Русско-Эгейская регата

Идея провести в Эгейском море парусные гонки между российскими яхтсменами родилась под конец прошлогоднего (в мае 2001 г.) плавания трех чартерных яхт с экипажами из яхт-клуба Московского государственного университета. Готовясь к отъезду из Лаврио, я задал тогда главе и владельцу компании «Argolis Yacht Enterprizes» Лео Цирополосу вопрос: «А можно ли зафрахтовать 10-15 одинаковых яхт?». Лео, мучимый той весной радикулитом, подошел, прихрамывая, к этажерке в своем вагончике, достал фотографию около 20 яхт, ошвартованных, по его словам, в марине Миконоса, и сказал: «Это 19 яхт «Атлантик 49», на которых ежегодно проводится чемпионат Австрии по крейсерским гонкам. Только фрахтовать их надо не позднее конца ноября – иначе флот одинаковых яхт не собрать».

В ходе «Онеги 2001» я опросил несколько экипажей на предмет участия на майские в гонках в Эгейском море и, к радости своей, обнаружил, что 4-5 команд для такого события уже практически готовы. В начале ноября, по закрытии навигации, стал снова опрашивать народ – энтузиазма, конечно, поубавилось – народ оборудовал берлоги для зимней спячки и о будущей весне думал как о некой абстрактной возможности. Тем не менее, поговорив с верными товарищами из дружественных экипажей, в середине декабря на свой страх и риск зафрахтовал первые три лодки.

Этому, чисто юридическому действию, предшествовали консультации с Шурой Синицыным – опытнейшим яхтсменом, которого знаю еще по гонкам в 80-х годах на Онеге. В последние лет пять Шура является еще и агентом Арголиса в Москве. Консультации касались выбора типа яхт для гонок. Исходя из опыта эгейских походов, решили, что оптимальный размер лодки – 37 футов или около того. На лодках меньшего размера в Кикладах придется слишком часто рифиться – дует там, однако. В то же время, в расчете на одного члена экипажа данный типоразмер яхт обеспечивал относительно приемлемый уровень расходов на фрахт. К такому выбору подталкивало и то, что Лео обещал предоставить до 10 таких лодок, если понадобится. Короче, выбор пал на «Sun Odyssey 37.1» – французский чартерный крейсер. Учитывая, то, что корпус «Sun Odyssey 36.2» французы ваяют с той же матрицы и разница только в палубной секции и кормовом свесе, решили, что для целей проведения первой регаты можно объединить эти лодки в одну зачетную группу.

Каждый, кто хоть раз участвовал в крейсерских гонках, знает магическое слово «гандикап» и, соответственно, «обмер» – это когда медали получают не те, кто был первым на финише, а те, кто был первым по так называемому «исправленному времени». Пафос этих слов в том, чтобы уровнять шансы разных по конструкции яхт, за счет хитроумных формул, отражающих (в идеале) ходовые качества таких яхт.

На самом деле, развитие гандикапных гонок привело к тому, что яхтсмены всю зиму колдуют с обмером своих яхт, чтобы продемонстрировать следующей весной соперникам свои познания в математике и знании теории корабля.

Время от времени, энтузиасты (как правило, профессиональные кораблестроители) выступают с инициативой сделать очередную, новую, «идеальную» систему обмера, которая – не в пример прежней, учтет все особенности современного яхтинга.

Первоначально такая новая система встречается в штыки, затем у нее появляются адепты, затем ее принимают в качестве экспериментальной, потом, под фанфары, ее делают основной. Проходит время – снова конструкторы яхт и яхтсмены-гонщики начинают выжимать из этой «идеальной» системы все возможности получить максимальный гандикап при максимальных же ходовых качествах. Со стапелей сходят яхты-бочонки, единственное преимущество которых – низкий гоночный балл при неплохих ходовых качествах.

Это вечная история развития человеческой мысли в стремлении к совершенству. Как нет идеальной конструкции яхты для всех возможных ветровых и волновых условий и всех возможных материалов для изготовления корпуса, рангоута и парусов, так нет, и не может быть идеальной системы обмера яхты.

Каждый, кто хоть раз фрахтовал яхту в обычной чартерной компании, понимает, что «обмер» и «гандикап» трудно совместимы со сложившейся практикой фрахтования яхт. Применение же упрощенной системы обмера (типа 0,8 длины по палубе) вводит некий генератор случайных чисел, который, снижая азарт борьбы, справедливости в результаты не добавляет.

Исходя из вышеперечисленных соображений, было признано осмысленным не возиться с обмером, а удовлетвориться подбором максимально однотипных яхт. Насколько это удалось видно из результатов гонок.

Итак, ниже приводится состав участников Московско – Эгейской регаты:

Отдельной темой оказалось приобретение авиабилетов на такую большую (67 человек) группу пассажиров. Казалось – авиакомпании должны быть счастливы и предлагать скидки – но нет, то ли мы что-то не правильно организовали, то ли авиакомпании неправильные. (И пчелы неправильные и мед у них, наверное, неправильный) Короче, полетели рейсовыми самолетами и то, не одним рейсом, а, половина – Аэрофлотом, и другая половина – Олимпиком. В принципе авиабилеты – это наиболее очевидный ресурс снижения стоимости участия в регате. На этот раз получилось, что стоимость авиабилета (320 долл. США) получилась наибольшей тратой в расчете на одного члена экипажа. Как показывает опрос – чартерный рейс позволил бы снизить стоимость билета до 220 долл., что существенно для многих участников регаты.

Но вот, наконец, позади предотъездная суета, когда 67 человек двумя рейсами покинули Москву и улетели в Афины, что бы, погрузившись на борт 11 чартерных яхт, стартовать в событии под названием Московско-Эгейская регата.

26 апреля яхтсмены провели, принимая у древних (и не очень) греков яхты.

Гонка № 1

Утром 27 апреля на траверзе маяка на мысе Фониас, что в проливе между Аттикой и о. Макронизи, был дан старт гонки № 1 Лаврио – Китнос. Длина дистанции около 25 миль.

Во время старта этой гонки опробовали необычную процедуру старта. Судейское судно – яхта Agean Dream (типа Triton 48) – после поднятия флага “P” начало движение от 10 метровой изобаты возле мыса, на котором установлен маяк, курсом 90, имея маяк точно по корме. Стартующим судам было предписано пересекать стартовую линию (линию, соединяющую корму судейского судна и маяк на берегу) после того как на судейском судне будет спущен флаг «Р», дан звуковой сигнал и по радио будет продублирована информация об открытии старта (на 72 канале). Движение судейского судна по указанному курсу осуществлялось под дизелем малым ходом (около 1,5 узлов), с тем, чтобы иметь возможность максимального маневра.

