Выгруженные на покачивавшийся причал ящики с крепким и не очень алкоголем внушали некоторые опасения. Ветер усиливался, куртка не спасала от холода – ни намека на существующее в Греции солнце. Ключа от яхты всё никто не приносил, поэтому начали на берегу: не замерзать же в самом деле! На следующий день был запланирован переход от материкового Лаврио к острову Кеа, откуда должна была стартовать очередная Русско-Эгейская регата под номером 12 с половиной.
        Ближе к вечеру команде все-таки удалось взойти на борт, а к утру – официально принять арендованную посудину. Правда, в ходе приёмки так и не удалось выяснить, где находится ящик с инструментами, на всякий случай, но на это команда дружно закрыла с трудом открытые после бурного отмечания встречи глаза. Капитан принял решение выходить в море по направлению к Кикладам. Капитаном он шёл первый раз, но второй, водивший экипаж в предшествующие регаты, находился тут же в качестве консультанта.

Гик не дремлет!

        Не помню, как мы отшвартовались, вышли из марины и подняли паруса, зато их точно было два – грот и стаксель. Первый – сзади, второй, стало быть, – спереди. Управляют ими с помощью шкотов и лебедок. Честно скажу, отличать гика-шкот от стаксель-шкота я научилась только на третий день: верёвка как верёвка. Впрочем, во время нашего первого перехода меня волновала лишь одна проблема: как бы сделать вид, что морская болезнь мне нипочем, и в какую точку уставиться, чтобы не так тошнило.

        Море не то чтобы бурлило, а так – слегка потряхивало. Ветер – узлов на 20-25. Периодически на корму долетала освежающая морская водичка, спуститься вниз за таблетками от тошноты было проблематично: первая же попытка окончилась полетом меня и чемодана с приземлением у другой стенки. Кроме того, выяснилось, что в каюте укачивает еще хуже. А на выходе из кают-компании моя голова чуть не повстречалась с гиком: кто не знает, это такой увесистый брус, на котором крепится грот. Вообще-то, новичков на яхте в первую очередь учат от него уворачиваться во время смены курса, когда он резко смещается справа налево или наоборот, но про меня почему-то забыли.

        Пока я с надеждой всматривалась в горизонт, отыскивая на нем признаки земли, команда решила поупражняться в исполнении поворотов. Ощущения, когда лодка в очередной раз разворачивается в направлении явно противоположном берегу, – непередаваемые. К слову сказать, спросить про то, чем отличается левентик от бейдевинда, я решилась и вовсе на четвертый день регаты. Зато про фордевинд и галфвинд догадалась сама – даром что ли образование филологическое. Тут и голландского, из которого, кстати, заимствованы наши морские термины (спасибо Петру Первому), знать не надо: фордевинд – вперед, значит, несет, то есть попутный, а галфвинд – явно же "половинка ветра", стало быть, нечто среднее между попутным ветром и встречным. На самом деле, это вовсе даже не ветер, а курс относительно ветра, но кто там в таких тонкостях будет разбираться!

        К концу этого перехода мои зубы весело стучали, разрекламированная командой как лучшее средство от морской болезни бутылка рома не помогала, зато в сундук мертвеца я готова была лечь сразу и надолго, не снимая двух курток и непромокаемого плаща. По вышеуказанным причинам швартовку на острове Кеа я почти пропустила, спустившись в каюту после первой неудачной попытки. Это вам не в гараж задом заезжать! А рядом, между прочим, другие яхты, с которыми не хотелось бы поцеловаться, поэтому от них надо одерживаться. Любо-дорого поглядеть, что начинается на борту во время швартовки: крики, вопли, перетягивание веревок, беготня с кранцами… Стоп, кранцы – это такие баллоны, которые висят по бортам яхты, чтобы она не побилась о соседние лодки. Да и веревки, строго говоря, вовсе даже не веревки, а концы. Развешивать и снимать с бортов кранцы – дело сугубо женское (в самом деле, не лебедки же дамам крутить!). На регате в ходу лозунг "Женщина, не наращивай транец – учись привязывать кранец!" Транец – кто не понял, это часть кормы. Впрочем, учиться вязать кранцевые узлы мне еще только предстояло.

Прощание славянки с гордым "Варягом"

        Следующий день регаты предназначался для шатания по острову, перспектива выхода в море по-прежнему пугала, несмотря на появление солнца. День пролетел незаметно, особенно с учётом того, что теперь в марине собрались все участники регаты с 42 яхт, а это нельзя было не отметить.

        А наутро была гонка. Это означает, что, пока вы спите сном праведника, остальные уже покинули марину и один за другим уходят во-он за тот далёкий мыс. Шкоты в руки – и вперёд, догонять ушедших на старт сотоварищей. Впрочем, тут я слегка привираю: от причала мы, как все нормальные моряки, отходили на моторе, а паруса ставили – то есть и за шкоты хватались, лишь отдалившись от берега на безопасное расстояние. Но вот мы уже красуемся на стартовой линии, по радио дан сигнал к началу гонки, и мы с интересом наблюдаем, как около стартового судна сталкивается несколько яхт, не поделившие внезапно сузившееся пространство для маневрирования. Впрочем, никаких криков "человек за бортом", спасательных кругов и сигналов SOS не следует, поэтому мы спокойненько огибаем стартовое судно и идём по курсу, заранее проложенному с помощью волшебного GPS.

