредить орден Спасителя, дав мне право поднести всем знаки первой степени….В вознаграждение за то, что вы сделали для этой страны, ваше имя останется в ней навсегда любимым и уважаемым».

Сегодня на центральной площади города Пилос (Наварино) возвышается трехгранный обелиск из белого мрамора в окружении старинных якорей и бронзовых корабельных пушек. На каждой из его сторон портреты адмиралов объединённой союзной эскадры с надписями: «Кодрингтон», «де-Риньи», «Гейден». Под каждой фамилией выгравировано «Благодарная Греция. 1827-1927».

14 (2) сентября 1829 г. во дворце Эски-Сарай в Андрианополе был подписан Андрианопольский мирный договор между Турцией и Россией, по которому Греция получила автономию, а протоколом, подписанным Англией, Францией и Россией 22 января (по старому стилю) 1830 г. в Лондоне, постановили признать Грецию независимым государством.

В современной Греции день 20 (8) октября – национальный праздник, на который приглашаются корабли стран, подписавших Лондонскую конвенцию.

 

В апреле 1999 г. в центральном военно-морском музее была открыта выставка о Наваринском сражении, которая посвящалась 290-летию ЦВММ и 170-летию независимости Греции.

СИРЫЙ С.П.
председатель военно-исторической секции Дома ученых РАН,
председатель секции истории Российского флота и историограф СПб МС, заслуженный работник высшей школы России, профессор, капитан 1-го ранга запаса