После открытия старта судейское, легло в дрейф, дожидаясь пока основная группа яхт пересечет линию старта. Для сильно опоздавших на старт, указывалась точка на берегу в продолжение курса судейского судна при открытии старта. После этого судейское (имея очень ограниченное преимущество в скорости перед гоняющимися яхтами) уходило вдогонку участникам, чтобы успеть принять финиш. Применялось также правило 1 минуты. Яхты, оказавшиеся не с предписанной стороны от стартовой линии должны были совершить поворот на 720 градусов.

Привыкшие к обычным процедурам, гонщики могут начать морщиться, читая эти строки. Однако, фрахт судейского судна, которое могло бы вставать на якорь на глубинах от 30 до 150 метров (в диапазоне которых в основном и давались старты и принимались финиши) привело бы к существенным расходам.

В конце концов, 67 человек, решивших принять участие в этих гонках, искали способ получить удовольствие в Эгейском море под парусами – и, забегая вперед, скажу, что это им удалось.

Итак, 27 апреля, маяк Фониас. Дуло балла 2. Под знаменем гедонизма яхты бейдевиндом побежали к бухте Фикиада на западе о. Китнос. Те, кто стартовал подветренными с трудом «проскребались» мимо южной оконечности о. Макронизи. Кто-то отконтривался заблаговременно, кто-то жадничал и жался к самым скалам. Из тех, кто жадничал, Голден Флауэр зацепил камни, улучшив конструкцию пера руля. Говорят, что Асини тоже стукнулся килем, но камень попался не столь крепкий.

При подходе к о. Китнос расходились со здоровенным танкером. На всякий случай связался с ним по 16 каналу и сообщил, что пройдем у него по корме. Он прибавил ходов, и прошел у нас по носу. В 17-10 встали на якорь при входе в бухту Фикиада, изготовившись для принятия финиша. К половине шестого начался массовый финиш яхт. Первым пришел А. Синицын на яхте Минос. Вторым – Ю.Болотин на Апаначи. Третьим – П.Шубравый на яхте Домна. К 18:30 все яхты финишировали.

Не обошлось без казусов – яхта Клеопатра зашла в соседнюю бухту Колона, отделенную от бухты Фикиада низкой песчаной косой. Финишировать волоком яхтсмены не стали, удовлетворившись стоянкой рядом с эскадрой. Как выяснилось позже, на Клеопатре «помер» дизель и мужики «получали удовольствие» от физических упражнений с якорем, опять же экономя свет, так как подзаряжать аккумуляторы было решительно нечем. Самая же плохая сторона мертвого дизеля оказалась связана с невозможностью (без помощи электричества) добыть пресную воду из бортовых цистерн.

Якорная ночевка в компании 2-х немецких яхт, слегка обалдевших от обилия яхт с трехцветным русским флагом под краспицами. Купание с бортов – в одном месте в бухте бьют горячие источники – водные процедуры были весьма комфортными, если удавалось держаться в районе этих ключей – а так 17 по Цельсию – освежает великолепно.

Ночью случилось полнолуние при ясной погоде. Светло было как днем. Ветер с началом ночи стал усиливаться и заходить против часовой стрелки – сначала в бухту стала залетать рефракционная зыбуха, потом она ушла. Часам к 3 ночи ветер стал заметно ослабевать и, мучившиеся «капитанским синдромом», шкиперы яхт спокойно заснули, перестав выпрыгивать каждые полчаса на палубу – то ли наслаждаться великолепным пейзажем при полной луне, то ли смотреть – не сорвало ли с якоря. Опять же физиология взяла, наконец, свое.

Гонка № 2

Старт гонки № 2 (Китнос-Милос)длиною около 43 морских миль дали 28 апреля напротив маяка Мерикха у входа в одноименную бухту. Дуло хорошо если 0,5 балла. По радиосвязи уговорились пройти вблизи мыса Киклопс, что на южной оконечности о. Серифос – на случай сокращения дистанции из-за выключения ветра.

Дав старт, довольные собой, мы на судейском решили съесть полноценный завтрак и завернули в бухту Мерикха выпить в таверне по чашечке Greek coffee и съесть по омлету с беконом. Освежившись после этого стаканчиком только что выжатого апельсинового сока, с любопытством наблюдали, как в еще не проснувшуюся до начала туристического сезона бухточку, заползал огромный паром, чьими усилиями Кикладские острова все еще остаются частью Греции. Подождав, когда паром, изрядно замесив своими могучими винтами воду в гавани, уйдет куда-то на юг, мы под дизельком потянулись на дистанцию – смотреть, как киснут в штиле наши гонщики. Выскочив на место старта, с трудом в бинокль обнаружили паруса на горизонте. В море раздуло баллов до 4-5 и, вместо штилевания, участники получили великолепный сэйлинг.

Ветер пришел сначала тем, кто держался мористее – к западу от острова – они выстрелили вперед. Те же, кто пытался искать бризов в непосредственной близости от острова получили ветер позже и были обречены догонять соперников, отконтриваясь от скал сначала Китноса, а затем и Серифоса.

Юго-юго-западный ветер разгонял волну аж от самого Пелопоннеса. На таком просторе волнишка нагуливала высоту до 3 метров. Потряхивало. На некоторых лодках экипаж щедро делился завтраком с дельфинами и прочими средиземноморскими тварями. Видимо в ожидании кормежки экологически безупречным продуктом дельфины и чайки сопровождали участников гонки. На судейском, летевшем к финишу под парусами и мотором 7-8 узловым ходом, никого не укачивало – 44-летний юнга Леха, который в первый раз оказался на яхте, бил себя кулаком в грудь со словами: «Ну где же обещанная морская болезнь?!». Наверно поэтому дельфины лишь пару раз заглянули к нам и, увидев компанию, с песнями и сухим белым под фисташки рассекающую волны, уплыли кормиться к другим яхтсменам. Чайки же напротив – очень интересовались фисташками. При этом они издалека отличали кожуру от собственно фисташек. Видимо услуги окулиста им не требуются.

Перед началом гонки уговорились, что яхты пройдут в непосредственной близости от мыса Киклопс о. Серифос, на случай если ветер скиснет и придется сокращать дистанцию. Сообщалась эта информация по радио в условиях неизбежных помех. Это не позволило экипажу Голден Флауэра точно понять, что указанное требование действует только на случай штиля. Яхта, уверенно шедшая чисто впереди эскадры с самого старта, на траверзе мыса Киклопс легла в дрейф, убрав паруса. Дождавшись подхода Миноса и, осознав ошибку, Голдэн Флауэр бросился вперед, пытаясь отыграть упущенное. Но это оказалось не так то просто.

