Мало кто из тех, кто хоть раз присутствовал на пасхальной службе в русском монастыре, согласится добровольно променять эту радость на какие-либо «вкусные» заморские приключения. Но узнав о том, что Пасху придется встретить в Греции, я утешился тем, что страна православная.
        Организаторы поездки рассказали о своих впечатлениях от греческой Пасхи. По их словам выходит, что как у американцев все Рождество заключается в поедании индейки, так у греков вся Пасха – в поедании барана. Как же на самом деле греки празднуют главный христианский праздник?

        АФИНЫ.  ВЕЛИКАЯ  ПЯТНИЦА

        Переезд из аэропорта в гостиницу – первое знакомство с древними Афинами. Архитектура города скучная. Если смотреть на лица, можно подумать, что мы не в Европе, а где-нибудь в Пакистане: из 20 рождений в Афинах 16 приходится на иммигрантов – албанцев, арабов, курдов и др. Таким образом, греческих лиц мы видим мало. Но как определить греческое лицо? Наиболее распространенный сегодня у греков тип лица – тип вовсе не греческий, а турецкий, сложившийся в результате многих веков османского ига. У «чистокровных» греков (конечно, это понятие относительное) волосы не смоляные, а темнорусые, лица бледные. Так что у меня, почти блондина, греки не раз пытались узнать, как пройти в то или иное место.
        Готовым к осаде выглядело американское посольство, окруженное сплошным кольцом из десятков черных с зарешеченными окнами полицейских автобусов (боятся иракских террористов?). В Греции американцев недолюбливают. Судя по сообщениям прессы, именно в Афинах прошла самая массовая демонстрация против войны в Ираке – около 100 тысяч участников.
        Вечером Великого четверга наша делегация поехала в портовый пригород Афин Пирей на фольклорный вечер с танцами. По строгим правилам Великого поста танцы – это еще хуже, чем вино и мясо. Поэтому я остался в номере, поужинав хлебом, привезенным из Москвы.
        В семь утра мы с двумя пожилыми гречанками ожидали открытия ближайшего храма, но он почему-то не открывался. Языковые проблемы не позволили мне выяснить причину. Сориентировавшись по карте, пошел к другому храму. В Афинах их много. Почти все небольшие, очень похожие друг на друга, под красными черепичными крышами. Гордясь древностью античных памятников, греки обычно говорят о византийских церквях: «Это совсем новый храм, XI века».
        Второй храм был открыт, но службы в нем еще не было. Посидев полчаса в тишине храма, половина которого была отведена для стоячих молитв, а половина – для сидячих, я замерз и пошел гулять по городу. Вышел на площадь Синтагма, к зданию парламента. Увидел по карте, что поблизости находится кафедральный собор, стал его искать, заплутал и вышел к другому храму. Вошел в него и вдруг услышал, что все здесь говорят по-русски.
        Разве это не маленькое чудо: за минуту до начала службы я пришел в единственный русскоязычный храм Афин – храм Живоначальной Троицы на улице Filellinonl Эта церковь XI века в XIX веке была куплена русским царем для Русской церкви. После 1917 года храм вернулся в Греческую церковь, которая сохранила в нем русских священников, чтобы русским было где молиться. Ни сидений, ни заведенных греками стасидий, то есть деревянных кресел-трансформеров, в тесном храме не было. Двухчасовую службу Великой пятницы отстояли человек сорок, среди которых было несколько патриархальных старичков – вероятно, эмигрантов во втором поколении.
        – Почему так мало людей, ведь в Афинах много русских? – спросил я у служителя храма.
        – Многие, кто знает греческий, ходят в греческие храмы, – объяснил он.
        Снаружи стены церкви покрыты вязью куфического алфавита. Это всего лишь украшение: грекам понравилась эстетика арабской вязи, с которой они познакомились, поневоле войдя в тесное общение с мусульманским миром. По дороге в гостиницу я прошел мимо кафедрального собора. Собор был полон, внутри работали телекамеры, пел мощный монашеский хор. Потом вышел на улочку Miaouli, на эти дни превратившуюся в сплошной базар, где крестьяне продавали жителям столицы пасхальных баранов и сыр. Освежеванные бараны висели на крюках, кровь капала на газеты, постланные на асфальт. Продавцы изредка выкрикивали что-то призывное, афиняне неторопливо приценивались. Чувствовалось: праздник приближается.
        К этому времени проснулись и пришли в себя мои товарищи по делегации. После обеда нас повезли к Акрополю. «Акрополь» можно перевести на русский как «кремль», внутренняя городская крепость, внутри которой находятся главные храмы, казна и правительственные учреждения. На высоком холме афинского Акрополя находятся всем известный храм Афины Парфенон, а также двухэтажный храм Афины и Посейдона. С холма Акрополя видна почти вся однообразная столица, неплохо сохранившийся храм Гефеста и несколько колонн, оставшихся от храма Зевса. В античные времена языческих храмов было куда больше. В эпоху христианства мрамор и другие ценные материалы этих сооружений пошли на другие постройки, а вот колонны, украшавшие храмы, были оставлены нетронутыми – для столпников. Говорят, подвиг столпничества настолько распространился, что почти все верхушки античных колонн были заняты аскетами, который выбрали этот способ отшельничества – довольно-таки рискованный в смысле тщеславия.
        Рядом с Акрополем высится холм Ареопага. На нем ничего не сохранилось, но греки помнят, что здесь проповедовал сенаторам апостол Павел, и его остроумная речь о «неведомом Боге» высечена на плите, укрепленной внизу холма. Вблизи Акрополя стоит неприметный храм Преображения Господня. Считается, что с этого храма начинается Пасха в Греции, именно он первым получает благодатный огонь, потому что относится к Иерусалимской патриархии. Специальный самолет привозит из Иерусалима в Афины благодатный огонь, ежегодно чудесно возгорающийся в пещере Гроба Господня, который немедленно развозится по всем храмам страны. Многие греки присутствуют в храме в пасхальную ночь только до того момента, как зажгут свою свечу от благодатного огня, чтобы унести ее домой. Для ближайших городов это означает сокращение присутствия в храме, а для маленьких островов, наоборот – продление «аж до четырех часов утра». Вряд ли они знают, что в России пасхальная служба всегда длится до этого времени, а потом люди невесть как добираются домой, ведь ближайший от дома храм может быть в десятке километров.

