Михаил ЖВАНЕЦКИЙ

НАЗАД,   ЗА   РОДИНУ!

Новогоднее обращение к советскому народу.

Наконец-то!
Все вздохнули с облегчением.
Пройдя путь эволюционного развития по спирали вниз, мы вернулись туда, откуда вышли.
Правда, уже без денег, без лучших мозгов и мускулов.
Как проигравший в казино возвращается домой.
Мы вернулись, мама!
Домой! Домой!
Ну, слава богу, дети! С Новым счастьем!
Я и так никогда не терял оптимизма, а последние события меня просто окрылили.
Я же говорил: или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными.
И жизнь опять повернулась в сторону произведений.
А они мне кричали: – Всё, у вас кризис, вы в метро три года не были! О чём вы писать теперь будете? Все теперь об этом. Теперь вообще права человека, теперь свобода личности выше государств. А вы зажрались, три года в метро не были.
Критика сверкала: вечно пьяный, жрущий, толстомордый, всё время с бокалом.
А я всегда с бокалом, потому что понимал – ненадолго.
Все по словам. А я по лицам. Я слов не знаю, я лица понимаю.
Подошёл ко мне авторемонтник и говорит:
– Я вам радиатор заменил.
А я на лицо его глянул.
– Нет, – говорю, – не заменил.
– То есть, – говорит, – запаял.
– Нет, – говорю, – не запаял.
– Сейчас посмотрю. – И пошёл смотреть.
Когда все стали кричать "свобода!" и я вместе со всеми, пошёл смотреть по лицам.
Нормально всё.
Наши люди.
Они на свободу не потянут.
Они нарушать любят.
Ты ему запрети, чтоб он нарушал.
Это он понимает.
– Это кто сделал?
– Где?
– Вот.
– Что сделал?
– Что сделал, я вижу. А кто это сделал?
– А что, здесь запрещено?
– Запрещено.
– Не я.
Наша свобода – это то, что мы делаем, когда никто не видит.
Стены лифтов, туалеты вокзалов, капоты чужих машин.
Это и есть наша свобода. Нам руки впереди мешают.
Руки сзади – другое дело.
И команды не впереди, а сзади. То есть не зовут, а посылают.
Это совсем другое дело.
Можно глаза закрыть и подчиниться: "Левое плечо вперед! Марш! Стоп! Отдыхать! Подъём! Становись!.."
Так что народ сейчас правильно требует порядка.
Это у нас в крови – обязательность, пунктуальность и эта… честность, порядочность и чистота.
Мы жили среди порядка все 70 лет и не можем отвыкнуть.
В общем, наша свобода – бардак.
Наша мечта – порядок в бардаке.
Разница небольшая, но некоторые её чувствуют.
Они нам и сообщают: вот сейчас демократия, а вот сейчас диктатура. То, что при демократии печатается, при диктатуре говорится.
При диктатуре все боятся вопроса, при демократии – ответа.
При диктатуре больше балета и анекдотов, при демократии – поездок и ограблений.
Крупного животного страха – одинаково.
При диктатуре могут прибить сверху, при демократии – снизу.
При полном порядке – со всех сторон.
Сказать, что милиция при диктатуре защищает, будет некоторым преувеличением.
Она нас охраняет. Особенно в местах заключения.
Это было и есть.
А на улице, в воздушной и водной среде – это дело самих покойников, поэтому количество погибших в войнах у нас равно количеству погибших в мирное время.
В общем, наша свобода хотя и отличается от диктатуры, но не так резко, чтоб в этом мог разобраться необразованный человек, допустим, прокурор или военный.
Многих волнует судьба сатирика, который процветает в оранжерейных условиях диктатуры пролетариата и гибнет в невыносимых условиях расцвета свободы.
Но это все якобы. Просто в тепличных условиях подполья он ярче виден и четче слышен.
И у него самого ясные ориентиры.
Он сидит на цепи и лает на проходящий поезд, то есть предмет, лай, цепь и коэффициент полезного действия ясны каждому.
В условия свободы сатирик без цепи, хотя в ошейнике. Где он в данный момент – неизвестно.
Его лай слышен то в войсках, то под забором самого Кремля, а чаще он сосредоточенно ищет блох с огромной тоской по ужину.
И дурак понимает, что в сидении на цепи больше духовности и проникновения в свой внутренний мир.
Ибо бег за цепь можно проделать только в своем воображении, что всегда интересно читателям.
Конечно, писателю не мешало бы отсидеть в тюрьме для высокого качества литературы, покидающей его организм.
Но, честно говоря, не хочется.
И так идешь на многое: путаница с семьями, свидания с детьми…
Так что тюрьма – это будет чересчур.
Но что сегодня радует – предчувствие нового подполья.
Кончились волнения, беготня, митинги, выборы, дебаты, снова на кухне, снова намеки, снова главное управление культуры и повышенные обязательства. Снова тебе кричат: "Вы своими произведениями унижаете совьетского человьека", а ты кричишь: "А вы своей "Газелью" его просто калечите". Красота!..
Но тот, кто нас снова загоняет в подполье, не подозревает, с какими профессионалами имеет дело. Сказанное оттуда, по всем законам акустики, в десять раз сильнее и громче и, главное, запоминается наизусть.
А вечный лозунг руководства: "Работать завтра лучше, чем сегодня" – в подполье толкуют однозначно: сегодня работать смысла не имеет.

www.izvestia.ru