К 15-00 на горизонте с права по курсу стала просматриваться гора. Прикинули на нее пеленг – это похоже был о. Антимилос. Взяли позицию по GPS – стало понятно, что на вход в бухту Милоса эскадра не вырезается. Прикинули на судейском – смайнать парусину и под дизелем молотить прямо на вход, пройдя к западу от о. Акрадиа с маяком. Посмотрев на курс к волне, эту идею с гневом отринули – получалось, что придется идти почти перпендикулярно к трехметровым пронзительно голубым валам, гнущим свои спины на эгейских просторах. Так и отлавировались под генуем и дизелем под прикрытие мыса Лакида, откуда уже под одним дизелем зашли в бухту о. Милос.

К 20-00 лидеры гонки уже начали финишировать в этой уютной бухте.

При входе в эту самую бухту установлены причудливой формы скалы, вид которых напоминает о необходимости регулярного посещения стоматолога – дабы не доводить собственные зубы до аналогичного состояния.

Для принятия финиша встали на якорь на глубине 10 м в кабельтове от оконечности мола при входе в марину. Координаты этой точки были заранее сообщены участникам.

Тем не менее, два экипажа – Апаначи и Армида, пройдя траверз маяка Бомбарда, с чувством выполненного долга смайнали парусину и, под дизелями, прошли оставшуюся 1 милю до финиша. Я долго пытался для себя объяснить, почему опытные гонщики допустили такой ляп в штурманской части, пока не сообразил, что, скорее всего, это вызвано концентрацией навигацких усилий на обеспечении безопасности плавания в новом районе и, как следствие, ослабленное внимание собственно к определению точки финиша.

Первое место снова за Миносом А.Синицына. Через 15 секунд за ним пришел Голден Флауэр с Ю.Асташевым на руле. На подходе к финишу, в виду судей, Минос, находясь на правом галсе, не дал дорогу Асташеву. Протеста, однако, не последовало.

После откровенно боевой гонки №2 весь следующий день – 29 апреля экипажи регаты «зализывали раны» на о. Милос, попутно повысив скудный апрельский доход местным тавернам. А зализывать там есть где – причудливые гроты, гейзеры (как подводные, так и береговые) чудесные церкви и монастыри, загадочные катакомбы, античный амфитеатр, симпатичные гречки, с пра-пра-пра бабушки которых неизвестный скульптор изваял статую Афродиты, которая волею судеб оказалась в Лувре, где уже много лет возбуждает фантазии горячих и изощренных французов.

Любители геологии и географии могли наблюдать добычу серебряных и каких-то еще руд открытым способом. Все это было доступно тем, кто прямо в марине взял на прокат маленькие машинки или освежающие мопеды. Отдохнуть удалось на славу.

Некоторым, правда, повезло меньше – в ходе двух гонок проявились недостатки в принятых яхтах и представители Арголиса на о. Милос пытались исправить эти недостатки.

Барахливший дизель на яхте Домна был «построен» – в топливный бак кто-то из греков еще в Лаврио по ошибке (или с пожеланием счастливого плавания) залил литров 10 отличной пресной воды. К сожалению дизель Вольво Пента, в отличие от двигателей внешнего сгорания, которым в 30-х гг. прошлого теперь уже века, прочили большое будущее, совсем не умеет работать на смеси солярки с водой. После отделения агнцев от козлищ, а воды от солярки, дизель на Домне заработал как миленький. Хуже было на Клеопатре. Механик Арголиса, как в анекдоте про нового русского, совершал все ритуальные действия, известные каждому начинающему дизелисту – прокачал пузыри из топливной системы, проверил наличие и качество топлива. Ничто не помогало. Повторение указанных операций и произнесение заклинаний на древнегреческом по мобильному телефону также не позволило достичь нужного эффекта. Дизель не подавал признаков жизни. Так вот с дохлым дизелем Клеоптара и вынуждена была стартовать на Идру.

Остальные же участники в приподнятом настроении и при трехбальном ветре на следующий день 30 апреля вышли под дизелями к маяку на о. Антимилос, что к северо-западу от самого о.Милос, для старта гонки № 3. Милос – Идра.

Гонка №3

Изначально планировалось дать третью гонку по маршруту Милос – Монемвазия. Однако ветер внес свои коррективы в дистанцию гонок – в соответствии с законом «всемирного бейдевинда» он стал заходить к западу и вся эскадра имела шанс лавироваться 60 миль по генеральному курсу. Учитывая прогноз на слабые ветра, это означало увлекательное приключение в районе интенсивного судоходства суток эдак на двое. Чтобы не допустить такого безобразия, было принято решение дистанцию гонок изменить и дать гонку из Милоса на Идру. Это практически те же 60 миль, но существенно севернее, что давало надежду на один галс. Понимая, что часть участников не совсем уверенно чувствовали себя в туземных морях, мы старались минимизировать ночную часть гонок.

Линия старта была обозначена следующим образом – участникам гонки на собрании капитанов была сообщена точка у южной оконечности о. Антимилос, из которой судейское, подняв флаг «Р», двигалось курсом 180, открывая стартовую линию. Стартовать было необходимо между кормой судейского судна и островом. Сама точка была выбрана на 100 метровой изобате у южной оконечности острова. Учитывая профиль дна и толчею волн, отражаемых от отвесных скал этого замечательного острова, ближе подходить к нему не хотелось.

После того, как был дан старт, ветер начал постепенно стихать и к 18-00 эгейского времени окончательно скис. Дельфины посещали яхтсменов, пытаясь отвлечь их от грустных мыслей о превратностях погоды. Мимо проехал здоровенный балкер (что-то типа Панамакса). Шел в балласте, но совсем чуть-чуть в балласте. Его огромный винт был погружен только наполовину и, поднимая фонтаны брызг, весело молотил волны за кормой этого 60-ти тысячника.

Удалось дозвониться до Москвы – дочка слазила в Интернет и сообщила, что центр антициклона находится в аккурат над нами и, по прогнозам, собирается сместиться к северу. Это и произошло. С заходом солнца действительно поддуло от норда. Яхты, расходясь в ночи с пароходами, следующими к югу вдоль Пелопонеса, устремились к финишу, который был установлен при входе в бухту Идра.