        РОДОС.  ПАСХА

        От Афин до острова Родос почти час на самолете. А турецкий берег всего в 20 километрах, виден невооруженным глазом. Остров живет туризмом и сельским хозяйством. Одного из чудес света Колосса Родосского (30-метровой медной статуи бога Гелиоса) уже давно нет, и даже неизвестно, где он стоял, зато есть свои акрополи, замки рыцарей-иоаннитов, владевших островом в средние века, и турецкие мечети. Но теперь это православная земля. Вдоль дороги в маленьких деревнях стоят лаконичные, похожие, как близнецы, храмы размером примерно пять на девять метров. Когда нас привезли в деревню Сиана, знаменитую медом и оливковым маслом, автобус остановился возле одного из таких храмов XI века. Напротив сиял яркой краской другой храм, большой и причудливый.
        Оба были освящены в честь целителя Пантелеймона, его изображала и древняя чудотворная икона. Под иконой и рядом с ней висели десятки царов от болящих и уже исцеленных – металлических изображений различнык частей тела. Сюда приезжают со всего Родоса исцеляться уже не один век, почему и стало возможным строительство такого красивого крама. Рассказывают, что апостол Павел по пути из Эфеса из-за шторма высадился на берег Родоса, недалеко от города Линдос. В центре города Родос указывают на старый платан, под которым якобы отдыхал Павел. Апостол был rтервым проповедником христианства на острове.
        Всем госгям здесь рассказывают больше античных мифов, чем реальных историй христианскик подвигов. Думаю, дело в том, что свойственное христианству самоотречение, мученичество плохо сочетается со вкусным отдыхом.
        В пасхальный вечер снова пришлось отказаться от участия в официальной программе, которая предусматривала краткое посещение кафедрального собора города Родос, а затем – в час ночи – долгий «трациционный пасхальный ужин»с каким-то специальным супом.
        В 11 часов вечера я вошел в ограду скромного храма, почти незаметного у подножия больших дорогих гостиниц, высящихся на берегу Эгейского моря. У входа стояли юноши с красными бумажными пакетами в рукак. Мы посмотрели друг на друга с взаимным удивлением; видно, я был первым жильцом этих гостиниц, спустившимся к храму. В храме на стульяк сидели греческие старушки, я присоединился к ним. Женщины пошептались, и одна из них протянула мне свой красный пакет, после чего сходила на улицу за другим. Потом один старик тоже попытался наградить меня пакетом.
        Вскоре началась служба. В полночь из маленького храма молящиеся вышли во двор, где стояла большая толпа с зажженными от благодатного огня свечами. Священник взошел на возвышение, совершил молебен, после чего толпа разошлась, а молящиеся вернулись в храм. Соотношение между прихожанами и «захожанами» оказалось примерно как у нас: один к десяти. Еще во время молебна во дворе начались взрывы хлопушек. Они продолжались во время службы. Даже сквозь стену храма звук был настолько громкий, что многие вздрагивали. Такова новая пасхальная традиция. Вероятно, люди, делающие это, считают, что так праздничнее.
        Признаюсь, я не большой знаток богослужений, да и по-гречески понимаю только "Господи, помилуй!" («Кирие элейссон!»), "Христос воскресе!» («Христос анести!") да "Воистину воскресе!» («Элитос анести!»), поэтому принципиальных отличий от наших служб не углядел. Конечно, такой, как у нас, торжественности не было, "Христос воскресе!» звучало гораздо реже, да и большинство прикожан едва ли купило достаточно радости честным соблюдением поста. Но все-таки это было настоящее православное пасхальное богослужение. Оно закончилось в два часа ночи. В красном пакете оказались красное яйцо, кулич (булка) и картонный кружок для надевания на свечу (чтобы не капало).
        Два дня до Паски и два дня после все учреждения в Греции закрыты. Это не только главный церковный, но и главный государственный праздник в стране. Его празднует не узкая прослойка верующих, как у нас, а все греки. Полуторатысячелетняя традиция много значит. Например, греки, как и русские до 1917 года, отмечают именины – праздник своего святого – более торжественно, чем свой день рождения. Другое дело – как каждый ощущает святые праздники и главный из них в своем сердце…

Дмитрий Семеник,     Аэрофлот №5    2005