        Утренний бриз вскоре стихает, от чего лично я получаю несказанное удовольствие, примостившись загорать на носу едва продвигающейся яхты. Правда, иногда мешает – этот, как его? – стаксель, который перелетает поверх меня всякий раз, когда капитану зачем-то заблагорассудится менять курс. Тем временем "регатные" рассеиваются в обозримом пространстве в поисках попутного ветра. К моему великому удивлению, мы даже где-то в середине.

        Спустя несколько часов становится ясно, что мы приплыли, ибо на море штиль, а моторы включать нельзя под угрозой дисквалификации. Яхта продвигается непонятно в какую сторону со скоростью вялой медузы, а команды развлекаются кто во что горазд. Ну, вы помните те ящики на берегу… Для поднятия полиморсоса, то есть политико-морального состояния экипажей, на регатной радиоволне звучит "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг"" и почему-то "Прощание славянки".

Про полундру

        И вдруг приходит ветер – рулящий капитан кричит нечто невразумительное про поворот, капитан-консультант вопит "Уваливайся!", матросы несутся на лебедки, я с интересом наблюдаю, пытаясь не сесть на шкот. Вопреки моим ожиданиям, ничто никуда не валится, только увеличивается угол между направлением ветра и направлением движения лодки. Но всё это мне объяснят тоже потом. А мы тем временем подходим к очередному острову, коих в Эгейском море рассыпано превеликое множество. Судя по количеству подтянувшихся яхт, мы недалеко от финиша и далеко не последние.

        Чем ближе к нему, тем азартнее и быстрее работает команда. Мне же, не обученной искусству мореплавания, доверено оказывать посильную помощь, испепеляя взглядом через объектив фотоаппарата догоняющую нас яхту. И вот, оставив соперников по левому борту и натовское военное судно по правому, мы подлетаем к финишу, внезапно понимая, что места для торможения, в общем-то, мало. "Рубить паруса!" – орет капитан, и матросы опять бросаются к лебедкам. Хорошая команда, звучная, а вот раньше в таком случае просто заорали бы "полундра", что в переводе с искажённого голландского Ful under! означает "фал вниз". Фал – это такая снасть, с помощью которой регулируют высоту паруса, а команда эта подавалась при срубании, то есть опускании парусов.

        Довольные своим результатом – по нашим подсчетам мы пришли в первой десятке – мы начинаем крутиться в поисках места для швартовки, а его-то как раз и нет. Поэтому мы встаем плотом, то есть не к пирсу, а к уже стоящим яхтам. Следуют знакомые танцы с кранцами, и начинается отмечание первого гоночного дня – обитатели прибрежных таверн на острове Андрос привыкли к сумасшедшим русским, которые всякий раз вместо садзыки требуют непонятное блюдо под названием таджики и с трудом держатся на ногах.

Завтра ветер переменится…

        Следующий день проходит так же, как предыдущий, с той лишь разницей, что теперь ветра нет совсем. Грустное это зрелище, когда парус сникает, а команда выглядывает, не появится ли где-то рябь на воде: а где рябь, там и ветер, значит, нужно лавировать потихоньку в ту сторону или ждать, пока рябь доберётся и до нас. "Вон, глянь, они ветер поймали!" – с завистью показывает на внезапно рванувшегося вперед конкурента один из наших матросов. Остальные дрейфуют и ждут, когда раздача дойдёт и до них. Около берега, где-то совсем позади, стоят несчастные, попавшие в так называемый закисон: берег надёжно укрывает их от ветра, а потому бедолагам в гонке ничего не светит, если ветер, конечно, не переменится.

        А вот мы дождались у моря своей погоды, каким ветром нас вынесло к финишу в числе первых, никто не понял, но за сотню метров до финиша первая десятка яхт снова встала. В создавшейся толкучке одни отчаянно рулили, стараясь не столкнуться с соседями, другие пытались головой оттянуть парус в надежде заманить в него хоть один порыв ветра, третьи тихонько матерились, видя, как подтягиваются остальные. Такого плотного финиша история Русско-Эгейской регаты, по словам её старожилов, ещё не знала. С командорской яхты щелкали фотоаппаратом, пытаясь зафиксировать фотофиниш, но куда там, разве разглядишь номера в этой толчее!

        На этот раз регату приютила марина с другой стороны Андроса. Впрочем, эта стоянка оказалась на редкость неприветливой. Для начала яхтенный пирс оказался коротким, и пришлось швартоваться около паромного, который несколько выше, поэтому сходить на берег по шатающейся доске было совсем затруднительно. А на следующее утро вдобавок выяснилось, что в тесной бухте яхты перепутались якорями. Впрочем, прежде чем это обнаружилось, регатные успели с советским размахом отпраздновать Первомай. Колонна демонстрантов с лозунгами "Каждому моряку бабу и коньяку!", "А ты накормил Посейдона?" и "Выполним и перевыполним план по рождению капитанских дочек!" прошлась по направлению к центру городка, но была остановлена полицией, оценившей яркость советского флага, гордо реявшего над иноземными захватчиками.

        Многое было потом – многочасовое ожидание водолаза, несколько раз спускавшегося распутывать якоря, отменённая из-за этого гонка, купание с яхты от нечего делать, встреченные в море дельфины и сдутый воздушный шарик в виде лошадки (вот они, лошади в океане!), другие гонки и награждение, и случившийся после него ночной шторм, заставивший кое-кого выйти в неожиданно обозлившееся море, чтобы не побиться о пирс. А я присматриваюсь потихоньку к местным яхт-школам: на регате женщин-капитанов было целых три…

Л.О.     май 2008