Финишная линия была определена как пеленг 255 градусов от памятника неизвестному то ли рыбаку, то ли матросу, который установлен на старой венецианской башне с пушками, прикрывающей вход в эту древнюю гавань. Эта информация была доведена до участников гонки заранее.

На практике оказалось, что финишная линия соединяла этот самый памятник с крайним столиком в таверне на другой стороне бухты. Выгодно использовав благоприятный ландшафт, судейская коллегия существенно облегчила условия своей работы.

Три яхты (Апаначи, Армида и Альмира) не стали искушать судьбу ночной гонкой в районе интенсивного судоходства и, включив дизеля, в 21-30 пришли в Идру под механической тягой.

Первой же в 7-05 эгейского времени уже 1 мая на финиш пришла яхта Асини с А. Маркаровым на руле. Второй была Тони с Г. Лаврентьевым. Третьей – Домна с П. Шубравым, за ним с интервалом 4 минуты Нерис С. Потапкина. Голден Флауэр и Минос, решив обогнуть о. Идра с юга, финишировали сильно позже остальных.

Надо сказать, что бухта Идра при всей живописности самого места и какой-то удивительно праздничной атмосфере, свойственной этому месту, с точки зрения стоянки и интенсивности судоходства начинает нравиться после 3-го или 4-го захода в нее. Как в совместной жизни, со временем, начинаешь прощать любимым их недостатки.

К примеру, суда на подводных крыльях заходят в эту бухту не реже чем один раз в 30 минут, быстроходные катамараны раз в 1 час, крупные паромы – раз в 2-3 часа. В дополнение северо-восточный угол гавани забит катерами – водными такси, которые постоянно снуют на вход и выход из бухты, развозя восторженных туристов (привезенных, соответственно, паромами, кометами и катамаранами) по удаленным бухточкам о. Идра. До этих уединенных мест иначе можно добраться только на мулах (то есть на помесях ослиц с конем, а не на мусульманских священниках).

Моторизованное движение по острову запрещено в целях борьбы с экологией. Видимо в этих же целях погонщики мулов, в случае, когда из них (мулов) выпадает отработанное топливо, в просторечии именуемое навозом, собирают этот выхлоп в специальный мешочек, а запах развеивают по ветру, от чего на улочках Идры в штиль случается аромат, придающий неподражаемый шарм этому и без того чудному месту.

Ужин яхтсменов в саду под платанами, был усилен посещением ночного бара, где высокая, стройная блонд ненавязчиво исполняла старую, как мир, роль официантки. Прямо в ее нежное ушко, касаясь губами ее щекочущих волос (из-за непомерной громкости народных напевов), приходилось орать всякие глупости типа: «Фри Текила санрайз, плиз!» или «Логарисмос, парагало!» (счет, пожалуйста, др.гр.)

Гонка №4

Гонка была проведена 2 мая. Дистанция этой гонки была проложена от надводного рифа Камини (с часовенкой на нем, сооруженной богобоязненными греками, видимо, в честь чудесного избавления из лап пучины морской) до входа в бухту Порто Хели. Риф этот поднялся из морских волн где-то в полу-миле к западу-юго-западу от бухты Идра одноименного острова.

Остров Докос участникам было предписано огибать левым бортом, дабы уклониться от многочисленных комет и прочих пассажирских судов, которые предпочитали оставлять справа этот скалистый, поросший кустарником осколок суши. Дистанция была чисто разминочная – 17,5 морских миль.

Эта гонка стала последней для яхты Клеопатра – в Идру, наконец, приехал квалифицированный механик, который поставил окончательный диагноз дизелю этой яхты – отсутствие компрессии из-за пробитой прокладки головы блока. После финиша в Порто Хели экипаж яхты капитана Колабанова деловито принимал «Аврору» – Gib Sea 43, которую Арголис предоставил взамен несчастливой Клеопатры. Гоняться на таком перемерке с 37 футовыми лодками было проблематично и, по факту, Аврора стала вторым судейским судном.

Но это все вечером, а утром из-за надежды на усилия нового механика старт гонки отложили на час, затем дали старт и, вернувшись в гавань, судейское отбуксировало Клеопатру в район рифа, где с опозданием на 45 минут несгибаемый экипаж принял старт.

После старта участники разделились на тех, кто пошел ближе к Пелопонесу, и тех, кто прижался ближе к о. Докос. Вялый попутный ветер балла на 1-1,5, толкавший яхты от самого старта, при подходе к проливу между островом и Пелопоннесом окончательно скис и, после короткого затишка, превратился в «мордотык». В выигрыше оказалась пелопонесская группа яхт. Голден Флауэр и Асини из докосской группы, получили ветер и позже, и «мордее». После выхода из пролива на бейдевинде созерцали излюбленные места отдыха древнегреческих трудящихся. На берегу Пелопоннеса вокруг симпатичных песчаных пляжей расположились небольшие отели и немаленькие виллы. Кто-то рассекал на водных лыжах, кто-то баловался «дуролетами», в миру именуемыми «jet-ski».

Напротив Пелопоннеса на фоне о. Спецос стоял на якоре фрегат УРО греческих ВМС, горделиво напоминая всякой чартерной шушере, кто в проливе хозяин.

Есть подозрение, что настоящий хозяин пролива – миллиардер Ниархос, собственный остров которого – Спецопуло, также стоял на якоре у юго-восточной оконечности о. Спецос.

Охранял ли фрегат УРО нерушимые морские рубежи Греческой республики или сторожил еще более нерушимые рубежи острова г-на Ниархоса, мы выяснять не стали, а оставили этот вопрос на совести командира фрегата.

Яхтсменов же более интересовала каменная гряда, ограждаемая маяком у м. Милианос, которая выдавалась в море еще на полкабельтов от самого маяка. Рулевые не спускали глаз с показометров эхолотов, оберегая девственность необрастающей краски на фальшкилях дорогих сердцу и кошельку яхт.

Один из немногих финишей, которые удалось принять стоя на якоре – был финиш в горле бухты Порто Хели. В аккурат посередине входа в бухту проложены какие-то подводные кабели и нам пришлось долго искать пеленги, чтобы положить якорь на приемлемой глубине в местах, наиболее удаленных от донного электричества. Удалось это исполнить на глубине около 20 метров.

Заштилело, и последние яхты финишировали уже в предзакатном мареве.

Впервые после начала гонок на небе стали появляться облачка, похожие на перистые. Видимо антициклон собирался потихоньку разрушаться, суля в перспективе глобальную смену погод.

В дымке, вышедшей из моря после погружения в него солнца, грациозно скользило по водам пролива квазипарусное дите современного судостроения – круизная пятимачтовая шхуна. Лет 15 назад я читал об этом проекте, но что у кого-то снесет башню настолько, чтобы его реализовать – мне сильно не верилось. Тем не менее, опрос остальных членов экипажа показал, что это не мираж, а суровая реальность эгейских будней, с которой необходимо считаться. Считаться пришлось долго, – как и положено после захода солнца, шхуна несла пять (!) топовых огней на каждой из своих величественных мачт.

Кроме ходовых огней на ней было включено палубное освещение, и окошки иллюминаторов весело подмигивали разноцветными огнями, намекая на тихие радости беззаботных обитателей роскошных кают.

В Порто Хели ошвартовались уже в темноте, когда большинство экипажей разбрелись по тавернам в поисках заслуженного ужина.

Насколько эта гавань хороша с навигационной точки зрения, на столько же городок бестолков и неуютен, как место для отдыха утомленных морем душ и организмов. Не даром НАТО, после долгих раздумий, отказалось таки размещать там свою военно-морскую базу. За это мы, россияне, говорим НАТе отдельное спасибо!

После ужина в таверне, собрались на Апаначи повечерять. Вечеряли весело – с песнями, разбрелись хорошо за полночь.

Гонка № 5

Старт пятой гонки дали 3 мая практически на месте финиша предыдущей. Разница была лишь в том, что судейское судно во время старта двигалось от зеленого маяка, ограждающего правую кромку входа в бухту Порто Хели, по направлению к красному береговому знаку, ограждающему левую кромку того же самого входа.

Длина дистанции – около 23 морских миль (сокращенный вариант) или 28 миль (полный вариант). Маршрут пролегал из Порто Хели, оставляя левым бортом о. Докос, к проливу между о. Целевиниа и о. Спати и, далее, к маяку у южной оконечности о. Порос. В окрестностях этого пролива предполагалось принять финиш в случае, если ветер будет выключен. Со старта яхты ушли полным курсом. Однако, чтобы оставить слева о. Докос, пришлось лавироваться за право первым пройти в пролив между Докосом и о. Идра.

На подходе к Докосу поддувало баллов до трех и мысли о сокращении дистанции как-то в голову не приходили. Ситуация стала кардинально меняться при подходе к точке возможного сокращения дистанции. Лидирующая группа яхт, прижимаясь ближе к пелопоннескому берегу, заштилела и Аврора (с Колабановым на руле) мористее, по большой дуге, обошла несколько лодок.

В целом же ветер собрался на покой и судейское, подняв флаг «Сиэра» (флаг сокращения дистанции), встало в заранее объявленной точке по GPS, взяв пеленг на маленький островок в проливе между о. Спати и Пелопонесом. Получилось что-то типа щелевого створа.

Дизель вкупе с носовым подруливающим устройством позволяли удерживать судейскую яхту с точностью до 0,01 минут земного градуса, что сопоставимо с длиной яхты (с точностью до ошибки GPS, естественно). Таким образом, контролируя свое положение по створу и принимая по нему финиш, получили приемлемое позиционирование судейского судна.

Первым на финише был А. Маркаров на Асини, за ним Аврора (вне зачета), затем, плотной группой Армида, Домна, Тони и Минос. Чуть позже – Апаначи и Голдэн Флауэр. Нерис пришлось подождать еще минут двадцать.

Надо сказать, что, стоя на выходе из пролива, кроме яхт, финиш мы приняли у 4-х Комет, шедших этим проливом из Пороса на Идру, и одного парома, двигавшегося в том же направлении. В проливе паром проехал между Голден флауэром и Апаначи, даже не сбавив хода. Лихие они люди – греческие мореходы. После финиша яхты под дизелями потянулись на о. Порос.

На Поросе

Когда душа твоя возлюбит избранные места, а долг велит тебе сухим неверным словом освещать увиденное, невольно посещают тебя вибрации сомнений – сможешь ли ты объективно рассказать о том, свидетелем чего ты явился волею судеб. Тогда решаешь ты – будь, что будет, долой беспристрастие, пусть благоговейный трепет духа твоего, питаемый прелестью пределов этих, сочится сквозь решето строк.

Есть в Греции места, посещая которые явственно ощущаешь, как чувство беспричинной светлой радости переполняет весь твой организм. Одно из таких мест о. Порос. Причудливо изогнутая линия набережной, где ошвартованы яхты, являет собой бесконечный ряд таверн и сувенирных магазинчиков.

В тавернах меню написано мелом на грифельных досках, стоящих на самом краю набережной, так, чтобы ознакомиться с набором древнегреческих блюд могли с проходящих мимо яхт.

Выбирая место швартовки, на самом деле, выбираешь к какой таверне причалить. Если на набережной не окажется проворных зевак-мореманов, швартовы у тебя примет официант таверны.

Пролив между Поросом и Пелопоннесом заполнен заякоренными в нем яхтами и рыболовными фелюками. Крупные яхты и суда могут проходить только узким фарватером, вьющимся вдоль самой набережной. Весь день в проливе снуют небольшие белые катерочки, перевозящие местных греков и туристов на Пелопоннес и обратно. Время от времени причаливают Кометы, вываливая порции изумленных путешественников и афинян, бегущих от знаменитого афинского смога, удушающего в жару этот вечный город.

Приехавшие разбредаются по местным лавчонкам, где можно найти все, что жаждет душа туриста – от дешевых футболок до вполне приличного столового серебра. Кто-то же напротив, берет в прокате велосипеды, мопеды или маленькие машинки и, по горным серпантинам, окруженным средиземноморскими соснами, едет в многочисленные бухточки этого острова на чудные пляжи – румянить бледные городские тела, остужая их время от времени в бодрящей майской водичке.

К вечеру судоходство успокаивается, и только в тавернах, под уже не нужными, по причине пересечения светилом линии горизонта, тентами, льется радостная многоязыкая речь, темперамент которой вдохновлен грубоватым греческим вином и светом сотен человеческих глаз, возвращающих яркие краски ушедшего дня и жгучую белизну отсиявшего солнца.

Как-то, подходя к Поросу ночью, я отчетливо видел золотистую ауру над этим благословенным городом, над его церквами, стоящими на пересечении кривых непутевых улочек, кое-где изуродованных плохо отесанными каменными ступенями, над его набережной, заставленной сонмом разнокалиберных яхт под флагами многих стран, над тавернами, в которых яхтсмены насыщали перед очередными морскими подвигами свои неуемные аппетиты.

Я не буду больше ничего рассказывать об этом острове. Я его люблю. Не верите – приезжайте – сравните свои ощущения. Если сочтете мои чувства надуманными – не взыщите. Я в этом описании подчеркнуто субъективен.

Гонка № 6

После недолгого обсуждения, старт шестой гонки решили дать 4 мая в проливе между о. Порос и о. Модхи, что торчит из моря к востоку. Ширина этого пролива около полумили. Старт дали от южной оконечности о. Модхи. Дуло бала 1,5-2 не более. Народ настроился загорать все 11,6 миль – девушки на Голдэн Флауэре вышли на старт в экстремальных купальниках, припасенных для такого случая. Финиш был назначен в бухте между мысом Пердика (на самом деле название такое – см. карту) и мысом Святого Созона.

Поблизости от этой бухты расположен заповедный остров Мони, где олени в компании с горными козлами, баранами и прочей дикорастущей живностью типа павлинов совсем потеряли страх перед человеком. Часть яхтсменов вознамерилась на Пасху отведать шашлык в этом уединенном месте (из собственного мяса, естественно). Часть же гоняющихся яхтсменов предпочла дойти еще 3,5 мили до марины г. Эгина, где в большом соборе встретить Воскресение Христово.

Яхта Апаначи стартовать не стала, а, водрузившись на мопеды, поехала на пляж в уединенную бухту на северном берегу острова Порос.

Мы же, на судейском, дав старт, пошли в милую сердцу Русскую бухту – купаться, предварительно договорившись по радио с Авророй о приеме финиша.

Название этой бухты возникло в первой половине ХIХ века, когда в этих, Богом избранных местах, около 15 лет базировалась русская эскадра, освобождавшая в составе русско-англо-французского альянса эти чудесные края от турецкого ига.

До сих пор на берегу этой бухты сохранились остатки стен штаба эскадры. К сожалению, в наших учебниках истории до смешного мало места уделено геройству наших прадедов на средиземноморских просторах. Изумляешься, читая дотошные английские лоции для яхтсменов, (нечто среднее между собственно навигационным пособием и путеводителем для туриста), как много мест в Греции связано с историей русского флота. Интересно, как скоро придет в голову составителям наших учебников, что посещаемые ныне нашими туристами для отдыха далекие заморские места и ранее посещались нашими предками, хотя и с другими целями.

Я уж не говорю о том, что в этих местах есть и захоронения русских моряков, положивших живот свой за православных братьев.

Кто под лучами безжалостного Эгейского солнца придет сегодня на тихие греческие кладбища в престольный праздник зажечь свечку за упокой русской души? Кто в светлой молитве помянет наших крепостных прадедов, сложивших голову за свободу Греции? Видимо не пришло еще время собирать камни, разбросанные нашей историей.

Искупавшись, снялись с якоря и двинулись к Эгине – узнавать итоги шестой гонки.

Как выяснилось, финиш в итоге приняла яхта Армида, пришедшая первой. На яхте Аврора у капитана Колабанова случилось новое, слава Богу, последнее, ЧП – при маневрах в Поросе «ушел» новенький якорь. Нагель такелажной скобы, которая крепила цепь к якорю, оказался не законтренным. Увы, выяснилось это только тогда, когда якорь уже отправился в свободное плавание, предположительно в сторону дна. После примерки к яхте нескольких старинных якорей из скульптурной композиции на набережной Пороса, на Авроре все-таки предпочли обратиться в чандлери на Эгине. По причине чрезмерно богатого выбора якорей в этом магазинчике, Аврора не успела обратно из Эгины в район финиша.

Как бы то ни было, финиш был принят своевременно, а в носовом роульсе Авроры засиял свежей оцинковкой новенький 28-килограммовый якорь системы плуг.

Пасха на Эгине

В марину городка Эгина мы пришли после захода солнца. Свободных мест у причалов не оказалось, по причине приближавшегося Светлого Воскресения Христова. Попытались ошвартоваться вторым пыжом к Голдэн Флауэру – тщетно, пологое песчаное дно мягко не пускало нас ближе, чем метров на 6-7 к дружественной яхте. Не унывая, встали вторым пыжом к Авроре. Небольшой городок жил предощущением Светлого Праздника.

По набережной ходили люди с большими свечками, на вершины которых были установлены специальные стаканчики из цветной прозрачной пластмассы, защищавшие пламя – от ветра, а пальцы верующих – от капель расплавленного воска.

С двенадцатилетним сыном мы пошли к достаточно большому (по греческим меркам) храму, стоящему на набережной марины. Вошли в храм, приобрели свечи и встали в приделе справа от алтаря в ожидании начала всенощной. Убранство этого греческого храма отличается от принятого у нас на Родине – прежде всего преобладанием светлых золотистых тонов.

Началась служба. Батюшка и хор запели по-гречески. Им вторили прихожане. Светлая грусть. В отличие от наших церквей, в Греции в храмах установлены скамейки для прихожан. Осеняют себя крестным знамением в Греции немного не так, как это делаем мы – как-то приглушено, не от плеча к плечу, а только там, где душа. Как будто до сих пор опасаются, что янычар увидит.

В храме потушили все огни и батюшка со диаконами удалились в алтарь. Наступила тишина, в которой было слышно единое дыхание верующих. Но вот, наконец, из алтаря вышел батюшка, облаченный в праздничные одежды, с пучком горящих свечей, этот Благодатный огонь верующие радостно передавали от свечи к свече – от души к душе. Зазвонили колокола, Благодатный огонь уже сиял на свечах верующих, стоявших на набережной возле храма. Батюшка вышел на ступени храма, обращаясь к верующим: «Христос Анесте!». Раздался грохот петард и вой ракет – начался фейрверк. Верующие в храме и на его ступенях поздравляли друг друга. «Христос Анесте!» слышалось рядом. Над морем разливался малиновый звон колоколов. Стоявшая чуть сзади женщина, как-то очень светло улыбнувшись, протянула мне руку для рукопожатия со словами: «Христос Анесте!». «Воистину Анесте!» – ответил я и, смутившись своего незнания греческого, пожал ее руку.

Сошли со ступеней на набережную – верующие поздравляли друг друга со Светлым Праздником Воскресения Христова, яркое пламя свечей усиливалось счастливым сиянием тысяч глаз. Весь небольшой городок, кроме совсем малых и болезных был в этот момент на набережной возле храма.

С зажженными свечами обошли с поздравлениями все наши яхты. На всех, без исключения, яхтах и катерах, ошвартованных у набережной, были зажжены свечи и накрыты столы. Все – и англичане, и норвеги, и немцы, не говоря уже о православных финнах, праздновали Светлое Воскресение Христово по православному календарю. Имеющий душу, не мог оставаться вне этого Великого Праздника.

Подготовка к гонке № 7

На утро в воскресенье с утра обнаружили, что в цистернах с пресной водой оная закончилась. Тумблер электрической помпы, надрывавшейся в попытке выкачать воду из пустых цистерн, перевели из положения «Auto» в положение «Manual – Off». За 5 евро у грека-хозяина фасилитиз на набережной был куплен доступ к шлангу, из которого неспешной струйкой бежала отменная пресная вода. Кстати, то, что пресная вода – сладкая на вкус, замечаешь только когда смываешь морскую соль с лица.

Вставив шланг в горловину цистерны для пресной воды, засекли начало времени томительного ожидания, когда из переполненной цистерны, смывая кристаллы соли с палубы, побежит за борт веселая струйка. Прошел один час – в недоумении стали обследовать лодку на предмет отыскания загадочного объема, в котором исчезает вновь заливаемая пресная вода. Тщетно. По всем прикидкам 600 литров уже должны были быть заполнены. Грек начал нервничать: в 12-00 в Пасхальное воскресенье все греки спешат домой за стол – есть барашка и праздновать Пасху Христову всяческими другими способами. На часах было уже 12-04. Подождали еще минут пять и тут сын Слава, заглянув по необходимости в гальюн яхты, выскочил оттуда со словами: «Папа! А там вода в раковину течет!». Спускаюсь в гальюн и вижу сцену – из блестящего, казалось декоративного, нержавеющего завитка на раковине, на поверку оказавшегося дренажным патрубком цистерны для питьевой воды, эта самая питьевая вода исправно стекала через раковину за борт. Сколько времени это продолжалось – загадка. Слава Богу – оплата воды в Эгине пока не за литры, а за сам факт доступа к шлангу.

Наказанием за перерасход питьевой воды стал уход после полудня на праздник грека, ведавшего прокатом машин. С трудом, после получаса поиска, нашли работающих прокатчиков мопедов и, оседлав их (мопеды), помчались по серпантину о. Эгина, наслаждаться открывающимися взору прекрасными пейзажами.

Процесс наслаждения пейзажами, время от времени, прерывался посещением закрытых, по случаю Пасхи, АЗС и поглядыванием на горящую лампочку, указывающую на недостаток топлива в баке. Под конец, в городке Агиа Марина заглянули в небольшой супермаркет и, от безысходности, я спросил хозяина магазинчика – у вас есть бензин? Наверно это было указание Свыше – хозяин магазинчика кивнул утвердительно и повел к решетчатому контейнеру в углу магазинчика, в котором расположились прозрачные 800 граммовые бутыли со ярко-оранжевыми знаками «Огнеопасно». Это оказался бензин для отчистки масляных пятен с одежды. Что-то типа нашего Б-70, который в СССР можно было встретить на прилавках хороших хозмагов. Закупив имевшиеся в наличие 4 бутыли, 3 залили в имевшиеся два мопеда, а одну оставили про запас – на всякий непредвиденный случай. Ликвидировав мини-энергокризис, поехали на пляж – купаться.

В путеводителе по о. Эгина пляж в городке Агиа Марина был назван лучшим песчаным пляжем на острове. Наверно так оно и есть.

Профиль дна напоминает пляжи в Анапе. Идти до места, где взрослый человек может погрузить себя в воду, надо метров сто, преодолевая подводные «дюны». Глубина сначала увеличивается, потом уменьшается и так несколько раз, пока в очередной ложбине не достигает величины «по шею».

Интересно, что кабинки для перемены купального платья на этом пляже отсутствуют как класс, хотя пляж оборудован платными лежаками с зонтиками и пресноводными душевыми устройствами для смытия морской соли после купания.

По факту, функции кабинок выполняли кусты по другую сторону от дороги, идущей по границе пляжа.

Нам то, мужикам, это неудобство было «по барабану», а вот экипаж Голдэн Флауэра, состоявший из очаровательных юных яхтсменок, часом позже нас произвел фуррор среди мужской части посетителей пляжа.

При пользовании кустами в этом месте следует иметь в виду, что указанные кусты (видимо в целях защиты от выпасаемых местными пастырями животных) оборудованы многочисленными колючками естественного происхождения.

Прогуливались вдоль уреза воды по пляжу – по той самой плотной песчаной дорожке, где ногам уже твердо, почти сухо и уже тепло, но пятки еще не жжет раскаленный солнцем песок.

Созерцали неизвестного происхождения туристов, игравших в странную комбинацию тенниса и бадминтона. Ракетки большие, как в теннисе, но сделаны целиком из пластмассы с пластмассовой же решеткой вместо струн. Игра ведется большим поролоновым мячиком. Игроки при этом стоят зачем-то по колено в воде.

На микроавтобусе приехала небольшая группа японцев. Они высыпали на пляж, сфотографировали друг друга на фоне моря и пляжных зонтиков, оплатили лежаки и улеглись на них загорать, как были – в одежде и обуви.

Странные они люди – эти японцы.

Неожиданно включили бриз. Море, которое еще несколько минут назад подобострастно лизало пятки, стало вдруг требовательно топать короткой сердитой волной по пляжу, забрасывая лодыжки перламутровой шелухой от перемолотых прибоем ракушек. Две яхты, причаленные бортом к короткому белому причалу, поспешили отойти от берега на почтительное расстояние.

Отмыв ноги от песка с нечаянным перламутром и обувшись, сели на мопеды и поехали в ближайшую таверну с видом на море. Вид на море оказался (по причине бриза) чрезмерно освежающим – с открытой веранды пересели за столик в стеклянном аквариуме, расположенном возле кухни. Утомленная празднованием Пасхи симпатичная молодая официантка долго переспрашивала, что мы хотели бы съесть. По факту оказалось, что она забыла примерно половину из заказанных нами блюд. С чувством легкого голода, встав из-за стола, поехали в сторону марины. Встретили девушек с Голдэн Флауэра и Асташева с женой. Мопеду Асташевых подарили заначку бензина. Мопеду понравилось.

Вечером в эфире на 72 канале морского диапазона развернулась бурная дискуссия о том идти или не идти в гонку № 7. Часть экипажей хотели больше экскурсий, часть же капитанов опасалась, что отмена последней гонки ударит по полиморсосу[1] их экипажей и удручённые яхтсмены будут заливать неудовлетворенный гоночный азарт чрезмерным количеством дешевого греческого алкоголя. В итоге решили гонку дать от мыса Созон до о. Арсида. Длина дистанции – 22 мили. Этот остров расположен у побережья Аттики милях в 8 к западу от знаменитого мыса Сунио, с которого царь Эгей сиганул в море, обеспечив его (моря) сегодняшнее название.

Гонка № 7

6 мая в 10 утра на траверзе мыса Созон дали старт гонке № 7. Виталий Колобанов на Авроре пошел с эскадрой принимать финиш, мы же с чувством выполненного долга проложили курс на марину Алимос (Каламаки), что расположена в славном городе Афины.

Как выяснилось позже, большинство лодок до финиша не дошли – по причине отсутствия наличия ветра народ в массе своей предпочел отдохнуть напоследок. Тем больше радовались те, кто остался верен спортивному азарту и, преодолевая леность Эола, доползли до финиша.

Афины – Лаврио

В Афинах экипаж разделился на любителей старины и любителей торговли. Я нашел в местном чандлери, не достававшие для полноты коллекции 2 тома лоции греческих вод и, счастливый, изучал их при всякой удобной возможности.

На следующее утро при всех признаках ухудшающейся погоды – небо было затянуто серыми слоистыми облаками, а полученный в офисе портовой полиции прогноз пророчил 4-5 баллов с севера, северо-востока, вышли на Лаврио.

Указанное направление ветра означало галфинд до мыса Сунио и бейдевинд с кусочком лавировки после огибания скалы с храмом Посейдона.

Серега с Лешей, взяв минибус, поехали на нем из Афин в Лаврио посуху, чтобы всем вместе, двумя днями позже, на этом самом бусе, доехать из Лаврио до аэропорта. Договорились, что они помашут нам приветственно руками с мыса Сунио.

Те, кто ходил в свежую погоду вдоль гористого наветренного берега, знают, как это выглядит: гладкая или (особенно в заливах) относительно гладкая вода и, регулярно прилетающие из ложбин на берегу, «кирпичи», вливающие в кровь очередную порцию адреналина, которого, на 7 узловом ходу, и без того достаточно вполне. Шли, контролируя свою позицию по GPS, регулярно проверяя опасные пеленги на всяческие каменюки, коих вблизи берега, мягко говоря, не мало.

В непосредственной близости от мыса Сунио обогнали яхту с греческим флагом. Она шла метрах в 50 от южной оконечности этого мыса, мы шли метров на 30 мористее. С верху со скалы нам интенсивно махали руками человек эдак 6. Позже выяснилось, что кроме Сергея с Лешей нас еще приветствовали девушки из экипажа Голден Флауэра, которые на древнегреческих автобусах поехали посмотреть на руины. На поверку это оказалось наиболее бюджетным и довольно быстрым способом передвигаться по греческой суше.

Обойдя каменистую грядку к востоку от Сунио, привелись и в бейдевинд пошли на мыс Пундазеза, название которого удалось обнаружить только в Москве, на карте, изданной Британским Адмиралтейством (№ 1038). Знающие люди утверждают, что эти карты наиболее достоверно отражают греческие воды. Из пролива Макронизиу, расположенного вдоль направления ветра, стала прилетать волна. Чтобы меньше трясло, стали прижиматься к берегу, двигаясь вдоль 20-ти метровой изобаты. Анализ карты залива Пассалимани, берег которого так хотелось «облизнуть», чтобы укрыться от ветровой волны, показал, что немного мористее 20-ти метровки из воды торчит каменюка – риф Пасса. Торчит не сильно – не более чем на полметра.

Вообще, в греческих водах следование 50-метровой изобате при огибании берега, почти всегда позволяет избежать любых встреч киля с твердыми подводными «неожиданностями».

При следовании вдоль 20-метровки уже надо «держать ухо востро» постоянно проверяя вашу позицию по GPS и компасным пеленгам на ориентиры, не спуская при этом глаз с эхолота. Полезно при этом держать за столом в каюте 2-х человек – одного опытного и второго – стажера, которые бы не реже чем каждые 5 минут отмечали бы ваше положение на крупномасштабной карте. Для народа – упражнение, а вы будете точно понимать, что у вас по курсу. Наличие чартплоттера или ноутбука с навигационной системой несомненно упрощает это занятие, снижая, однако, ощущение отваги.

За 10-ти метровую изобату есть смысл заходить только в случае, когда вы хотите зайти в марину или встать на якорь в приглянувшейся уютной бухточке.
Так вот, этот самый риф Пасса мы обогнули пройдя от него кабельтовых в пяти к юго-востоку. Пришлось немного покачаться на волнах.

Наконец прошли маяк на мысе Фониас, от которого дали старт гонки № 1. Отметили это дело сухим беленьким.

На подходе к Лаврио нас обогнал паром, спешивший исторгнуть из своего железного чрева всякую колесную технику, проглоченную им в Пирее.

При подходе к пирсу в Лаврио нам сообщили, что вставать надо на свой якорь, так как свободных мертвяков нет – у пирса Арголиса уже собралась практически вся российская эскадра. Швартовка при отжимном ветре прошла спокойно.

В 18-00 все экипажи собрались на пирсе. Построение. Московско-Эгейская регата, она же Русско-Эгейская регата, она же Кубок Эгейского моря, объявляется закрытой. Экипажи получают заслуженные призы.

Переходящий кубок и Большая медаль за первое место вручается капитану Маркарову.
Средняя медаль за второе место красуется на шее капитана Лаврентьева.
Малая медаль за третье место достается капитану Шубравому.

Так уж получилось, что все медали – из бронзы и отличаются размерами и формой.

Остальные экипажи получают памятные призы в соответствии с теми качествами, которые они, по мнению судейской коллекции, в наибольшей степени проявили в ходе гонок. Кто-то получил фигурку Дионисия – «За высокий полиморсос» (в народе этот приз перекрестили в «Железную печень»). Кто-то – Артемиду – «За очарование». Кто-то – Посейдона «За хорошую морскую практику», кто-то – Пана «За волю к победе». Кто-то – Гефеста «За борьбу с матчастью».

Окончание регаты отметили в таверне прямо у корня причала. Не покидало ощущение какой-то опустошенности.

Ужин завершили в милой кофейне рядом с офисом береговой охраны.
Фотографии на память на фоне яхт.

На следующий день – 8 мая половина эскадры улетает в Москву, еще через день – 9 мая – вторая половина.

До свидания, Эгейское море!
----------------------------------------
[1] Политико-моральному состоянию.